Страсть по-флорентийски - Рид Мишель - Страница 5

Парковка для взятых напрокат машин была крытой. Выйдя наружу, Лука отправил Шеннон в зал отлета, а сам пошел в другую сторону, чтобы вернуть ключи от автомобиля.

К тому времени, когда он присоединился к Шеннон, она успела снять шапку, пальто и теперь стояла у окна, наблюдая, как льется дождь.

Достаточно высокая для женщины, рядом с Лукой Шеннон чувствовала себя маленькой, хрупкой и тонкой. А еще – уязвимой. Лука заметил, как она поежилась, будто ей стало зябко.

Еле сдерживая нахлынувшую злость на самого себя, Лука решил, что им обоим будет легче, если он успокоится. Подойдя к бару, он заказал виски, затем замер, глядя в стакан и не подозревая, что Шеннон наблюдает за каждым его движением в отражении стекла.

Она не любит его, нет, не любит… но почему он остался у бара, а не подошел к ней?

Господи, хоть бы дождь поскорее закончился!

Вот что действительно имеет значение.

Кейра, ее любимая Кейра, ребенок… и бедный, бедный Анджело.

Наверное, судьба решила сжалиться над ней, потому что через час около Шеннон возник Лука и сообщил:

– Говорят, ливень стихает. Мы можем пройти на борт и приготовиться к полету. Надеюсь, у нас будет шанс улететь.

Шеннон пошла собирать свои вещи, которые разложила на соседнем стуле. Надев пальто, она натянула шапку. Лука тоже одевался. Пять минут спустя они шли рядом, но все же каждый на расстоянии в миллион миль друг от друга.

Дождь неожиданно прекратился, и, взглянув на небо, Шеннон увидела звезды.

– Выбери место, сядь и пристегнись, – приказал Лука, как только они вошли в самолет. – Я должен все проверить вместе с моим пилотом. Едва договорив последние слова, он исчез из салона.

Вместо него появился бортпроводник, чтобы взять ее верхнюю одежду. Предложив ей сесть на самое лучшее место, он удалился, оставив Шеннон устраиваться в тишине.

Две минуты спустя самолет оторвался от земли и рванулся в усыпанный звездами просвет в облаках. Лука так и не пришел. Решив, что он специально держится от нее подальше, Шеннон наконец расслабилась и почти сразу почувствовала, как ее веки отяжелели.

Во сне она слышала легкий смех Кейры, бархатистый голос Анджело и видела крохотных младенцев. Она несла свою вахту здесь, во сне, где все были живы и здоровы, и никакие темные силы не могли нарушить эту идиллию.

Войдя в салон, Лука опустился в кресло. Наблюдая за девушкой, Лука вспомнил, что Шеннон всегда спала так тихо, что временами он боролся с желанием наклониться над ней и проверить, дышит ли она.

Хватит думать об этом, приказал он себе и откинулся в кресле.

Анджело… Лука беспокойно шевельнулся.

Многое бы он дал, чтобы брат сейчас был жив…

Слезы жгли глаза, как кислота. Нет, мужчины не плачут. Сегодня был худший день в жизни Луки, и он все еще длился и длился. Лука сообщил о трагедии матери, своим сестрам Ренате и Софии, затем, несмотря на их неодобрение, полетел в Лондон, к Шеннон. Теперь он снова летит домой со своей пассажиркой, которая нашла отличный способ избежать разговоров с ним – заснуть.

Лука поднялся и мрачно уставился на Шеннон.

Ее лицо было расслаблено, губы побелели.

«Не будь дураком, приятель!» – приказал он себе резко. И тем не менее дотронулся кончиками пальцев до ее бледной щеки.

Шеннон очнулась от сна и обнаружила стоящего над ней Луку. Он был так близко, что она могла чувствовать его дыхание на своем лице. Их взгляды встретились. И Шеннон увидела на лице Луки то же выражение, какое искажало его черты в тот день, когда он выгнал ее вон.

– Я тебя ненавижу, – задохнулась она и замахнулась на него дрожащим кулаком.

– Ненавидишь? – Лука перехватил руку Шеннон и сжал ее железной хваткой. – Ты не понимаешь значения этого слова. Вот, дорогая, что такое ненависть…

Лука с силой дернул Шеннон на себя и заглушил ее пронзительный крик протеста поцелуем.

Он терзал рот Шеннон, произносил грубые ругательства в глубину ее горла. Лука целовал и целовал ее до тех пор, пока она не перестала бороться и не начала дрожать. Они вернулись к тому, на чем остановились два года назад, к войне друг с другом, и использовали секс как оружие. Шеннон царапала Луку по рубашке, запускала пальцы в его волосы, а губы двигались в чувственном наслаждении.

Неожиданно Лука оттолкнул ее с такой яростью, что она упала прямо на спинку своего кресла. Ошеломленная и сбитая с толку, Шеннон смотрела, как он прошел в конец салона, схватил бутылку виски, плеснул в стакан и опрокинул содержимое себе в рот.

Весь оставшийся путь в салоне стояла гробовая тишина, резавшая слух.

Они приземлились под темным итальянским небом. Лука подогнал свой автомобиль, который оставил на автостоянке в аэропорту, и они поехали к Флоренции. После поцелуя в самолете единственной прозвучавшей фразой было сообщение Луки о том, что он дозвонился в больницу и там по-прежнему никаких изменений.

Знакомые ландшафты замелькали в окне. Чем ближе они подъезжали, тем беспокойнее становилась Шеннон. Наконец она увидела здание больницы, окруженное великолепными садами.

Как только Лука остановил машину, кожа Шеннон покрылась мурашками. Сделав глубокий вдох, чтобы собраться с духом, она отстегнула ремень безопасности и вышла. У нее подкашивались ноги, но Лука, идя рядом с ней, не сделал никакой попытки поддержать ее.

Они пересекли больничный холл и направились к лифтам. Когда двери лифта закрылись за ними, Лука коротко спросил:

– Все в порядке?

Она кивнула, пытаясь проглотить комок в горле. Ее тело было напряжено, а лицо настолько побледнело, что она сама чувствовала это.

– Не пугайся того количества аппаратуры, которое окружает Кейру, – предупредил ее Лука. Это необходимо, чтобы контролировать ее состояние.

В ответ она нервно кивнула.

Лифт остановился. Сердце Шеннон забилось так часто, что ей стало трудно дышать.

Двери медленно раздвинулись, и Шеннон вдруг поняла, что последние остатки храбрости покидают ее. Даже сделать маленький шаг, чтобы выйти в коридор, оказалось невозможно. Лифт издал сигнал, сообщая, что двери сейчас снова закроются. Лука протянул руку и придержал их.

Потом посмотрел на Шеннон, слегка прищурившись и с оттенком беспокойства.

– Я в порядке, – твердо проговорила она.

– Отдышись. Нет никакой спешки.

Разве нет? Шеннон беспомощно заморгала.

Она и так потеряла слишком много времени и теперь боялась опоздать.

Она издала мучительный стон, вспомнив, как вычеркнула Кейру из своей жизни на несколько месяцев и, даже когда они помирились, держала ее на расстоянии вытянутой руки, оставаясь холодной и отчужденной…

Лифт продолжал сигналить. Огромным усилием воли Шеннон заставила себя выйти в коридор.

Первой, кого она увидела, была мама Луки. Она выглядела ужасно, ее красивое лицо посерело от горя.

Слезы опять навернулись Шеннон на глаза.

– Мне так жаль Анджело, миссис Сальваторе, – пробормотала она на ломаном итальянском и протянула руки, чтобы обнять несчастную женщину.

Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что в ее объятиях не нуждаются. Суровая и непреклонная, миссис Сальваторе приняла ее соболезнования, но не более того.

Лука подошел сзади и положил руки на плечи Шеннон. Он не сказал ни единого слова, но все члены семьи Сальваторе неловко отвели глаза.

– Слева от тебя, – тихо проинструктировал он Шеннон.

С пересохшим ртом, пораженная до глубины души, Шеннон заставила себя идти дальше. Повернув налево, они оказались вне поля зрения его семьи.

У самой первой двери Лука остановился, затем мягко подтолкнул Шеннон, чтобы она вошла. Все ее тело налилось тяжестью, страх сковал конечности, но она заставила себя шагнуть в хорошо освещенную палату. Все в ней было ослепительно белым: стены, форма медсестры, простыни на кровати.

А еще на кровати лежала женщина с белым лицом.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Напрасно Шеннон думала, что справится со всем, с чем ей придется столкнуться в больничной палате.