Настоящее напряженное - Дункан Дэйв - Страница 42

– Да, господин, – спокойно ответил юнец. – Спасибо, господин.

– Рад помочь! Свободен!

Четко отдав честь, новый военачальник повернулся на месте и вышел из шатра. Часовой вернул ему копье.

Каммамен посмотрел ему вслед, а потом повернулся к остальным с сонной улыбкой пумы, только что сожравшей целый отряд охотников.

– Вы тоже свободны. Дайте ему лучших людей, которых найдете, окажите ему всю возможную помощь. А вы двое, задержитесь-ка на минутку, господа!

Колган вспыхнул, но отсалютовал и вышел.

Тарион шагнул вперед. Бондваан встал с совершенно ошеломленным видом. Тарион надеялся, что лицо не выдает его ярости. Этот юный выскочка обречен!

– Вы двое, господа, – повторил Каммамен, как только Колган оказался вне пределов слышимости, – не очень-то раскатывайте губу. Держите свои грязные привычки при себе, ясно? Не смейте трогать Д’варда!

– Господин! – возмутился Тарион. – Я не пони…

– Ты все прекрасно понял! Я не позволю досаждать ему любым образом. Любым! Похоже, теперь у меня есть в этой войне секретное оружие.

Тарион решил, что ему лучше разработать новые планы.

22

Первые несколько дней в пехоте стали для Злабориба непрерывной пыткой. От ходьбы босиком его ступни превратились в сплошную мозоль, его кожа сгорела на солнце, его ритуальный шрам воспалился. Но хуже всего была обычная физическая усталость. Он рыл ямы, он ходил в строю, он бегал. Каждый его мускул болел. Он терял сознание – его поднимали пинками и приказывали перестать притворяться. Несколько раз он был на грани отчаяния, когда даже смерть казалась лучше этого бесконечного мучения.

Но каждый раз, где бы это ни случалось, по какому-то странному совпадению он встречал взгляд спокойных синих глаз, устремленный на него. Он слышал слова поддержки и вспоминал, что этот паренек, рискуя собой, спас его в храме. И тогда, неведомо каким образом, Злабориб находил в себе силы бороться. Он был в долгу перед Д’вардом, а Д’вард доверял ему.

Он ожидал, что рано или поздно Тарион подошлет к нему убийц, но этого не происходило. Каждое утро он просыпался, не зная, какое чувство у него преобладает: удивление или разочарование. И на пятый или шестой день он вдруг понял, что сможет пережить все это и стать воином. И что самое удивительное, он понял, что его грубые спутники сочувствуют его страданиям и одобрительно относятся к его успехам. И тогда во мраке засветился тоненький луч гордости.

Как раз тогда, когда он начал было привыкать к лагерной жизни, армия выступила в поход. Теперь их было почти семь тысяч. Около четверти составляли нагианцы – тысяча пеших и восемьсот верховых. Дорога вела их на восток, мимо Соналби, а потом на юг, в дебри перевала Сиопасс. Три дня они поднимались по извилистой долине, через влажный лес, вдоль отвесных скал. И только теперь, на марше, Злабориб понял, что по-настоящему он еще и не уставал.

И еще марш принес с собой опасность, ибо каждая военная кампания в Вейлах неминуемо начинается с обороняемого перевала. Лемодианцы знали, что против них выступило объединенное войско Джоалленда и Нагленда. Они наверняка уже усилили оборону и послали за помощью к своим устрашающим таргианским господам. Мест, где армия могла бы пересечь горы, было немного.

К счастью, военная помощь из Тарга не могла прибыть сразу. Бой за перевал был выигран задолго до того, как нагианская пехота достигла вершины. По войску передали, что перевал свободен и дорога на Лемодвейл открыта для захватчиков. Это приободрило воинов, и дальше они шагали с песнями. Злабориб в стычке не участвовал, но, проходя поле боя, он видел тела. Он задыхался, и ему было не до пения, да и слов этих песен он тоже не знал.

Тем временем дорога пошла вниз, и войско ускорило свое продвижение. Еще через два дня армия разбила лагерь на берегу озера у подножия Лемодслоупа. Разговоры теперь только и шли что трофеях да о радостях, причитающихся победителям в побежденной стране. Солдаты уверяли друг друга, что лемодианские девушки славятся своей красотой.

Наконец соналбийский отряд дождался своей очереди купаться в уже сильно помутневшем озере. Воины побросали оружие и, не раздеваясь, с плеском плюхались в воду, отчего она сделалась еще мутнее. Злабориб уклонился от участия в чехарде, но был рад немного намокнуть и избавиться хотя бы от части паразитов. Какие мелочи его теперь радовали!

Он вылез из воды просохнуть на солнышке. На траве, облокотившись на колени, сидел долговязый паренек, и его ярко-синие глаза не без веселья наблюдали за Злаборибом. Должно быть, он тоже искупался, ибо волосы и борода его были влажными.

– Поздравляю, воин! – произнес он. – Ты справился, не так ли?

– Я думаю, в этом больше твоя заслуга, господин. – Одну вещь Злабориб усвоил прекрасно, и это была скромность. Он понимал, что не выжил бы без поддержки и воодушевления со стороны Д’варда.

– Вздор! Сядь и отдохни немного. Я говорил, что покажу, как. Но сделал-то все ты сам. – Д’вард усмехнулся, глядя на жалкий вид Злабориба.

– Тебе осталось нарастить новую кожу, и все. Как ты себя чувствуешь?

Злабориб обдумал вопрос. Казалось, он тысячу лет ни с кем не разговаривал по-настоящему – в смысле, ни с кем умным.

– В основном удивлен.

– Но и горд?

– Да, – признался новый боец. – Две недели назад я не поверил бы в это, но – да.

– Тебе есть чем гордиться. Даже остальные гордятся тобой – это ты знаешь? Они заключали пари, сколько ты продержишься. Никто не выиграл – нет, вернее выиграл ты! Они признают твое мужество. Тебе нужно что-нибудь?

Злабориб улыбнулся – с тех пор, как он делал это последний раз, тоже прошло много, много времени.

– Имму, или Утиниму, или Осмиалт.

Синие глаза зажмурились.

– Кого-кого?

– Моих наложниц.

– Нет, ты и в самом деле приходишь в себя, – рассмеялся Д’вард. – Уж прости, в этом я тебе помочь никак не могу. Ладно, я хотел просто поздравить тебя и сказать, как я горд тем, чего ты добился. Это сломало бы очень многих. Неплохо!

Он пошевелился, собираясь вставать.

– Господин?

Военачальник с усталым видом сел обратно.

– Да?

– Могу я спросить?.. Нет, могу я высказать предположение?

– Ну, высказывай.

Злабориб повернул голову, чтобы посмотреть на резвящихся в воде солдат.

– Это наглость и дерзость с моей стороны, но я достаточно слышал, чтобы понять – ты родом не из Соналби.

Обычной реакции не последовало, только жуткое молчание, более красноречивое, чем крик или ругань.

– Господин… Простите меня…

– Я и правда не из Соналби, нет, – ответил Д’вард очень тихо. – Впрочем, джоалийцы этого не знают. По крайней мере я им этого не говорил, и я не думаю, чтобы они знали. Продолжай.

– Нет. Мне не надо было…

– Продолжай!

– Господин! – Ну почему он был таким дураком, что выболтал это? – Вы объявились там в начале лета. Я подозреваю, это случилось сразу после окончания семисотых Празднеств Тиона в Суссе.

Последовала долгая пауза, потом юноша спросил:

– Кто говорит это?

– Никто. Я сам догадался. Почти никто из ребят не умеет читать. Если они и слышали про «Филобийский Завет», они наверняка не знают подробностей.

– Но ты знаешь, конечно, – вздохнул Д’вард. – Какие подробности ты имеешь в виду?

– О… только то, что принято считать, будто Освободитель будет рожден там, но на самом-то деле в «Завете» говорится совсем по-другому. На самом деле там сказано, что он придет в мир нагим и плачущим. Совсем не одно и то же!

Пронзительные синие глаза прошлись по лицу принца, потом вдруг заискрились.

– А как еще можно прийти в мир? – спросил Д’вард с улыбкой, от которой разом забылись вина и напряжение.

– Ну… – Злабориб ощутил приступ ностальгии по размеренным беседам за столом в Джоале, по долгим философским дебатам, когда каждое слово имело свое, особое значение. С минуту он смотрел на резвящихся в воде крестьян.