Изгнанник на цепи (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 48

С этими словами я пошёл готовиться к дуэли. Мне сильно хотелось именно сейчас немного побыть одному, подумать, разобрать «послевкусие» после этого волшебного краткого контакта с тем, что я не мог величать иначе как Тишиной.

«Нам. Нужно. Поговорить»

— Потом. Сначала нужно убить чеха.

Я улечу к Мезальянс-холлу с молчаливыми русом и французом. Там к нам, отыскавшим в баре нужного чеха (или баварца?), подойдет сам Йоганн Брехт, снизошедший со своего этажа. При виде него «рэкетир» проявит актуальную осторожность, начав предпринимать шаги к бескровному примирению, но будет остановлен мной самым наглым способом. Я просто суну себе в нагрудный карман чек на миллион фунтов, оформленный на предъявителя. Противник Евгения, молодой, нервный и чернявый тип так и не определенной нами национальности и даже статуса, не выдержит подобного искушения и выйдет на «простую револьверную дуэль».

Правила такого поединка просты и чрезвычайно популярны — два человека, два револьвера, по одному барабану патронов на каждого. Держать оружие и стрелять из него можно только одной рукой, вторая закладывается за спину. Нельзя стрелять по упавшему, нельзя стрелять упавшему. Двигаться можно, что многие аристократы, включая меня, с удовольствием практикуют.

Сама дуэль пройдет до слез буднично — мы встанем друг напротив друга на относительно ровном пустыре, при наблюдающих в бинокли свидетелях, выстрел Брехта послужит сигналом, после которого я обзаведусь прорехой в рукаве пиджака и касательным ранением, а чех (или баварец) дыркой в печени (или рядом), после получения которой выронит свой револьвер. Я сделаю себе зарубку о том, что нужно пополнить гардероб, развернусь и без лишних слов отправлюсь ловить карету до дома.

Риск? Риск, как оказалось, повсюду. Нормальные люди сходят с ума, выкидывая коленца прямо у меня на глазах. Серв? Дуэль? Служанка клана Арай прямо у меня дома? Да я сплю со смертельным риском едва ли не в обнимку! Я периодически заставляю нервничать девочку-подростка, способную раздолбать весь особняк! У меня несколько килограмм циркониевой взрывчатки хранилось в непредназначенном для этого месте, потому что я просто забыл о ней после переезда!

…и это кроме всего прочего, коего и так навалом!

Восприятие вело себя странно. Разговаривая с Уокером, чистя оружие, проговаривая несколько просьб Анжелике, я временами впадал в странное сонное оцепенение. Накатывал слабый отголосок той самой Тишины, которая захлестнула меня после вспышки ярости. Еле слышимое эхо, проверяющее на прочность моё желание… жить? …действовать? Я пытался в этом разобраться, ловя на себе нечитаемые взгляды обитателей дома. Точнее — слуг, Шино, Мао и Момо ни разу не показались на глаза, а Рейко мелькнула лишь пару раз на периферии зрения.

Морально-волевых еще хватило, чтобы зайти вместе с Азатом и Уокером в бывшие казармы для знакомства с новым обитателем принадлежащего мне дурдома. Колосс по имени Гримм сидел на одной из укрепленных коек с настолько потерянным и несчастным видом, что мог свободно дать фору Момо, которой иногда мечница, в припадке женской вредности, мешала дремать. Забытому нами на несколько часов гиганту определенно было очень некомфортно — сервы были существами привычки.

— Гримм, это мистер Уокер, — указал я рукой на дворецкого, — Его зовут Чарльз Уокер. Он познакомит тебя с остальными. Они будут заботиться о тебе, кормить тебя, давать тебе работу.

— Работу! — в глазах здоровяка, прячущихся в глубоких впадинах, сверкнул огонек. Голос у него был под стать всему остальному — грубый, звучный, гортанный. Короткий ежик толстых черных волос заходил туда-сюда, серв даже предпринял попытку встать, из-за чего пришлось пресекать его энтузиазм приказом.

— При всем уважении, сэр Эмберхарт, но я не могу похвастаться знаниями о подобных… людях, как и о способах обращения с ними, — сухо заметил дворецкий.

— Всё предельно просто, мистер Уокер, — устало заметил я, — Сервы плохо переносят бездействие. Просто загружайте его по мере необходимости любой работой, требующей физических усилий, а также попытайтесь выяснить, что он умеет кроме переноски тяжестей и исполнения прямых приказов. Этот громила куда сообразительнее и миролюбивее, чем выглядит, просто его таланты нужно открыть правильными вопросами.

— Хорошо, сэр, — в голосе приободрившегося дворецкого проскользнули нотки энтузиазма. Я его прекрасно понимал, так как на всю нашу ораву горничных он всё-таки являлся единственным, могущим похвастаться физической силой. Отдавать же приказы о переноске тяжестей Камилле с Эдной он считал ниже своего достоинства.

— И еще, мистер Уокер. Насчет нашей новой временной горничной, Мао, — я повернулся к Чарльзу, заложив руки за спину, — У меня насчет нее есть особые распоряжения. Первое — я желаю, чтобы вы озаботились наличием в доме высокоградусного спиртного напитка, настоянного на корне валерианы. Второе — пожалуйста, преподайте этой… девушке уроки по начальному обслуживанию оружия и револьверным боеприпасам. Я хочу, чтобы она в первую очередь прислуживала мне и гостям на стрельбах в тире.

— Будет исполнено, сэр Эмберхарт.

Эх, вполне вероятно, что я более никогда в жизни не услышу от него или Легран так гревшего мне душу обхождения «милорд». Увы, я теперь далеко не владетельный синьор, пусть даже и младший.

«Надеюсь, ты направляешься к себе в опочивальню?»

— Да.

Увы, на пути к разговору с таинственным внутренним соседом стояла непреодолимая преграда. Нет, её в принципе можно было легко обойти, а если приложить чуток сил, то даже перепрыгнуть, но весь вид Иеками Рейко говорил одно — с ней сейчас шутить не стоит. Кроха стояла, сложив руки на груди и сверля меня очень серьезным взглядом. Я молча подошел к ней и протянул правую руку. Через несколько секунд она несмело за нее взялась своей. Так, рука об руку, мы прошли в мою спальню.

— Ариста, я хочу знать, зачем ты сегодня рисковал жизнью, — несмотря на нашу небольшую пантомиму, Рейко не потеряла ни грамма серьезности, её потемневшие серые глазищи буквально излучали её решимость и настрой, — И хочу знать — как, чем и зачем ты напугал Шино и Момо до такой степени, что они чуть не описались.

— Я рисковал жизнью, чтобы получить должника, — честно признался я, — Меня давят со всех сторон, союзников нет. Сегодня я пошёл на риск, и пойду на него в будущем, чтобы понять, что у нас тут происходит. Иначе нас раздавят, а мы с тобой даже не поймем кто и за что. То, что мы надумываем, может оказаться вообще ни при чем.

— Слишком большой риск!

— Не совсем.

— Почему?!

— Меня уже боятся.

На это ей возразить было нечего. А вот по поводу пуганья разных японских школьниц, я честно признался домашней громовержице, что понятия не имею, что на меня нашло. Мол, разозлился очень сильно, а там что-то странное случилось, до сих пор разбираюсь.

— Не будем о мелочах, — нагло заявил я, заставляя коротышку поперхнуться воздухом, — Займемся серьезными вещами.

— У тебя в спальне?! — сделала Иеками большие глаза.

— Место не хуже других, — повертел я головой по сторонам, а затем продолжил, — В общем, готовься, Иеками-сан — через неделю или две я познакомлю тебя с родственником.

— Ариста… — протянула Рейко, — Не хочу тебя обижать, но ты изгнанник и родственников у тебя… нету. А всех своих я знаю наизусть! Я общалась с ними всю жизнь!

— Не всех.

Моя уверенная фраза заставила каждый легион тараканов в голове Иеками выпустить праздничный салют любопытства. За дверь я её выталкивал, наслаждаясь истинными муками сгорающей от любопытства девушки.

И звуками тоже.

«Ну что же, приступим к знакомству?»

— Да.

Глава 18

Все студенты академии Якусейшо вновь находились в актовом зале, внимательно слушая приветственную речь нашего нового директора. Высокий и тощий старик, стоящий за трибуной, сыпал пафосом и обещаниями как мелкотравчатый депутат. «Процветание, мир, любовь, дружба, тяга к знаниям»… Верили и слушали его приблизительно… никак, постоянно косясь на выстроившихся за представившимся как Ирукаи Сай пенсионером ряды молодых… кицуне в традиционных храмовых одеяниях из белого верха и красного низа. Сам новый директор тоже был Иным — только в очень почтенном возрасте, из-за чего я ощутил сомнение в том, что он доживет до конца недели. Но… держался тот бодро и болтал как заведенный.