Миллион миров с тобой (ЛП) - Грэй Клаудия - Страница 30

Собственный крик словно разрывает меня. Как будто ничего не осталось внутри моей кожи теперь, когда я не могу снова дотянуться до него.

Теперь лава — это волна, которая течёт быстрее, вниз по склону к нам. Все вокруг меня поднимаются и убегают. Ещё через мгновение я следую за ними. Слёзы застилают мне глаза, но не важно, что я вижу. Не имеет значения, куда я бегу. Даже если бы отец Пол не погиб при обвале, мы бы никогда не смогли добраться друг до друга. Мысль о том, что он, такой нежный, такой добрый, умрёт в этом расплавленном аду из-за меня... я бы скорее умерла на его месте, чем позволила этому случиться. Не важно, что Ромола и Триада обманули меня, я должна была стараться лучше. Быть умнее, быть храбрее.

Я думаю, он мог сбежать из замка. Но это ещё хуже. Если отец Пол всё ещё жив, то он должен умереть вместе с этим миром. Я уже знаю, что смерть будет ужасной.

Я должна упасть на землю и позволить лаве сжечь меня насмерть. Я заслуживаю знать, что чувствовали люди в этом замке, когда умирали, обуглившись до костей. Теперь моя смерть всё равно неизбежна. Только мой Пол мог спасти меня и все мои ничтожные шансы на это были потеряны вместе с замком Святого Ангела. По крайней мере, если я позволю лаве забрать меня, ужас закончится.

И всё же я продолжаю бежать. Хотя мой мозг знает, что это безнадёжно, какая-то неудержимая часть моего сердца продолжает требовать "живи, живи, живи".

Бегущие люди передо мной внезапно останавливаются, вынуждая меня врезаться в чью-то спину. Он резко толкает меня назад, чего я не понимаю, пока другой человек не делает то же самое в нескольких футах от меня, и на этот раз человек, ударившийся сзади, падает... в огромную расщелину, которую я теперь вижу прямо перед нами. Она всё ещё раскрывается шире, поглощая женщину целиком. Её крик эхом отдаётся далеко-далеко внизу.

— Печь сатаны открылась нам! — кричит один мужчина. — Приближается Страшный суд!

Почти все разбегаются, бегут направо или налево, единственные два направления, которые остаются. Ошеломлённая ужасом и чувством вины, я подхожу к самому краю расщелины и смотрю вниз. Это бездонная, почти бесконечная чёрная бездна, зияющая широко, как челюсти чудовища. Далекое огненное зарево внизу должно быть ядром планеты.

"Мама и папа должны быть здесь," — тупо думаю я. Тогда я действительно смогу объяснить тектонику плит. Они поймут, если я покажу им ядро планеты. И тогда мама с папой поддержат меня. Они, должно быть, так напуганы, а я хочу, чтобы они были здесь, я так хочу увидеть своих родителей...

— Мужайтесь! — кричит кто-то. — Я нашёл её и нас ещё можно спасти!

Я знаю этот голос. Он принадлежит Ватту Грёбаному Конли.

Когда я поворачиваюсь, то вижу, что он стоит в красной мантии с горящим факелом в руке. В этом мире он кардинал Конли, и я ни на минуту не сомневаюсь, что это всего лишь Римская версия. Ни один Конли из Триады не был бы настолько глуп, чтобы прийти в коллапсирующую вселенную.

— Это та самая девушка. — Кардинал Конли указывает на меня дрожащим пальцем. Пятна сажи покрывают его лицо и алые одежды. За ним толпится пара дюжин людей, некоторые из них священники, но в основном горожане, все такие же растрёпанные и с дикими от страха глазами, как и я. Дрожащий голос Конли набирает силу, когда он осуждает меня. — Всего две недели назад она заявила, что её настиг злой дух! Её родители-колдуны использовали свои заклинания, чтобы убедить её Святейшество, что она всего лишь больна, но я знал, что в неё вселился демон!

Я даже не могу с ним спорить. Маргарет, должно быть, и сама в это верила, иначе как мог средневековый человек понять мой визит из другой вселенной? Конечно, ни одного злого демона не могла бы постигнуть худшая участь в этом мире.

— Я утверждал, что демон внутри неё должен быть изгнан, — говорит кардинал Конли. Пот бисеринками выступил на его коже. Теперь в нём не осталось ничего от самоуверенного, властолюбивого интригана. Он не чувствует ничего, кроме ужаса, не хочет ничего, кроме мести. — Никто не слушал, и теперь демон принёс нам ад на землю.

Люди кричат в знак согласия. Я просто стою на краю расщелины, гадая, не столкнёт ли он меня туда. Если он это сделает, сколько времени мне понадобится, чтобы упасть?

Конли подходит ко мне ближе, его глаза сверкают безумием.

— У нас ещё есть шанс. Если мы уничтожим демона сейчас, уничтожим его в земном сосуде, Бог ещё может пощадить нас!

Что-то внутри наконец вырывает меня из оцепенения и отчаяния, и я почти уверена, что это ненависть

Я возвращаюсь к жизни. Да, я умру здесь. Я это знаю. Нет никакого выхода. Но будь я проклята, если последним увижу Ватта Конли.

— Да, уничтожьте демона, — я сжимаю руки в кулаки. Когда я делаю шаг вперёд, кардинал Конли отскакивает назад, как таракан. — Но вы знаете, где на самом деле находится демон? Неужели вы думаете, что дьявол станет преследовать простую девушку, чтобы творить зло здесь, на земле? Я художник. Всего лишь ученик! У меня нет той силы, которая нужна Сатане. Знаете, у кого она есть? У кардинала.

— Она лжёт, — быстро говорит Конли. — Дьявол говорит хитрым языком...

— Я была одержима злым духом, но он не рассказал всей истории! Кардинал скрыл от вас правду! — приятно на него орать. — Дух был изгнан и сразу же после этого мне открылось абсолютно всё. Ее Святейшество Папа знала, что моя душа чиста. Но в тот день был одержим кто-то другой. Кто-то, кто до сих пор не может вспомнить ничего, что случилось с ним в течение нескольких часов. Кто-то, кто никогда не представлялся папе на суд!

Даже при свете факела я вижу, что лицо Конли стало совершенно белым. Я не знала, как он справился с полной амнезией, которая, должно быть, последовала за визитом Конли из Триады, но без его гордости, богатства и ранга, он просто трус. Так что нетрудно было догадаться, что он держал свой необъяснимый промах в секрете. Каждая линия его лица свидетельствует о том, что мои слова правдивы.

Толпа тоже это видит. Они начали недовольно перешёптываться и переступать с ноги на ногу, а их сердитые взгляды переместились с меня на кардинала Конли.

— Я что, вру? — говорю я ему. — Если так, докажите это. Расскажите мне, о чём мы говорили в последний раз, когда встретились в замке Святого Ангела. Или вы не можете вспомнить?

Конли открывает рот, потом снова закрывает. Он похож на рыбу, хватающую ртом воздух.

— Он и есть демон, — я указываю на дрожащего кардинала. — Именно из-за него мы все умрём. Он — убийца этого мира!

Толпа бросается вперёд, готовая разорвать его на куски. Конли в слепом ужасе отскакивает от них и падает в яму. На мгновение я вижу красное пятно в темноте, прежде чем лихорадочное свечение ядра внизу стирает даже этот слабый проблеск. Теперь крик Конли эхом разносится по всему аду.

В то время как толпа с факелами празднует, полагая, что они, возможно, спасли всё мироздание, я бреду прочь по узкому участку земли, по которому можно пройти. Теперь земля постоянно дрожит под ногами, но никто не обращает на это внимания. Я игнорирую гравий, скользящий вокруг моих ног, липкую кровь на щеке и ногах от порезов, которые никогда не будут обработаны. Они не имеют значения. Почти ничего больше не имеет значения.

Если мне ничего не остаётся, кроме как наблюдать, как умирает измерение, я хочу, по крайней мере, смело встретить судьбу.

Когда я нахожу большой камень на склоне холма в месте, где никто не задерживается, я падаю на него и поднимаю лицо к ночному небу. Луна снова появилась, но теперь она стала в четыре раза больше, как будто хотела поглотить горизонт. Вокруг неё кружатся и сверкают звёзды, вспыхивая прерывистыми оттенками оранжевого и золотого. Это ночной пейзаж, который Ван Гог мог бы нарисовать в своём последнем, суицидальном безумии.

Лица тех, кто победил, маячат в моём сознании, как будто злорадствуют, Конли, Ромола, Триадная версия Тео, но я отказываюсь позволять этим людям доминировать в мои последние мгновения. Им больше нет места в моём сознании. Не остаётся времени ни для кого, кроме тех, кого я любила больше всего.