Солнечная сеть (СИ) - Харченко Александр Владимирович - Страница 29

— Сильно-то не торопитесь— предупредил Фейнман. — Мне ещё работы — от дней до недель, а жить осталось месяцев пять, шесть. Вы что, думаете, я вам тут собираюсь устроить прощальную сцену в духе капитана Немо? Помереть, сложив ручки? Дудки! Я ещё увижу, как всё изменится. Я ещё спою «семь-сорок» на свадьбе у каждого из вас! А пока мне нужен покой, покой и немного информации. И свежий воздух, конечно же. Спасибо, что навестили меня, друзья. Передавайте Юсуфу мой привет, и скажите, когда он освободится, что он срочно нужен мне в тридцать четвёртом отсеке!

И Наум Фейнман снова принялся за свои бесконечные вычисления.

— Профессор, часом, ещё не рехнулся? — осторожно спросила Кинтия у брата.

— Нет, — точно так же тихо ответил ей Кейт, — с ним всё как обычно. Просто, к счастью для человечества, профессор Фейнман никогда и не был особенно нормальным. Но я готов приветствовать этот вид безумия. Что ж, моя богиня, пора отправляться вновь на Луну?

Вместо ответа Кинтия взяла брата за руку, и в тот же миг они ступили вновь на лунную поверхность, на мраморные плиты мемориальной площадки, туда, где лежало пустое надгробие астролётчика Джорджа Астера.

Их, видимо, совсем не ждали. То ли случилось что-то ещё, то ли Звёздные просто устали стоять без дела (в их среде это было не принято). Во всяком случае, адская машина внизу куда-то подевалась, как и стражи, а серебристые стрелы изгороди успели остыть. Кейт выпустил на руку ещё одну «искру», коснулся ей Кинтии, затем отправил маленький комочек плазмы в свободный полёт над площадкой.

— Насколько я помню, — объяснил он свои действия, — прошлая жизнь Юсуфа закончилась где-то здесь. Когда мы были у Фейнмана, я снял с базы, где они с Юсуфом провели много лет, всю ту следовую информацию, которую Юсуф оставил по себе там. А здесь, на Луне, он большую часть времени проводил с тобой. Рощи должны многое помнить о нём, а значит, и в тебе тоже есть эта память. Теперь остались сущие мелочи — как бы настроить, отфильтровать то, что изменяло в пространстве и времени само существование Юсуфа Куруша, найти сквозь время то мгновение, когда его жизнь ещё продолжается, и как бы перетянуть, переписать его сюда, в ту точку Вселенной, в которой находимся мы. По сложности эта задача пока что мало отличается от космического путешествия со сверхсветовой скоростью. Фейнман, естественно, считает, что рано или поздно мы построим машину времени, которая позволит нам проникать и в наше прошлое… Сейчас мне просто не до того. «Искра» должна попытаться нащупать Юсуфа в том месте в зоне притяжения Луны, где его присутствие было отмечено в последний раз. Ждём!

Ждать пришлось минут десять. У Кинтии нарастало неясное ощущение тревоги, в то время как её брат, бравируя джентльменской выдержкой в стиле дядюшки Кита, расхаживал взад и вперёд по тисовой аллее, отчего-то присматриваясь внимательно то к частоколу ограды, то к раскачивавшимся над головой тисовым ветвям. Потом Кейт зачем-то ухватился за одну из веток, потянул её на себя, согнув почти до земли. Ветка с шумом распрямилась, подбросив молодого изобретателя в воздух.

— Помнишь, — спросил он, подойдя обратно к Кинтии, — как мы с тобой играли в Робин Гуда и освобождали Ноттингем от дядюшки-шерифа?

Кинтия улыбнулась ему:

— Ну конечно, помню. А в чём дело?

— В том, что стрела, выпущенная из лука, летит с дозвуковой скоростью, — непонятно объяснил Кейт. — Это очень интересный объект. Ты всегда была прекрасным стрелком, Кеи, и умела выпускать в цель до трёх стрел в секунду. А натяжение твоего лука было восемьдесят четыре килограмма. Это прекрасный, поистине олимпийский результат!

— К чему ты клонишь?! — спросила его сестра.

— Я? Клоню к земле тисовую ветку, ну, или точнее, к луне клоню, а разве не видно? — рассеянно ответил Кейт Астер и вдруг пнул ограду, жалобно зазвеневшую и закачавшуюся от его неожиданного удара. — О, эти невинные детские игры! Кстати, Кеи, тебе, конечно, очень идут эти сапожки на шнуровочке, но я внезапно хотел бы попросить тебя разуться…

— Зачем? — удивилась Кинтия.

— Ты всегда была для меня идеалом женской красоты. Хочу лишний раз полюбоваться на твои босые ножки, прежде чем мне придётся оставить тебя наедине с твоим земным приятелем. Кстати, напоминаю: если у вас всё получится, ты обещала мне рассказать, как всё было! Я так ничего нового, собственно, и не узнал об этом…

— Узнаешь, — пообещала Кинтия, разуваясь, — Я найду тебе богиню, или хотя бы принцессу. Похоже, все эти земные женщины просто недостойны тебя! Но мне кажется, что ты что-то прямо сейчас задумал, какую-то пакость, например. Ты иногда бываешь очень…

Она не договорила; на краю полянки, подле отброшенного Кейтом несколько часов назад булыжника, внезапно вспыхнуло яркое свечение, и на ступени мраморной лестницы мешком рухнул окровавленный, раздетый, стонущий от боли Юсуф Куруш.

— Ох, — пробормотал Кейт, — этого я не учёл. Он ведь ранен! Сейчас выдам «искре» программу лечения, ну а потом, пожалуй, я вас оставлю. Вам надо как следует поговорить. И мне, возможно, тоже придётся кое с кем увидеться…

Он мельком коснулся Юсуфа рукой, затем поспешно спустился по мраморным ступеням вниз, снова повис на тисовой ветке, раскачиваясь туда-сюда. Ветка хрустнула, сломалась — Кинтия испытала по ней мимолётное сожаление. Но сожалеть было некогда; Юсуф Куруш, живой и, по всей видимости, здоровый, поднялся перед ней во весь рост, оттирая с лица и головы следы свежей крови.

— Кинтия, — сказал он удивлённо. — Откуда солнечный свет? Только что было темно…

Внизу вновь послышался треск ломающейся ветки.

— Товарищ Куруш! — крикнул снизу Кейт. — Вас, кстати, ждёт профессор Фейнман, когда вы тут закончите! В тридцать четвёртом отсеке своей станции, на Уране…

Кинтия бросила в его сторону недобрый взгляд, красноречиво предлагавший брату убираться. Брат был занят странным делом; он зачем-то вытаскивал длиннющий шнурок из снятого Кинтией форменного астрофлотовского сапога.

— Что случилось? — повторил нетерпеливо Юсуф. — Луна? Свет? Я что… умер?

— И да, и нет, — ответила ему Кинтия. — Прошло четырнадцать лет, как вы считаетесь умершим. Но вы живы, и мой брат вытащил вас из небытия, вытащил живого и, вроде бы, теперь даже невредимого.

— Кейт? Я звал его, когда Рикки Морьер хотел… сделать какую-то гнусность. Вернее, я звал вас, чтобы вы позвали его. Извините, но я просто не смог защитить вас самостоятельно. Рикки превратился в ужасного человека за те годы, что я его знал. Я переоценил свои силы.

— Всё в порядке, Юсуф. Ничего не случилось. И, да, благодаря вам, мой брат услышал меня и вас, и пришёл к нам на помощь, как только смог. Он вытащил меня, а потом и вас. Теперь он собирается заодно вытащить всё человечество. Думаю, что ему это удастся; нет силы, которая могла бы противостоять ему. Жизнь, смерть, Солнце, время, разум — всё подвластно ему! Наверное, он бог.

Юсуф Куруш улыбнулся:

— Разве может мужчина быть богом?

— О, — сказала Кинтия, — на самом деле, по-видимому, это довольно частое явление! Я всего несколько недель прожила и проработала в Солнечной Системе, и я знаю как минимум одно мужское божество чисто местного разлива — профессора Фейнмана. А ведь вы, Юсуф, его коллега, и это я тоже учитываю. Наглец Рикки Морьер не дал вам стать богом, он сделал из вас культ мёртвого героя, отдавшего — представьте себе наглость! — жизнь за женщину, то есть за меня. Можно ли было придумать что-то глупее, чем такая глупая легенда? Но, будьте уверены, теперь вас будут чтить не за это…

— Что глупого в этой истории? — смущённо пробормотал Юсуф Куруш. — Не скрою, я действительно любил… люблю вас…

— А я это знаю, — фыркнула Кинтия, — ведь вы столько раз об этом мне говорили, что я предпочитаю поверить. И знаете, что я вам про это скажу? Мы с вами в итоге потеряли различными способами целых тридцать три года, хотя и не успели почувствовать этот промежуток в полной мере. Может, хватит нам терять время и дальше?!