По дороге пряностей (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 46

— И второе, — он достал второй свиток, также с большой печатью Папы внизу, — прочти, и прежде чем начнёшь возмущается, я познакомлю тебя с одним человеком.

Я, чувствуя подвох от его предыстории, стал читать документ и уровень возмущения в душе превысил мой уровень терпимости.

— Какой такой епископ Индийский?! — вырвался по итогу прочтения у меня возмущённый крик, вызвавший у него улыбку. Предупреждая дальнейшие слова, он поднял руку.

— Помнишь, что я сказал?

Я с трудом успокоился, а он позвал служанку, которая вскоре побежала вниз.

— Специально попросил его одеться в то, в чём он привык проповедовать среди сарацин, — когда на лестнице послышались тяжёлые шаги, я недоумевая повернулся к двери.

— Кому тут нужно нести свет истинной веры? — дверь открылась и пригнувшись перед порогом, в комнату зашёл гигант, закованный в железные доспехи, только шлема не было на голове, но не это привлекало моё внимание, на его сюрко в верхнем правом углу была вышита епископская шапочка и гнутый посох, а на левом личный герб с атрибутами епископа.

Волосы сами зашевелились на голове.

— Знакомьтесь, — с улыбкой представил нас кардинал Альбино, — епископ Аваллонский, граф Анри де Шансу.

— А это Венецианец, — обратился он епископу, показывая на меня рукой.

— Тот самый? — мощный и сильный голос, словно дула огромная труба, загрохотал в комнате, приводя меня в чувство, — больно мелкий он, по сравнению с тем, как его описывают.

— Наш клоп мелок, но больно вонюч, — улыбнулся кардинал, — задание простое Анри. Тебе нужно в Акру, поэтому доберётесь вместе до Венеции, за время пути покажешь и расскажешь ему, как лучше проповедовать среди язычников.

— Но…но… — я всё ещё не мог прийти в себя от шока. Все епископы, которых я видел до этого, были обычные священнослужители, чаще всего пожилые, а тут передо мной высилась просто гора по местным понятиям, минимум метр восемьдесят пять, и одетая к тому же в полный кольчужный доспех!

— Идём, — граф махнул мне рукой, и поклонившись кардиналу, направился к выходу.

Я успел тоже поклониться и пошёл следом, а внизу, во дворе меня поджидал ещё больший сюрприз. Его ожидали десять оруженосцев, на конях, одетых так же как и он сам. Они настороженно поглядывали на моих охранников, но разговаривать с ними не спешили.

— Думаю для пользы дела, можешь меня звать Анри, а я тебя Венецианец, — предложил он.

— Можно и Витале, — буркнул я, благодаря его за помощь при посадке на лошадь. В моей голове всё ещё никак не мог уложиться привычный образ епископа с рыцарем, которым он по факту был. Его конь, оружие, приточенное к седлу и близко не выглядело мирно. Судя по потёртости рукоятей и общей изношенности, всё неоднократно побывало в бою.

— Когда выезжаем? — он забрался на своего скакуна и повернулся ко мне.

— Заберём мой отряд и можем ехать, — показал я рукой в сторону дома, где остановился.

— Это не все, кто тебя сопровождают? — удивился он, переводя взгляд на сотню солдат.

— Последнее время, я стал популярен, — вздохнул я, трогаясь с места, — пришлось позаботиться об охране.

Вид графа, когда он увидел весь мой отряд в тысячу копий, приятно согрел мне душу.

***

21 января 1197 года от Р.Х., Венеция

Всё, абсолютно всё в поведении епископа Аваллонского было неправильным. Вовремя всего нашего пути он, как и все его люди: напивался, пел такие пошлые песни, что у меня чуть уши в трубочку не сворачивались от их слов, не говоря уже про то количество служанок, которых он покрыл на всём протяжении пути до Венеции. Такое его поведение просто разрывало у меня все шаблоны, каким должен быть священник, да ещё и такого высокого сана.

Правда, всё это ощущение, мгновенно улетучивалось, когда мы вечерами, или на привалах, заговаривали о религии. Вот тут передо мной раскрывалась другая сторона графа. Начитанный, хорошо образованный и умеющий увлечь своими рассказами Священных Писаний, он наверно и меня бы мог обратить в христианство, если бы я был язычником. Чем больше времени я с ним проводил, тем больше очаровывался этим человеком, он был просто образцом всего, что восхищало местных этого времени. Днём образцовый рыцарь, который мог в зубы дать любому, кто косо на него посмотрит, с простыми людьми, стекавшимися к нему в любом месте, где бы мы ни останавливались за проповедями или просто за добрым напутственным словом, он всегда был мягок, терпелив, что весьма странно смотрелось при его габаритах и недавних удалых песенках.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Граф Анри де Шансу сочетал в себе несочетаемое, и я чем ближе мы приближались к дому, тем больше понимал, что вот тот единственный местный священник, наверно не считая кардинала Альбино, которому я мог бы доверить свой собор. Поэтому, едва мы прибыли в город, я сразу же отмёл все его попытки найти приют в местных церквях, позвав остановиться во дворце Дандоло вместе с его людьми. Посопротивлявшись для вида, он согласился, поскольку я пообещал ему лучшую еду и вино, которые он вряд ли бы нашёл у священников.

Первым делом, я конечно же познакомил его с мамой, которая тут же расцвела от изысканных комплиментов и внимания, а вечером, уже отец удивлялся его военному опыту и тому количеству сражений, через которые тот прошёл. Узнав, что епископ направлялся в Акру, даже пообещал, что поспрашивает среди знакомых, не мог бы его кто доставить туда бесплатно! Небывалое дело, слышать от отца подобную щедрость, поскольку обычно после встречи с ним, многие уходили даже без одежды, не то, что со своим кошельком. Но тут я был с ним солидарен, поскольку граф был прямым воплощением того, каким должен быть настоящий человек. Я понял и то, что кардинал Альбино не зря представил нас друг другу, поскольку глядя на такой странный образец епископа перед собой, трудно было отказаться от предложенного мне церковного сана. Ведь если быть таким как граф, то это совершенно меняло дело, хоть юридически я всё равно переходил под прямое подчинение Папы, что мне совсем не нравилось.

Утром, когда он со своими людьми завтракал за одним столом, я глядя на него, прокручивал в голове планы.

— Анри, Анри, — оруженосцы, показывали на меня пальцами, привлекли его внимание, — беги! Венецианец всё утро не сводит с тебя глаз! Как бы дело до греха ни дошло!

Они весело залились смехом от очередной похабной шутки. Он, поедая всё что было на столе, и запивая это щедрыми стаканами вина, лишь посмеялся вместе с ними.

— Витале, что случилось? — поинтересовался он, рыгнув во всю мощь лёгких, откидываясь сыто на спинку стула, — сам на себя непохож.

— Надолго вы в Акру? — поинтересовался я, не обращая внимания на сальные шуточки оруженосцев.

— К чему такой интерес? — удивился он, — я вроде бы всё показал и рассказал тебе, парень ты смышлёный, два раза не нужно повторять, в отличие от некоторых.

Кулаком он приструнил развеселившихся молодых парней.

— Есть у меня предложение одно, — я подпёр голову ладонью, — не хотели бы вы пожить в Венеции и стать моим учителем?

Он удивлённо на меня посмотрел, непонимающе покачав головой.

— Зачем это?

— Я буду давать вам нужную сумму на содержание вашего отряда, а вам нужно будет лишь охранять меня от посягательств.

— Той тысячи, которая охраняет тебя, сейчас недостаточно? — хохотнул он.

— Мне бы хотелось иметь одного командира для всего войска, — я прямо на него посмотрел, — из-за возраста меня мало кто обычно воспринимает всерьёз, а ваша фигура сняла бы все сомнения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Прости Витале, но нет, — он с улыбкой отклонил предложение, — я знаю, у тебя много денег, но мне это не интересно, я умру тут от скуки.

— А если у меня будет собор, вы сможете в нём послужить, пока Святой Престол не найдёт достойную замену? — я всё никак не сдавался, поскольку не хотелось терять такого человека. После знакомства с ним я даже как-то зауважал церковь, которая собирала под своими знамёнами лучших людей своего времени. Да, конечно, были в её рядах и паршивые овцы, куда без них, но вот большинство, с кем мне приходилось общаться, были весьма и весьма компетентными людьми.