Лунная дорога. Часть 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 27

Следующие дни покатились так же, как и предыдущие. На душе было тоскливо, хотя я и хорохорилась. В пятницу пришлось задержаться в школе, и вернулась я только в пятом часу. Мама была уже дома, нахохленная и взъерошенная, как птичка после вынужденного купания. Оказалось, я была недалека от истины. Мамуля в самом деле побывала под холодным душем.

Когда я спросила, что это с ней, она, отводя глаза, выпалила:

– Ты была права насчет Александра. Он в самом деле не слишком порядочный тип. И ноги его здесь больше не будет!

Она ничего не добавила, но и так все было понятно. Итак, он подбивал к ней клинья, я была права. И почему эти мужики такие непорядочные? Интересно, а жена Александра знает, что собой ее муженек представляет?

Мне впервые в жизни захотелось открыть глаза обманутой женщине, и я с трудом удержалась от желания влезть в чужую жизнь. Хотя это мне представлялось чем-то вроде справедливого возмездия.

В субботу мы всей семьей и даже с папой отмечали мое совершеннолетие в кафе. Народу было почти пятьдесят человек. Мамина родня, мои лучшие подруги, папа, крестные мои, вот и набралось немало. Было весело, но как-то натужно. Или мне это только так показалось? Подарков было – уйма. Но главным образом дарили деньги. И это правильно. Откуда мои гости могли знать, что мне нужно, когда я и сама этого не знала?

Поэтому решила открыть счет и положить на него всю полученную мной сумму – почти сотню тысяч. Поеду летом куда-нибудь, отдохну. Вот было бы здорово съездить в Вену! Город-вальс, мечта всей моей жизни.

В воскресенье мы с мамой поехали в гости к бабушке и дедушке, потому что нужно было доесть выданные нам работниками кафе остатки салатов, горячего и прочего. Это было очень мило с их стороны, хотя меня и сильно удивило. Но мама объяснила, что делала сложную операцию хозяйке этого заведения, и та из чувства благодарности и плату взяла минимальную, и все несъеденное велела нам отдать. Потому что зарплата у врачей, все знают, какая.

На следующий день у мамы был выходной, но ей с самого утра позвонили из больницы и позвали на срочную операцию, ассистировать. Кто-то опять попал в аварию.

Посетовав, что врачей катастрофически не хватает, мама умчалась на работу, а я осталась одна. Было скучно, и я решила немного погулять.

Вышла в наш двор и замерла – навстречу мне со скамейки на детской площадке поднялся Красовский.

Я и забыла, какой он красивый. То есть помнила, конечно, но в теории. А вот когда увидела воочию, у меня перехватило дыхание и ноги превратились в подобие холодца. Я с трудом вдохнула, загоняя воздух в болезненно ощущаемые легкие. Он с сомнением вглядывался в мое лицо, озабоченно и тоскливо.

Я не сумела скрыть потрясение и, видимо, радость от встречи, потому что неуверенность в его глазах сменилась ярким победным блеском. Он, распрямив плечи, сделал уверенный шаг ко мне. Обниматься решил, что ли?

И все! Меня будто ледяным дождем омыло, смывая радость. Я очнулась от охватившего меня морока и насмешливо спросила:

– О, гроза девичьих сердец! Какими судьбами вы к нам?

Он притормозил и обеспокоенно заглянул в мое лицо. Увиденное ему явно не понравилось. Вздохнул и раздосадовано сказал:

– Привет! Я думал, ты будешь мне рада.

– Да с чего бы это? – надеюсь, мой голос был достаточно равнодушным, все же я не каждый день так нагло вру. – Мания величия житья не дает?

Он глухо рассмеялся.

– Похоже на то. Я теперь в городе живу. И даже неподалеку от тебя.

– С каких это пор? – я достала телефон и демонстративно посмотрела на высветившиеся на дисплее часики. Типа мне не до тебя.

Красовский болезненно поморщился, значит, намек понял.

– Да с месяц уже. Решил перебраться в большой город. В деревне скучно стало.

– Что, свеженьких девиц больше не осталось, а здесь их поле непаханое? – грубовато поинтересовалась я. – Или деревенские мужики на тебя окончательно взъелись?

Мрачно усмехнувшись, он внезапно признался:

– Я соскучился. По тебе.

Посмотрев на него прищуренным глазом, я скептически заметила:

– Что, я единственная тебя лесом послала? Растревоженная гордыня покоя не дает? Решил реабилитироваться?

Он нервно покусал нижнюю губу. От этого примитивного движения у меня почему-то ухнуло вниз сердце и огнем загорелись губы.

– Просто забыть не смог, – и честно признался: – Хотя и пытался, отпираться не буду. Но не смог.

– Мне что, начинать собой гордиться? – хотела, чтоб прозвучало с насмешливым вызовом, но голос предательски дрогнул.

Захотелось откашляться, но вместо этого я приветливо помахала рукой выходящему из подъезда соседу дяде Славе. Тот кивнул мне в ответ.

Красовский проводил его ревнивым взглядом. Вот это да! Что за замашки?

– В общем, я теперь у матери живу. Она пока без очередного мужа перебивается, бедняжка, – он не скрывал своего полупрезрительного отношения к легкомысленной мамашке. – Так что место есть. У нее трешка. Я, в принципе, там и прописан. Так что перебрался на законное место жительства.

Я поняла, что больше с ним рядом мне стоять нельзя. Меня к нему тянуло со страшной силой. Я даже вспомнила все россказни о приворотах, ворожбе и прочую оккультную муру. Передумав гулять, ведь он ко мне непременно привяжется, пошла обратно к подъезду, отвернувшись от него.

– Ну, мне пора. Ты извини, но домой я тебя приглашать не буду. Я вообще приглашаю только близких друзей. Ты к ним не относишься.

Он ухватил меня за руку и развернул к себе. Потом провел указательным пальцем по губам и плотоядно прищурился.

– Мечтал тебя поцеловать, но не выйдет, вижу. Но учти, я упорный. Я все равно своего добьюсь.

Меня повело:

– Своего – это чего?

– Своего – это тебя. Ты все равно будешь со мной.

И вот теперь я разозлилась окончательно.

– Формулировка неправильная! Ты хотел сказать – моей! Но я не вещь, чтоб быть чьей-то там, запомни это!

И шустро сбежала, желая оставить за собой последнее слово.

Зайдя в квартиру, прислонилась к двери и стояла так минут пять, приходя в себя. Сердце билось как после сдачи километрового кросса. Может, это от переедания? Все-таки я два дня подряд ела слишком много.

Понимая, что это не так, я все же решила есть поменьше. Включила ноут, не люблю я маленький экран смартфона, зашла на свою страницу и присвистнула: она вся была завалена подарками и подарочками от друзей и одноклассников.

Отдельно выделялись огромные переливающиеся рисунки от Панова. И сообщение: «Еще раз с Днем рождения, самая удивительная из всех девочек! И знай, что я упорный. И умею добиваться своего».

Вот блин! Они с Красовским что, одним миром мазаны, что ли? Сколько же их развелось, упорных этих!

Представила на своем месте Инку. Вот уж у кого никаких сомнений бы не возникло. Сплошная гордость за свою неземную притягательность – и все. Она бы цвела и пахла, как первоцвет. Тогда как я просто чахну от всех этих возложенных на меня сверхожиданий.

Вот не надо мне этого, только и всего. Меня чужие непомерные ожидания угнетают.

Хотелось пить. Пошла, налила холодного молока из холодильника, выпила. Мама все время ругает, говорит, что так запросто ангину схлопотать можно, а я считаю, что таким образом горло закаляю. И еще я всегда тарелки вылизываю, когда меня никто не видит. Потому что где-то прочитала, что это прекрасная зарядка для горла. И уверена, что это так и есть, у меня горло никогда не болит. И вообще, я очень редко болею, даже во время эпидемий, когда все одноклассники лежат в постельках и кашляют.

Принялась за домашнее задание. Читала учебник литературы, когда от этого увлекательного занятия меня отвлек телефон. Не глядя на дисплей, ответила «слушаю». И замерла от раздавшегося в трубке уверенного голоса Красовского:

– Машенька, я не шучу, ты не думай. Ты мне в самом деле нравишься до чертиков, аж в глазах мутнеет, когда тебя вижу.

Я зло рявкнула, скорее всего, от неожиданности: