Лунная дорога. Часть 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 23

Едва войдя, папа мне попенял на безрассудство:

– Доча, разве можно открывать дверь, не удостоверившись, кто за ней?

Я только руками развела.

– Папа, я же тебя в дверной глазок видела!

Он растерянно обернулся на дверь.

– А, теперь понятно.

Разделся, прошел в комнату. Огляделся, будто давным-давно здесь не был. Я молчала. Интересно, зачем он пришел? Потерянный такой, несчастный и одинокий. Неужто мириться? Не думаю, чтоб у него это получилось. Маме явно понравилось жить одной, без надзирателей и обязательств.

– Как вы тут без меня живете? – спросил отец натужно радостным тоном.

– Нормально, – неужто он думает, что мы тут без него голодаем или скучаем?

– Краны не текут? – прозвучал деловитый вопрос.

Я аж растерялась. Когда у нас текли краны, чинил их всегда дядя Миша, потому что отец заявлял, что для этого существуют сантехники, услуги которых входят в счет за обслуживание дома, и который мы оплачиваем по квитанции ежемесячно.

Прямо спросила, не вынеся его нервических усилий казаться спокойным:

– Что случилось, папа?

Он сел на стул и, болезненно сгорбившись, признал:

– Просто соскучился.

Я не поверила:

– И это все?

– Нет. Я узнал, что Василий в самом деле непорядочный тип. Мне его подружка глаза открыла.

В голове вмиг возник вопрос: и откуда он эту самую подружку узнал? Будто прочитав мои мысли, он добавил:

– Мы с ней как-то в магазине вместе оказались, продукты покупали. Васька, оказывается, всю жизнь от Тони налево ходил. Ни одной юбки не пропускал. Мне эта его подружка сказала, что он на Ксюшу взъелся, потому что она ему от ворот поворот дала, – он обвиняюще посмотрел на меня и осуждающе вопросил: – А почему она мне ничего об этом не говорила?

Опять двадцать пять! Снова тупые обвинения! И почему у папаши всегда кто-то виноват, только не он сам?

– А что бы это дало? Ты же своему дружку больше верил, чем маме. Ну сказала бы она тебе об этом, и что б ты сделал? Ее же бы и обвинил! И хватит уже искать виноватых!

Видимо, это прозвучало достаточно жестко, потому что отец снова виновато сгорбился и прошелестел:

– Извини.

– Трудно избавляться от многовековых привычек, – с мнимым сочувствием сказала я. – Да и стоит ли?

Он вскинул голову и недоуменно посмотрел на меня. Пришлось пояснить:

– Я не думаю, чтобы мама решила начать все сначала. Ты ведь именно это хотел ей предложить?

И тут папа вспомнил, что яйца курицу не учат.

– И почему ты со мной таким тоном говоришь? – назидательно-обидчиво начал он. – Я вообще-то твой отец.

– Помню, помню. «Почитай отца и мать своих». Главная христианская заповедь, – послушно согласилась я с ним. – Ну, ты тут подожди маму, а мне заниматься надо, все-таки выпускной класс.

Он хотел что-то мне сказать, но я повернулась и ушла. И демонстративно защелкнула замок на своей двери. Я тоже умею обижаться, пусть не думает, что он тут один такой умелец. Я прекрасно знаю, что обида, да еще демонстративная – один из способов манипулирования окружающими.

Чтобы дать другим почувствовать себя виноватыми, нужно просто вовремя обидеться. И все – с обиженного взятки гладки.

Похвалила себя за тонкое знание человеческой натуры и попробовала сделать физику. Но куда там! Только и прислушивалась, чем там папашка занимается. Нет уж, пусть лучше что-то одно, разошлись так разошлись. Мама права, нам с ней нужно жить по-новому. И отцу тоже.

Но он, похоже, этого не желает. Конечно, столько лет жил в тепле и уюте, берегли его и лелеяли, и вдруг оказался в холоде и голоде. И сразу вспомнил, как хорошо было с мамой. Да еще узнал, что дружок его попросту провоцировал. Да уж, папашке не позавидуешь.

Надо же, так глупо подставиться. А вот не надо думать, что жена всегда будет терпеть твои придирки, одновременно обустраивая твой же быт.

Может быть, Инка права, говоря, что он наверняка кого-то нашел? И этот кто-то его ожидания явно не оправдал? А что, вполне возможно. Жил же он где-то эти два месяца? Хотя это не мое дело. Пусть родители разбираются сами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Уговаривала себя, но душа все равно болела. Да и как не болеть? Вроде жили – не тужили, и вдруг – бац, и все кончилось.

В коридоре послышался разговор на повышенных тонах, и я поняла, что с работы пришла мама. И только тут до меня дошло: а ведь отец должен быть на работе! Почему он тут?

Сделала вовсе неприличную вещь, просто очень уж хотелось узнать, что происходит. Приложила ухо к двери и прислушалась.

– Ты появился здесь совершенно напрасно. И этот пустой разговор ни к чему не приведет. И не порти мне настроение, у меня и без тебя забот хватает.

Отец что-то тихо пробурчал, я не разобрала. А вот мама голоса не понижала:

– Мне все равно, что ты чувствуешь. Ты моими чувствами никогда не озадачивался, с чего я должна принимать во внимание твои? А не развелась я с тобой по одной простой причине – Маше еще нет восемнадцати. Вот как только она станет совершеннолетней, я тут же подам на развод. А до этого осталось не так уж и много.

В самом деле! Через пару недель у меня день рождения! Совсем из головы выскочило из-за семейных передряг. Я представила себе этот праздник, если бы ничего не случилось. Была бы жива бабушка, отец бы не фордыбачил, как бы было хорошо. Мы всей семьей, включая маминых родственников, собрались бы где-нибудь в кафе, в небольшом отдельном зале, славно бы повеселились…

Тут мне стало так плохо, что слезы сами собой полились из глаз. Я их не сдерживала. Мной тут любоваться некому, да и как-то нужно перебороть надоевшее мне затяжное уныние.

Родители еще о чем-то яростно спорили, я не слушала. Села за стол, сунула в уши наушники и принялась учить английский, раз уж с физикой случился пролет.

Через некоторое время в комнату постучала мама. Я открыла дверь и поняла, что отец ушел. Стянула с головы наушники и повернулась к маме. Она была расстроенной. Или нет, не расстроенной, а раздосадованной.

Глаза у нее сверкали, щеки горели, и она стала очень хорошенькой. Понятно, что папашка не желал разводиться. Кроме комфорта и уюта, создаваемыми мамулей, она и сама была весьма и весьма выставочна, как выразился о ней тот же одиозный дядя Вася.

– Что, мама, тебя отец достал? – посочувствовала я, стараясь смягчить накал страстей.

– Да ну его! – мама отмахнулась от этих слов, как от миновавших мелких пакостей. – Как у тебя дела в школе?

– Чудненько. Все как всегда. Никто не отсеялся, но вот новенький появился.

– Новенький? Какой? – мама силилась спросить это заинтересованно, но лукавить она не умела, поэтому получилось натянуто.

Ее никогда особо мои одноклассники не интересовали. Вот близкие подруги – это да. А одноклассников она и по именам-то не помнила. Если только особо выдающихся. Типа хулиганов и отличников.

– Да так, обычный парень.

Что-то ее задело в моем ответе. Видимо, досада все-таки проскользнула, хотя я и старалась говорить равнодушно.

– Обычный? Но он тебе не понравился?

Я побарабанила пальцами по столу. Вышло недовольно. Будто мама отвлекает меня от важных дел.

– Не особо.

– Он что, к тебе приставал? – она насторожилась.

Я пожала плечами. В принципе, если парень пытается познакомиться, что случается сплошь и рядом, это нормально. Я считаю, что инициативу должны проявлять парни, а уж никак не девчонки, вот такая я, в отличие от Инки, старомодная. И нормальное мужское поведение вряд ли можно назвать неприятным словом «приставал».

– Нет, просто знакомился. Как обычно.

– Если что-то пойдет не так, ты мне обязательно скажи! – настойчиво потребовала мамулька, проявляя родительскую ответственность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мне хотелось сказать, что если б я ей принялась рассказывать подобную ерунду, никакого времени бы не хватило. Но зачем портить маме момент заботы о единственном оставшемся на ее попечении ребенке? И я только кивнула, соглашаясь.

Она еще немного помедлила, потом тихо попросила: