Всем сердцем (СИ) - Елена Рейн - Страница 38

– Он не двигался и тяжело дышал. Крови не было, я посмотрела, – ответила девочка, с надеждой смотря на меня.

После тщательного обследования, с удивлением отмечала мгновенные изменения состояния, что невозможно настораживало. Как же меня раздражает, что тут все происходит с катастрофической быстротой. Сейчас, например, смело могу отметить резкую бледность, холодный пот, снижение артериального давления, тахикардию, нитевидный пульс. Недовольно сцепила пальцы и попыталась вспомнить все заболевания и осложнения с такими симптомами.

В голове крутился только вариант разрыва селезенки при малярии, притом, как я понимаю, это произошло прямо сейчас, в связи с тем, что оно возникает спонтанно. Хорошо, что малыш без сознания, потому что в противном случае он испытал бы кинжальную боль в животе с иррадиацией в левое плечо и лопатку.

И еще… при отсутствии экстренного оперативного вмешательства быстро наступает смерть от острой кровопотери и гиповолемического шока, что я не могу допустить.

Пока лихорадочно обдумывала действия, случайно обратила внимание на ухо, а именно за ним. Определенно, припухлость, след от укуса.

«Несомненно, малярия и осложнение к ней: разрыв селезенки… Твою же мать! Прости меня Тайхара…»

Выдохнула, и мысленно прочистила руки, присаживаясь на кровать, собираясь немедленно лечить мальчика. Раздался шум, и я повернулась в сторону двери, где стоял недовольный Тарлан.

– Светлана! – резко выдохнул он и сделал шаг ко мне, но я только отрицательно покачала головой и подняла палец вверх, предупреждая, что мне не до разговоров.

Полностью сконцентрировалась на ребенке и, положив руки на его живот, закрыла глаза, мгновенно четко представляя и чувствуя его внутренности, исследуя их как УЗИ, а также прорабатывая все процедуры, планируемые совершить в процессе лечения.

Классическим общепризнанным в травматологии и абдоминальной хирургии способом остановки кровотечения, при любых разрывах селезенки, считается полное удаление органа, либо ушивание селезенки, но я же знахарка, поэтому буду восстанавливать ее, и только потом лечить малярию, используя специальные противомалярийные препараты, губительно действующие на плазмодий: хинин и инфузия.

Сколько я лечила, не знаю, но как только восстановила селезенку, истерически улыбнулась, считая, что я на правильном пути. Выдохнула и приступила дальше к исцелению. Закончив самую важную для меня операцию, с восторгом следила за тем, как тело мальчика покрылось красной волной. Дрожащими руками прикоснулась ко лбу ребенка и облегченно выдохнула, чувствуя, как подступают слезы.

Не думала, что могу плакать после операции, но сейчас я уже не была хирургом, знахаркой или кем-то там еще… сейчас я была женщиной, чей ребенок был на грани смерти. Слезы шли из глаз, и я только отдаленным сознанием понимала, что совершенно не чувствую усталости и желания упасть в обморок. Нет, меня переполняло счастье, передергивало от волнения, и я с затаенным дыханием смотрела на малыша, ожидая его пробуждения.

Веки открылись и невинные детские глазки, самые ласковые и добрые, пораженно смотрели на меня. Тарган приподнялся и хрипло произнес:

– Ты пришла!

Не понимая до конца, что он наконец-то заговорил, прижала его к своей груди и разревелась, чувствуя необычайную потребность в этом. Как же это удивительно и волнующе плакать от счастья. А раньше я этого не осознавала… не понимала и не испытывала.

Подняла его подбородок, и прошептала:

– Прости, мой маленький, я…

Малыш махнул головой, и сильно-сильно, насколько мог, обнял меня, прошептав:

– Мама…

Даже не могла ответить ему, только вновь всхлипнула и прижала к своей груди. Благодарила магию Тайхары, давшую мне возможность спасти этого прекрасного ребенка, которого я всей душой и сердцем полюбила. Мой сынок…

Посмотрела на Витаю, плачущую в стороне, и притянула к себе, пытаясь улыбнуться.

– Мои детки, – только шептала и обнимала, в перерывах улыбаясь и сжимая их в объятьях.

– А можно твоих блинов мама? Я кушать хочу, – через некоторое время скромно спросил сынок, смотря на меня огромными жалобными глазками.

Засмеялась, и, кивнув, произнесла:

– Конечно, вот сейчас встанем и пойдем готовить…

Тарган поцеловал меня в щеку и вцепился в руку, как будто боялся меня отпустить. Мы вместе пошли на кухню, и в проходе я наконец-то обратила внимание на озадаченного Тарлана. Мужчина пропустил нас и отошел в сторону, так ничего и не сказав.

Оказавшись на кухне, я с огромной радостью принялась за приготовление блинов, а заодно и супа, периодически отвечая на вопросы детей, стараясь говорить расплывчато и с улыбкой. Не признаваться же им в своем принудительном путешествии.

Тарлан молча стоял, внимательно наблюдая за нами, а потом вышел на улицу. Подумала, что нужно поговорить с ним, но не стала. Сейчас главное успокоить моих малышей, а беседы потом.

На печи томился горшочек с супом, источая приятные ароматы, а гора блинов лежала в огромном блюде. Я только принялась рассказывать им очередную сказку из многих, которые они ужасно любили, принимая их интересными историями, как вдруг хлопнула входная дверь. Все повернулись и увидели Дихару, замученную и в слезах, но улыбающуюся во весь рот. Она сделала шаг, и бросилась ко мне, прохрипев:

– Я больше не хара. Тарлан отпустил меня к тебе. Спасибо. За все…

Глава 20

Счастливая и довольная, уложила всех спать в твердой уверенности, что жизнь налаживается. Мы очень долго разговаривали с Дихарой, а потом уставшая добрая девочка пошла спать, взволнованная от произошедших событий. Сегодня она засыпала свободной от рабства, и думаю, это – необыкновенное ошеломляющее чувство.

Я долго сидела на полу, охраняя сон детей, и думала о словах Дихары. Она мне поведала, что как только я и Наита исчезли, Кондар забил тревогу, утверждая, что знахарка прокляла и сгубила жену ворая и должна быть наказана, либо магия покарает всех за неприемлемую несправедливость. Некоторые не верили его словам, особенно те, кому я помогла, и даже сестра Тарлана, заявила, что сомневается больше в нем, чем в знахарке, но мужчина усердно всех убеждал в обратном, утверждая, что магия Тайхары общается с ним через сны. А Дихару он заставил работать с шанарами на плантации, не позволяя даже ходить домой, причисляя ее к пленным харам и обращаясь еще хуже, чем со всеми.

Дихи, как ласково мы звали Дихару, поделилась интересной информацией о том, что поговаривают, как будто гнилой лерок метит в вораи, и убеждает в этом тайхаров, но открыто не бросает вызов предводителю, не желая сражаться с Тарланом.

Налюбовавшись вдоволь безмятежными спящими ангелочками, решила сполоснуться. Немного обсохнув после освежающего теплого душа, вышла на улицу, чтобы посидеть на родном крылечке. Я даже соскучилась по этому занятию, пока была в плену, и сейчас получала истинное удовольствие от прелести того, что свободна, нахожусь дома, и с малышами все хорошо.

Почувствовала ошеломляющий приятный аромат и замерла, осторожно посматривая по сторонам. Тарлан шел со стороны своего дома, и даже отсюда я видела, как непрерывно с дикой потребностью он смотрит на меня. Его необузданный голодный взгляд говорил о многом, и это немного пугало меня.

Мужчина подошел ближе, и я сразу же поднялась, не зная, что сказать и чего ожидать после всего, что с нами произошло.

– Пойдем со мной… – твердо произнес он, поднимая руку и прикасаясь к моим волосам. – Хочу, чтобы ты была хозяйкой в моем доме.

Скажу честно, приятно, когда мужчина так настроен в отношении тебя, но неприятно идти в дом после той, что недавно умерла и хотела от меня избавиться. Уверена, что там каждый уголок пропитан ее злобой… и мне совсем не хотелось уходить из светлого домика, ставшим таким родным. К тому же есть главная причина – дети. Вот интересно, мужчина предлагает пойти в его дом одной или с моими детьми?!