Поход семерых - Дубинин Антон - Страница 3

– Иди ты к Темным со своей подготовкой! Я, в конце концов, совершеннолетний и могу сам разобраться, что мне делать! – Аллен махнул мечом, задев какую-то книжку на краю стола. Книжка шлепнулась с жирным звуком, раскрывшись по дороге; из нее выпала фотография Лары – совсем белые распущенные волосы, белый плащ, ослепительная журнальная улыбка. Аллен и рад был бы остановиться, да уже не мог: его несла на гребне волны некая неуправляемая стихия. – Будь добр, разберись лучше с собственной дурацкой жизнью, там, кажется, тоже не все в порядке, а, сэр Роберт Самый Правильный? Разберись наконец со своей дурацкой Ларой, сколько лет тебя будет водить за нос твоя бесстыжая сверхкрасавица, сэр Роберт Никак-не-Женатый?!

Роберт одним прыжком преодолел расстояние от двери до бушующего брата, крепко обхватил его руками и повалил на ковер.

– Хватит. Замолчи немедленно, трепло, – или я тебя… убью сейчас, пророк несчастный! Представляешь, ты будешь убит своим братом, прямо как Балин и Балан, вот ужас-то…

Аллен, прижатый к ковру, внезапно стал очень бледным. Он так уставился на брата, будто увидел привидение, и Роберту показалось, что он, как это ни дико, сейчас расплачется. Рыцарь рывком поднял его и прижал к груди:

– Да ты что, Аллен? Что у тебя с нервами? Я тебя ушиб, что ли? Я старался мягко…

И тогда Аллен, мотая головой и не поднимая на брата глаз, к стыду своему, и впрямь разревелся впервые со дня той давней драки. Шмыгая носом, он поведал брату, что вовсе не ушибся, просто сходит с ума из-за снов, которые ему вот уже неделю снятся каждую ночь, а сегодня был совсем особенный – даже не сон совсем, а, наверное, видение. Потому он и не сдал дурацкий зачет, и наорал на Роберта тоже поэтому, «Извини, пожалуйста, я дурак и негодяй – но зато теперь я тебе все расскажу, и ты мне скажешь, что с этим делать, потому что я сам уже не понимаю ничего…»

– Мне снился… то есть снится каждую ночь один Артуровский рыцарь. Еще он себя называл рыцарем Грааля. Он очень славный – не в том смысле, что прославленный, а в том, что хороший. Он совсем молодой, с длинными светлыми волосами, а одежды у него белые и красные или иногда просто кожаная рубашка – не латы какие-нибудь… Зовут его как меня.

– Аллен? Халлен? Это, наверное, тебя сам Хальен-Завоеватель навестил, – ободряюще улыбнулся Роберт.

– Да нет же, не перебивай меня, пожалуйста! Никаких завоевателей, он вообще не вайкинг, а рыцарь. Рыцарь короля Артура! Кроме того, его зовут точно как меня, на «А», без придыхания. Сэр Аллен, вот как его зовут. Он рассказывал мне про себя… всякие вещи. Один раз мы были в его замке, он серый такой, за ним – луг и старица речки, от нее отведен канал в ров, я хорошо запомнил, а на другом берегу – лес и холмы… Там все в холмах и в вереске, очень красиво. Видишь, я тебе рассказываю, как будто я там был совсем недавно – это примерно так и есть, вовсе не как во сне! Он мне все показывал, смеялся со мной, мы лазали по его замку, по подвалу, во внутреннем дворике, а потом поднялись на высокую башню, там было окно без стекла и ставен, и за ним в небе носились птицы. Я еще спросил, не ласточки ли это, и он сказал – да, ласточки, у них тут под крышей столько гнезд… впрочем, это не важно, это я тебе потом расскажу. Дело в том, что он мне очень понравился, этот сэр Аллен. Он, уходя, всякий раз прощался – говорил: «До встречи» или «До завтра», «Я, – говорил, – приду вновь»… И приходил. С прошлого четверга, Роберт. Каждую ночь. Но сегодня… Сегодня был совсем странный сон. Я понимал, что я сплю, но как будто не мог двинуться; не знаю, как объяснить. С одной стороны, я лежал на кровати у себя дома, с закрытыми глазами, а на диване спал ты, и если б я захотел – я бы открыл глаза и тебя разбудил, но при этом я будто бы и не мог двинуться; и видел зрением сна… Роберт, ты хоть примерно понимаешь, о чем я?.. видел какую-то другую реальность, не менее настоящую, только тонкую. Наверное, так людям бывают видения. Вот помнишь, как про Ланселота сказано, что он спит и при этом видит и рыцаря, и Чашу, но не может ничего поделать, так как спит ненастоящимсном… И ко мне опять пришел сэр Аллен, но на этот раз он стоял не на земле или траве – а так, в какой-то серебристой пустоте. И одежда на нем была странная, без пояса и не сшитая по бокам, такие длинные алые полотнища до колен, а на груди – его герб. Я тебе говорил про его герб? Это такие три серебряные полосы наискось в алом поле, в геральдике называются «перевязь декстер». Вот он стоит напротив меня в пустоте, смотрит грустно – или просто серьезно, в прежние-то разы он все время улыбался – и говорит:

«Сегодня, друг, я пришел как вестник. Слушай весть, запомни и неси далее – тем, кто ее услышит».

«Что это за весть?»

«Весть Грааля. Ибо ныне приходит срок, и Святой Грааль вновь возвращается на землю. Те рыцари новых дней, что, подобно прежним, достигнут Чаши, принесут великое благо и великую надежду миру, как то было в Дни Древние».

«Кто же это будет?»

«Рыцари Грааля».

«Что же нужно делать?»

«Выйти в путь, очистив свое сердце и подготовив душу к испытаниям».

«Неужели это правда?» – спросил я, потому что сердце мое разрывалось… от страха, даже нет, не страха, а… благоговения и… от радости и счастья и от тревоги, что мне… как будто дают нести что-то хрупкое, ужасно ценное, а я такой неловкий, что боюсь эту шутку разбить. Разница только в том, что никакая это не штука, а как будто меня самого сейчас сделают этойштукой и надобно самому не разбиться. А сэр Аллен отвел в сторону свою красную одежду левой рукой, и там…

«Говоря о самом священном и самом истинном, нельзя лгать. Говоря о Сердце Мира, можно клясться только кровью своего сердца».

На нем оказалась белая нижняя рубашка, и там в груди была огромная красная рана, и порванное полотно заливала возле сердца свежая кровь. И сквозь рану, сквозь рваную плоть белело переломленное ребро, а за ним, Роберт, я увидел его сердце. Оно билось там, в кровавой ране, и я словно почувствовал его боль, а рыцарь вложил пальцы в рану, прямо на сердце, и сказал: «Клянусь, что весть моя истинна». И перекрестился. Но я уже не мог ни о чем думать, кроме его сердца, обнаженного сердца, и о том, как он еще живет с такой раной, – и я вскрикнул во весь голос, а может, и шепотом вскрикнул, спрашивая, как это случилось с ним. И он вновь прикрыл свою рану одеждой, и лицо у него было такое спокойное-спокойное, ни тени страдания, только чуть затуманилось от какой-то мысли или воспоминания. Он ответил: «Это сделал мне мой брат, но не думай о том – он сделал благо, и с нами обоими все кончилось благом. Думай теперь не о ранах прошлого или будущего, но о святыне, рыцарем коей станешь вместе с другими».

«Где же… мы будем искать ее?» – спросил я тогда, и сэр Аллен поднял брови, как будто я спросил что-то ужасно глупое, что и так понятно, и сказал:

«В Доме Иосифа, где только она и может быть».

А потом он как-то странно вгляделся в меня и сказал тревожно:

«Довольно с тебя, проснись».

И я вздрогнул и сразу открыл глаза, а в следующий миг завопил будильник. А теперь, когда ты сказал, что убьешь меня, – я так ясно вспомнил, как будто снова услышал: «Это сделал мне мой брат…» Роберт, сэра Аллена убил его брат, ударил прямо в сердце. Я не знаю, как это случилось, но было именно так, и сэр Аллен говорил, что вовсе не обижен, что теперь это не важно. Ох, Роберт, скажи только – что ты об этом думаешь?

Роберт помолчал, задумчиво потер жесткую щеточку усов.

– А сам ты теперь, по пробуждении, что думаешь?

– Ничего не думаю. У меня в голове все время прокручивается разговор – во сне мне казалось, что сэр… рыцарь говорит очень ясно и прямо, в буквальном смысле, а не какими-нибудь аллегориями. Значит, в мир вернулся Святой Грааль, так получается? Может такое быть? Грааль короля Артура… и Иосифа Аримафейского?

– Ну что я могу сказать… – Роберт пересел с ковра на диван и стряхнул пыль со штанов. – Во-первых, братик, ты поэт, то есть натура впечатлительная. Во-вторых, последнее время ты много думал о Граале… и всех сопутствующих вещах. (Аллен на полу отчаянно помотал головой.) Не спорь, я же знаю – у тебя из последних стихов половина о Камелоте, о Граале и так далее. Естественно, твои мысли и постоянное внимание отражаются в снах («Это был не сон!» – протестующе вставил Аллен, продолжая мотать головой) или, если хочешь, в видениях. Ты зря расстраиваешься – это же вроде мистического опыта, можно теперь написать что-нибудь про рыцаря с раной в сердце или о Сердце Мира. Я думаю, у истинных поэтов иногда бывают такие… прорывы в иную реальность.