Я - ваш король (СИ) - Булавин Иван - Страница 50

— Дайте ему опий и перевяжите, — приказал я, — пусть его судьбу решают боги.

С этими словами я поддал коню шенкелей и выехал из лагеря. Благородные рыцари сменили коней, взяли новые копья, оставили раненых и перезарядили пистолеты (у кого они были). Теперь следовало атаковать. Копьё я брать не стал, обходясь своим мечом. Двуручный меч для действий с коня подходит плохо, можно вывалиться из седла следом за ним, но я надеялся, что мои габариты и масса меня спасут. В крайнем случае, буду драться пешим. Это я умею.

Конная лавина, которая уже ощутимо превосходила врагов числом, разгонялась постепенно, стараясь не спускаться в долину, где всё ещё кипел бой. У нас другая задача, с врагами разберётся пехота, она с ними уже почти разобралась. А нам следовало атаковать их лагерь, где, как было известно, находился король Пипин собственной персоной. Вот его-то и следовало взять тёплым. Для этой цели благородное рыцарство подходило как нельзя лучше, пехота разбираться не стала бы, убивая всех подряд, а нам нужно захватить его в плен.

Видели ли нас вражеские кавалеристы, что уже в пятнадцатый раз безуспешно атаковали пехотный строй? Думаю, что видели, вот только догнать не смогли бы при всём желании. Кони их, после стольких атак, едва передвигали ноги. Главная опасность была в том, что король Пипин, будучи далеко не идиотом, мог всё понять, вскочить на коня и свалить из лагеря. Будем надеяться, что рыцарская спесь ему не позволит.

Расстояние всё же было довольно большим, кони наши основательно выдохлись, с удил уже хлопьями падала пена, но до вражеского лагеря мы добрались. Встретили нас отряды пехоты, вооруженные алебардами и топорами. Будь это обученные пехотные полки, вроде тех, что служили мне, они смогли бы стать серьёзным препятствием для конницы, тем более, что в самом лагере нам поневоле пришлось замедлиться.

Пехоту мы смели одним наскоком, частично нанизав на копья, частично затоптав конями. Вся наша орда прорвалась к центру, где на пригорке стоял шатёр короля. Тут в бой кинулся последний резерв, несколько десятков конных рыцарей, среди которых своей роскошной бронёй выделялся один, видимо, это и был король.

В нашу сторону раздалось два мушкетных залпа, но слабых, не более десятка стволов в каждом. Несколько моих рыцарей упали с коней, сам я не боялся. При такой плотности огня вероятность шальной пули ничтожна, а до появления снайперов и вообще нормального нарезного оружия ещё оставалось лет четыреста.

Скоротечный бой завершился, едва успев начаться, я от души рубанул мечом одного рыцаря, тот повалился с коня, даже не дав мне увидеть результат попадания. До короля дорваться не получилось, помешали другие, но этого и не требовалось, поединок я не планировал. Тем более, сейчас, когда левая рука действует плохо.

Когда всё было кончено, а флаг с гербом королевского дома Серпины, изображавшим пешего воина поднимавшего на копьё непонятного монстра, был благополучно срублен, пришло время осмотреться. Король сидел на земле, он был в крови, но выглядел вполне здоровым. Это был грузный мужчина лет пятидесяти, с совершенно седыми волосами до плеч, но борода его была черна, а глаза глядели смело.

— Король Пипин, — сказал я, глядя на него сверху вниз, даже пешим я был намного больше, — вы мой пленник, отдайте приказ, чтобы ваши воины сдавались, иначе их всё равно перебьют.

Он посмотрел на меня с ненавистью, но так ничего и не ответил. Да и не надо, всё равно мне с ним говорить не о чем, мне важно его выгодно продать.

— Связать и посадить под арест, — приказал я. Окружающие удивились, видимо, король должен находиться в комфортных условиях, да только мне на такие традиции плевать, мне важно, чтобы он не сбежал.

Рыцари торопливо грабили шатры благородных противников, но я напомнил им, чтобы несли всё в общий котёл, иначе получится несправедливо, многие из участников битвы не получат добычи, хотя заслужили её больше других. Сказать по правде, я бы всю добычу отдал пехоте, которая, как ни крути, вытащила победу на своих плечах, разгромив (почти разгромив) всю армию Пипина, тогда как благородные господа были исключительно на подхвате.

Тут у меня закружилась голова, пришлось воткнуть в землю меч, чтобы удержать равновесие. А чего я хотел, повязка на ране была несерьёзной, кровотечение и не думало останавливаться, а от долгой скачки кровь и вовсе пошла ручьём, пропитала одежду, и теперь даже по моим бронированным ногам стекали кровавые ручейки.

— Помогите мне, — сказал я за секунду до того, как окончательно рухнул в обморок.

Глава двадцать вторая

Очнулся я вечером, уже в своём лагере, лёжа в постели, а рядом со мной тихонько сидела заплаканная Эллина. Теперь я был надёжно перевязан многослойным бинтом, кровотечение остановилось, но тело было ещё слабым.

— Эллина, — проговорил я каким-то чужим голосом, — прикажи слугам подать еды и вина, и позови кого-нибудь из моих советников.

Первым прибыл Швейгерт, изрядно помятый, но довольный собой, следом в шатёр вошёл Абвер, потом Майснер, Винс, а замыкал шествие Альрик, принёсший на подносе какие-то лекарства.

Они разобрали стулья, сев вокруг меня полукругом, и приготовились говорить. Первым взял слово Абвер:

— Ваше Величество, смею доложить, что наша победа полная, король Пипин пленён, его сын Леонард погиб, надвое разорванный пушечным ядром, вся его армия даже не просто разбита, а уничтожена почти целиком, как и армия предателя Виндорфа. Сам герцог Виндорф, кстати, сумел сбежать.

— Плевать на него, — отмахнулся я, — он уже мёртв.

— Ваше Величество? — переспросил Абвер, непонимающе глядя на меня.

— Альрик? — напомнил я.

— Совершенно верно, — вступил в разговор алхимик, — я отравил его ещё вчера, на военном совете, подмешав в вино медленно действующий яд, если бы он оказался верен нам, то сегодня, после битвы, получил бы противоядие, а так уже к вечеру он сляжет с сильной болью внутри тела, а к завтрашнему утру будет мёртв, и спасти его не получится. Когда симптомы отравления будут налицо, давать противоядие станет поздно, да и мало кто из известных мне алхимиков может его сделать.

— Каковы наши потери? — спросил я.

— Около трёхсот пятидесяти рыцарей, — доложил Майснер, — ещё десятка три тяжело ранены и теперь при смерти. Всего кавалерия потеряла семьсот двадцать человек.

— А пехота? — я повернулся к Швейгерту.

— Три тысячи. Выдержали два десятка атак, в строю не осталось ни одной целой пики. Ещё около двух сотен раненых, тех, кто ранен легко, я не считаю, тех, кто стал калекой, прирезали свои же ещё на поле. Остались те, кого можно будет потом поставить в строй.

— Не нужно было резать, — сказал я, — если боги позволят выжить солдату без руки или ноги, то можно будет потом приспособить его к какому-то благому делу, чтобы работал на мануфактуре, например. Что у нас с добычей?

— Взяли казну, в основном, серебро, — объяснил Абвер, — точно не скажу, ещё не подсчитали, но выходит что-то, около сорока тысяч флоринов, если перевести на наши деньги, ещё большое количество драгоценностей, золотой и серебряной посуды, а сейчас трофейные команды прочёсывают поле боя, собирая оружие и доспехи, а также ядра от пушек.

— Отлично, — похвалил я, — нужно собрать всё, до последнего гвоздя. Выдайте денежную премию пехоте, сержантам и капитанам больше, солдатам меньше, артиллеристов тоже не забудьте, но чтобы получили все. Что там с городом?

— Всё так же стоит, затворив ворота. Гонца с предложением сдаться встретили стрелами. Насколько мне известно, защитников там мало, их спасают только стены. Пока спасают.

— Порох у нас остался? — я повернулся к Винсу.

— Разумеется, — ответил граф, — примерно треть от начального запаса. Будем штурмовать город?

— Будем, — кивнул я, что тут же отдалось болью в ране, — они свой выбор сделали, завтра ещё раз предложите сдаться и заплатить выкуп, в случае отказа начинайте обстрел. После штурма отдайте на разграбление пехоте.