Азбука любви (СИ) - Эйр Алиса - Страница 5

– Да, ладно, Аня! – ухмыляется он, пытаясь ухватить меня за грудь. Я отмахиваюсь от него, как от надоедливой мухи, а он продолжает лезть. – Чего ты? Мы же даже не родственники.

– Иди отсюда! Проспись, пока ещё больше не напортачил, придурок!

Антон внезапно замирает на месте. Теперь он не тянет свои мерзкие руки. Он стоит, безучастно глядя куда-то в сторону окна.

– Аня, не зли меня, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – Твой отец почти два года долбит мою мать. Из-за твоего отца она бросила моего старика. Это из-за вас мой старик начал пить.

– Ты больной?! Тётя Марина сделала этот выбор. Она бросила твоего отца, потому что у неё были веские причины. И мы с папой тут не при чем! Если ты жалеешь своего старика, завтра утром у тебя будет прекрасная возможность сказать ему об этом. Все равно он прилетит сюда.

– Думаешь, я поверю в этот бред?

Кажется, Антон напился до такого состояния, что ничего не помнит. Я сильно сомневаюсь, что бутылка водки способна довести пятнадцатилетнего подростка до беспамятства. Нет, он точно находится под действием какого-то средства. Я не знаю, что это может быть, потому что никогда не притрагивалась к наркотикам, но сейчас мне опасно оставаться с братом наедине.

Я хочу пройти мимо него, взять на кухне мобильный телефон и позвонить Альбине. Уверена, вдвоём мы сможем управиться с моим братом. Более того, наверное, на своей работе она сталкивалась с наркоманами и знает, как нужно действовать. Я же в этом не разбираюсь.

Протягиваю руку к ручке двери, но не успеваю уйти. Антон хватает меня, крепко сжимает запястье и толкает в сторону кровати. Я плюхаюсь на мягкий матрац и тут же пытаюсь вскочить. Он не позволяет.

Мои глаза оказываются на уровне пояса, и я понимаю, что мой сводный брат стоит посреди моей спальни с голым задом и причиндалами напоказ. Но я ничего не чувствую: ни страха, ни смущения, ни отвращения. Мне наплевать. Так было всегда. Мое тело не воспринимает мужчин, даже тех, кто стоит голым передо мной и готов пустить в ход свой стручок.

– В последний раз прошу, Антон, иди отсюда! – говорю я, вскочив на ноги.

Он хватает меня за волосы, накручивает их на кулак и бьет по лицу. Пощёчина отзывается звоном в ушах. Лицо обжигает тысяча маленьких иголок. На мгновение я теряюсь в пространстве, не могу понять, что он говорит, только слышу непонятные звуки.

Спустя несколько ударов сердца, когда Антон бросает меня на кровать, переворачивает на живот и задирает пеньюар, я слышу, как он называет меня шлюхой. Он все ещё держит меня за волосы, натянув их, как струну для гитары.

– Неужели ты такая тупая? – шепчет он мне на ухо, пытаясь разорвать лямки трусов. – Ты родилась, чтобы раздвигать ноги, безмозглая курица! И если я говорю, что хочу тебя трахнуть, ты снимаешь трусы и раздвигаешь ноги...

Руки у меня свободны, поэтому я бью его локтем в бок. Удар не сильный, но этого хватает для того, чтобы Антон слез с меня, убрал руки и упал на пол. Я поднимаюсь, встряхиваю взъерошенные волосы тыльной стороной руки, а в тот момент, когда он пытается встать, пинаю его ногой между ног.

– Слушай меня очень внимательно, братишка, от этого зависит твоё будущее в качестве мужика, – бросаю резким тоном, схватив и крепко сжав его яйца в кулак. Впервые трогаю парня между ног, и меня, по правде говоря, удивляет то, настолько необычно обстоят дела у мужчин.

Антон хватает ртом воздух, пытается вырваться и орет обильным матом. Но я держу его обеими руками, вдавив коленями в пол.

– Лучше не сопротивляйся, иначе оторву!

– Отпусти, сука! – скулит он.

– Ты больше никогда не войдёшь в мою комнату, братец, – говорю я, не обращая внимания на его вопли. – Ты понял? Думаешь, я не могу постоять за себя? После случая с одним старым козлом, который чуть не убил меня, я полгода ходила на курсы по самообороне. И я знаю, как за себя постоять. Слышишь?

– Да! Отпусти, пожалуйста!

– Что нужно сказать любимой сестрёнке?

– Прости! Аня, прости меня, пожалуйста!

Я ослабляю хватку, хлопаю его по лицу и, улыбнувшись, помогаю встать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ты ебанутая! – задыхаясь, говорит он.

– Кто бы говорил, Антоша. Не думай, что я забуду об этом. Завтра приедет твой отец, а послезавтра вернутся родители. Поэтому ты попал, братишка!

Он сплёвывает на пол и, переваливаясь с ноги на ногу, уходит из комнаты. Я улыбаюсь ему вслед, а когда он пропадает из поля зрения, запираю дверь на ключ и подпираю её маленькой тумбочкой. На сегодня приключений было достаточно.

Я сомневаюсь, что смогу уснуть, но все равно поднимаю с пола одеяло, бросаю на кровать и сажусь рядом. Это было удивительно. На самом деле я не верила, что способна дать отпор. Видимо, тренер в фитнес-центре был прав. Стоит только поверить в себя, как все получится.

После случая с дядей Володей, который и впрямь чуть не забил меня до смерти, я поняла, что должна уметь постоять за себя. За последние несколько лет, пытаясь найти себе пару и создать отношения, я начала понимать, что у меня всегда будут враги. Люди ненавидят тех, кто идёт против системы. Я выбрала этот путь, потому что так подсказывает сердце. А теперь я в силах защититься от тех, кто желает причинить мне боль. Если с болью утраты от неразделенной любви я пытаюсь справиться самостоятельно, то в случаях с теми, кто намного сильнее меня, я способна дать отпор. И это прекрасно. В кое-то веки я чувствую себя так, словно держу все в своих руках.

Сидя на кровати, я все ещё не могу прийти в себя. Адреналин стучит в висках, сердце колотиться так быстро, что не могу дышать, а ещё кровь. Именно кровь затуманивает мой разум. Больше всего на свете мне хочется секса. Грубого, жёсткого, ненасытного. Я всегда считала себя очень чувствительной в плане любви. Мне нравится нежность, а ещё я без ума от романтики. Люблю ужинать при свечах. Иногда балую себя, когда становится скучно. Но сейчас мне хочется другого.

Видимо, я так сильно схожу с ума от одиночества, что не в силах удержать себя в руках. Я ложусь поперёк кровати, поглаживаю ладонью кружева белых трусиков и, проведя чувствительными пальчиками по резинке, скольжу ладонью по поросли жёстких волос. Сгораю от нетерпения, ничего не могу с собой поделать. Мне это необходимо так же, как глоток горячего кофе по утрам, как бутылка холодной минеральной воды после воскресной пробежки, как воздух, которым я дышу.

После окончательного разрыва с Ритой, прошлым летом, когда я узнала, что она вышла замуж и родила сына, я наказывала себя. Не знаю почему, но я сдерживала себя. Мне было очень одиноко, а отсутствие ласки не помогало отвлечься от насущных проблем. Даже не знаю, почему я так истязала себя. Это ведь такое сладкое чувство наслаждения, перед которым невозможно устоять.

Мое тело трепещет от возбуждения. Я тяжело дышу, мое сердце отчаянно колотится в груди, а тело словно горит на костре. Изогнувшись в спине, я задыхаюсь от удовольствия, но мне хочется большего. Я хочу познать себя, понять, на что я способна. Я уже доказала, что в силах постоять за себя. Теперь мне хочется получить свою награду. Я её заслужила.

Лицо пытает, а кожа и кости, кажется, не выдерживают давления и начинают плавиться. Мышцы, натянутые как струна, вызывают судороги в запястье правой руки. Но я не останавливаюсь. Ладонь стала совсем липкой от того, что происходит между ножек. Тонкая ткань трусиков промокала от влаги. Никогда бы не подумала, что способна на подобное. Даже в постели с ведьмой, когда мы ласкали друг друга на пределе своих возможностей, я не возбуждалась так сильно. Я не узнаю себя! Не могу понять, кто стонет рядом со мной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Это я?! Что происходит?! Почему я, занимаясь столь обыденными вещами, возбуждена так сильно, что не в силах достигнуть цели?!

Наконец я извергаюсь вулканом удовольствия! Тело окутывает приятная прохлада, а внутри рассекаются волны блаженства. Тепло и холод – это именно то, чего я добиваюсь всякий раз, когда ласкаю себя. Мышцы накалены до предела. Мне так хорошо, так сладко, что я запрокидываю голову и, глядя в белый потолок, закатываю глаза. Больше не могу произнести ни звука. Горло стягивают стальные прутья, поэтому вместо выкриков блаженства, с губ срывается хриплое рычание.