Прощай, оружие! Иметь и не иметь - Хемингуэй Эрнест - Страница 17

– Это твоя правая нога. – Она положила снимок обратно в конверт. – А вот твоя левая.

– Убери их, – сказал я, – и ложись рядом.

– Не могу, – возразила она. – Я заглянула на минутку, чтобы тебе их показать.

Она ушла, и я остался один. День был жаркий, и, когда мне осточертело лежать, я послал привратника за газетами. Пусть купит все, какие только будут.

Он еще не успел вернуться, как ко мне пожаловали трое врачей. Я давно заметил: врач-неудачник ищет такую же компанию, чтобы было с кем проконсультироваться. Доктор, который не в состоянии правильно вырезать вам аппендикс, порекомендует вам доктора, который не сможет успешно удалить вам гланды. Такие врачи ко мне пожаловали.

– Вот этот молодой человек, – представил меня лечащий врач с тонкими пальцами.

– Здравствуйте, – сказал его коллега, высокий, костлявый, с бородкой.

Третий, державший красные конверты с моими снимками, ничего не сказал.

– Снимаем бинты? – спросил бородатый.

– Да, конечно. Сестра, пожалуйста, снимите бинты, – обратился лечащий врач к мисс Гейдж. Что она и сделала. Я посмотрел на свои ноги. В полевом госпитале они походили на несвежий рубленый бифштекс. Теперь раны покрылись коркой, колено опухло и посерело, а икра ввалилась, зато гноя не было.

– Чистенько, – сказал лечащий врач. – Чистенько и славно.

– Луковицеобразный сосуд, – изрек бородатый.

Третий поглядел через плечо лечащего врача.

– Пожалуйста, согните в колене, – попросил меня бородатый.

– Я не могу.

– Проверим сустав? – спросил бородатый. У него на рукаве, помимо трех звездочек, была полоска. То есть капитан медицинской службы.

– Конечно, – согласился лечащий врач. Двое из них осторожно взяли меня за правую ногу и согнули ее в колене.

– Больно, – сказал я.

– Так. Так. Еще немного, доктор.

– Хватит. Дальше не сгибается, – предупредил я.

– Частичная подвижность, – изрек капитан медицинской службы и выпрямился. – Позвольте мне еще раз взглянуть на снимки, доктор. – Третий подал ему снимок. – Нет, левой ноги, пожалуйста.

– Это левая нога, доктор.

– Вы правы. Я посмотрел не под тем углом. – Он вернул снимок. На другом он задержался. – Видите? – Он показал на посторонний предмет сферической формы, хорошо видный на свет. Все трое стали изучать снимок.

– Вот что я могу сказать, – наконец изрек бородатый в чине капитана. – Это вопрос времени. От трех до шести месяцев.

– Должна восстановиться синовиальная жидкость.

– Именно. Это вопрос времени. Добросовестный подход не позволяет мне вскрыть колено, пока пуля не инкапсулируется.

– Я согласен с вами, доктор.

– Шесть месяцев для чего? – спросил я.

– Чтобы пуля инкапсулировалась, после чего можно безопасно вскрывать колено.

– Я вам не верю, – сказал я.

– Молодой человек, вы хотите сохранить колено?

– Нет.

– Что?

– Я хочу, чтобы отрезали ногу по колено, и я буду носить на этом месте крючок.

– Вы о чем? Какой крючок?

– Он так шутит, – пояснил лечащий врач. И миролюбиво похлопал меня по плечу. – Он хочет сохранить колено. Отважный молодой человек был представлен к серебряной медали за доблесть.

– Мои поздравления, – сказал капитан и потряс мне руку. – Могу лишь повторить, что следует подождать по крайней мере шесть месяцев, прежде чем вскрывать такое колено. Конечно, у вас может быть свое мнение.

– Большое вам спасибо, – сказал я. – Ваше мнение для меня очень ценно.

Капитан медицинской службы посмотрел на часы.

– Нам надо идти, – сказал он. – Мои вам наилучшие пожелания.

– И вам того же. Премного благодарен. – Я обменялся рукопожатием с третьим врачом.

– Капитан Варини.

– Лейтенант Генри.

Все трое покинули палату.

– Мисс Гейдж, – позвал я. Она вошла. – Вы не попросите лечащего врача вернуться на минутку?

Он вошел с пилоткой в руке и остановился возле кровати.

– Вы хотели меня видеть?

– Да. Я не могу ждать операции шесть месяцев. Послушайте, доктор, вы сами когда-нибудь проводили полгода в постели?

– Вам не придется все это время лежать в постели. Сначала прогреете раны под солнцем. Потом встанете на костыли.

– Полгода ждать операции?

– Так безопаснее. Посторонние предметы должны инкапсулироваться, а синовиальная жидкость восстановиться. После этого можно будет безопасно вскрыть колено.

– Вы сами полагаете, что мне следует ждать так долго?

– В ваших интересах.

– Кто этот врач?

– Очень хороший хирург из Милана.

– Он ведь капитан?

– Да, но он отличный хирург.

– Я не хочу, чтобы в моей ноге ковырялся капитан. Хороший врач был бы уже майором. Я знаю, что такое капитан медицинской службы, доктор.

– Он отличный хирург, и я целиком и полностью доверяю его заключению.

– Другой хирург может посмотреть мою ногу?

– Если вы этого желаете. Хотя лично я прислушался бы к мнению доктора Вареллы.

– Вы можете пригласить другого хирурга?

– Я попрошу Валентини.

– Кто это?

– Хирург из Ospedale Maggiore.

– Хорошо. Я вам очень благодарен. Вы же, доктор, понимаете, что я не могу провести в постели шесть месяцев.

– Вы не проведете их в постели. Сначала вы примете солнечные ванны. Потом будут легкие упражнения. А потом, когда инкапсулируется, мы вас прооперируем.

– Но я не могу ждать шесть месяцев.

Доктор развел тонкие пальцы веером поверх пилотки и улыбнулся.

– Вы спешите вернуться на фронт?

– Почему бы нет?

– Прекрасно, – сказал он. – Благородный молодой человек. – Он наклонился и очень деликатно поцеловал меня в лоб. – Я пошлю за Валентини. Не переживайте, не надо излишне волноваться. Держитесь молодцом.

– Выпить не хотите? – спросил я.

– Нет, спасибо. Я вообще не пью.

– Один глоток? – Я позвонил привратнику, чтобы тот принес стаканы.

– Спасибо, не надо. Меня ждут.

– Всего хорошего, – сказал я.

– Всего хорошего.

Через два часа пришел загорелый доктор Валентини в чине майора. Он так торопился, что даже концы усов у него задрались вверх. Это был настоящий зубоскал.

– Как вы так вляпались? – поинтересовался он. – Погляжу-ка я ваши снимки. Так, так. Ясно. Здоров как бык. А кто эта красотка? Ваша девушка? Я так и подумал. Сволочная война. Что чувствуете? Вы молодчина. Будете у меня как новенький. Больно? Еще бы. Этим эскулапам только дай волю. Вам что-нибудь уже делали? Эта девушка не говорит по-итальянски? Надо учить. Какая красотка. Я ее научу. Буду у вас еще одним пациентом. Или приму у нее роды бесплатно. Она все поняла? Эта блондиночка подарит вам славного мальчонку. Еще бы, такая красотка. Ну и славненько. Вот и хорошо. Спросите у нее, она со мной поужинает? Я не собираюсь ее у вас отбивать. Спасибо. Большое спасибо, мисс. Мы закончили. Это все, что мне нужно было выяснить. – Он потрепал меня по плечу. – Полежите без бинтов.

– Как насчет стаканчика, доктор Валентини?

– Почему нет. Только почему стаканчика? Лучше десять. Где они?

– В шкафу. Мисс Баркли нас угостит.

– Будьте здоровы. И вы, мисс. Ах, красотка. Я принесу вам коньяк получше этого. – Он вытер усы.

– Когда, по-вашему, можно будет сделать операцию?

– Завтра утром. Раньше не получится. Надо опорожнить желудок. Промыть все внутренности. Я поговорю со старой дамой внизу и оставлю ей инструкции. Всего хорошего. Завтра увидимся. Я принесу вам коньяк получше этого. Неплохо вы здесь устроились. Бывайте. До завтра. Хорошенько выспитесь. Я приду рано.

Он помахал с порога, усы торчали вверх, загорелое лицо расплылось в улыбке. Звезда в ромбе у него на рукаве говорила о том, что он майор.

В ту ночь в палату влетела летучая мышь через балконную дверь, откуда открывался вид на крыши спящего города. В комнате было темно, если не считать проникавшего сумеречного света, поэтому она бесстрашно летала над нами, как под открытым небом. Нас она не замечала, настолько тихо мы лежали. А когда вылетела вон, мы увидели шарящий в небе луч прожектора, но потом он исчез, и снова стало темно. Ночной бриз принес голоса боевого расчета зенитки на соседней крыше. Им стало холодно, и они надели плащи с капюшоном. Я забеспокоился, что кто-то может нагрянуть, но Кэтрин меня заверила, что все дрыхнут. Мы уснули, а когда я открыл глаза, ее рядом не оказалось, но вскоре послышались шаги в коридоре, Кэтрин вернулась и сообщила, что все в порядке, она спустилась вниз и убедилась, что все тихо. Она постояла под дверью мисс Ван Кампен и слышала ее сонное дыхание. Кэтрин принесла галеты, и мы запивали их вермутом. Мы сильно проголодались, но она напомнила, что утром мне предстоит очистить желудок. Я задремал, когда уже начинало светать, а очнувшись, снова не нашел ее рядом. Она вошла, вся такая свежая и хорошенькая, и присела на кровать, а солнце поднималось выше, пока я держал во рту градусник, и мы вдыхали запахи росы и кофе, который пили парни из боевого расчета зенитки на соседней крыше.