Последний сын - Андреев Алексей - Страница 30

Сын придвинул к себе большую плоскую тарелку с тортом и начал дуть, осторожно поворачивая ее. Когда остались гореть четыре свечи, Ханнес вспомнил о сидевших рядом родителях. Смутившись, он предложил им задуть эти свечи. Мать отказалась, покачав головой.

— Задувай уж до конца, раз начал, — ответил Телль. — Здесь наша помощь тебе не нужна.

Ханнес то ли не понял, то ли не прочитал слова отца, а вот Фине сказанное совсем не понравилось. Чуть поджав губы, она взглянула на мужа так, словно тот был чужим человеком.

Телль налил себе воды.

— Я кому чай делала? — забрав у мужа стакан, Фина поставила ему чашку, из которой шел пар.

Ханнес, задувший все свечи, теперь рассматривал торт. Мама иногда сама пекла торты — простые, песочного цвета, в несколько коржей, с густым сладким кремом между ними. А этот был белый-белый, с розочками, листочками, светло-коричневыми завитками по краю. В Нацхлебе он стоял в витрине выше остальных тортов — на специальной подставке. Всякий раз заходя в магазин, Ханнес устремлялся к нему и стоял, смотрел, пока мама была в очереди за хлебом. Когда они шли в отдел за печеньем или пряниками, сын показывал на тот торт Фине. Ханнес боялся, что его когда-нибудь купят, и он больше не увидит этого торта в магазине.

— Давай я разрежу, — Фина взяла нож.

Подвинув к ней тарелку с тортом, Ханнес внимательно наблюдал, как мать аккуратно делит его на равные части.

— Это Ханнес ходил, сам покупал, — сказала Фина мужу, поддев кусок лопаткой и аккуратно кладя его на блюдце. — Он давно этот торт выбрал.

Телль посмотрел на сына. Довольный тем, что он сделал, Ханнес ждал похвалы отца. Телль с улыбкой потрепал его по голове.

— Тогда тебе самый большой кусок. В честь брата.

Ханнесу было очень вкусно. Правда, сын стеснялся показывать это. Он ел, опустив голову почти к самому блюдцу. Закончив с куском, Ханнес собрал на ложку с блюдца все крошки и отправил их в рот.

Фина в задумчивости глядела на сложенные сыном на краю стола у стены свечи, вытащенные из отрезанных кусков.

— Для меня Карл всегда был первым ребенком, — тихо произнесла она. — Нашим старшим мальчиком.

Медленно поднявшись, Фина вышла из кухни, ничего не сказав. Кусок торта так и лежал целым в ее блюдце.

Ханнес непонимающе взглянул на отца. Он давно уже выпил свой чай, а теперь сидел, решая: идти ли к себе в комнату или подождать, когда ему предложат еще торта.

— Возьми, — сказал сыну Телль. — А поешь — я помою посуду.

— Я пойду, у мамы спрошу.

В родительской на диване были разложены распашонки, которые когда-то Фина сшила для Карла. Сама она сидела на полу перед ними, нежно гладя их рукой.

— Мам, почему ты не стала торт? — спросил тихо вошедший Ханнес. — Ведь я же его купил для всех нас, а ем только я, и папа чуть-чуть.

— Я попробую, — пообещала Фина.

Поднявшись, она достала с верхней полки шкафа зеленую папку на белых завязках. Ханнес видел эту папку несколько раз. В ней мама хранила документы. Отложив в сторону все, что там находилось, Фина показала Ханнесу оставшийся на дне папки выцветший лист.

— Вот. Эту бумажку мне принесли вместо Карла.

Фина опустилась на диван. Ханнес аккуратно, чтобы не задеть распашонки брата, сел рядом с ними.

"Р ебенок родился без признаков сердечной деятельности", — прочитала Фина.

— А я ведь чувствовала, как бьется его сердце. И оно билось.

— Мама, — Ханнес обнял Фину и, жалея, стал гладить ее по голове.

Но для матери сейчас Ханнеса словно не было рядом. Фина видела, как принявшая у нее роды врач сказала: "мальчик", — и отдала ребенка медсестре, которая тут же ушла с ним.

— Покажите мне малыша, — просила Фина. — Почему он не кричал?

Ей никто не ответил. Врач лишь покачала головой.

Когда Фину выписывали, санитарка вынесла из морга завернутое в простыню тельце.

— Забираете? — бросила она свой вопрос ставшему вдвое меньше Теллю.

— Карл был здоровым. Он был совершенно здоровым, — шептала сейчас, глядя перед собой, Фина.

Стоявшая перед ней в палате врач говорила, что так случается, что ничего страшного, что у Фины еще будут дети.

— Вы так говорите, как будто это обшить новую пеленку, — каждое слово Фине давалось с болью. — Мне нужен был этот малыш, этого малыша у меня больше не будет.

Выход

После письма Нацлидеру Фина подала в суд на отмену решения комиссии. Первые заседания она пропускала, из-за чего те переносились. Потом, перед решающим слушанием, Фина до поздней ночи готовила речь, однако ее простые, проникновенные слова судей не убедили. Жалобу отклонили, но Фина теперь знала, как действовать дальше. Не полагаясь на совершенно беспомощных адвокатов, которые присутствовали лишь для проформы, она сама подала жалобу в инстанцию выше. Как и прежде, Фина не являлась на назначенные заседания, добившись несколько раз их переносов. Когда этот суд тоже оставил решение комиссии в силе, Фина подала в верховную инстанцию. И вот теперь она держала в руках окончательный отказ.

— Я знала, что ничего не будет, — с сожалением сказала Фина. — Мы просто выиграли два года для нашего сына. Жаль, что за это время ничего не изменилось.

Она разорвала решение верховной инстанции и хотела его выбросить, но Телль протянул руку.

— Дай, я порву мелко, а то Ханнес еще найдет, прочитает…

Телль с Финой договорились просто ничего дальше не делать. Им пришло одно предписание, второе. Телль рвал их сразу возле почтового ящика, клал в карман и бросал в урну где-нибудь на улице. Туда же отправлялись сменившие предписания вызовы Телля в инспекцию.

За ним пришли на работу, как раз к началу перерыва. Рядом с мастером стоял юноша в фуражке и форме инспекции, которая была ему немного велика. Телль сразу все понял. Он молча взял протянутую повестку, где уже стояла подпись мастера, вытер руки тряпкой, достал из ящичка сверток с бутербродами и направился к выходу.

Юноша в фуражке всю дорогу не спускал с Телля глаз, при этом не говорил ни слова. Только когда они уже были в здании инспекции, поднялись на знакомый этаж, подошли к знакомой двери, Телль услышал его голос.

— Подождите здесь, я доложу, — сказал юноша и, постучав, зашел в кабинет.

Телль прислонился к стене. Достав из кармана обед, он стал медленно есть. Из кабинета вышел юноша в фуражке. Телля он заметил не сразу. Повернувшись к нему, юноша распахнул дверь, всем своим видом показав, что Теллю нужно войти.

Телль доедал бутерброд. Юноша стоял, держа дверь открытой.

Закончив жевать, Телль завернул оставшиеся бутерброды. Он спрятал их в карман, вынул оттуда платок, вытер рот, руки, потом сложил платок, убрал его, и только после этого пошел в кабинет. Телля сразу же пронзил строгий взгляд старшего инспектора. Он стоял впереди своего стола, — видимо, хотел отправиться за Теллем сам.

— Почему вы до сих пор не выполнили предписание? — спросил инспектор.

Он не мог вернуться за свой стол, потому что не мог повернуться спиной к Теллю.

— Отвечайте! — не выдержал его молчания старший инспектор.

— Вы уже очки носите, — заметил Телль.

— А вы уже третий год нас за нос водите. Думаете, что-то поменяется?

И все-таки он был еще прежним, этот старший инспектор.

— Хотелось бы, — честно ответил Телль. — У вас есть дети?

— Двое. Внуку год уже, — как-то по-хорошему ответил инспектор, но тут же спохватился. — Вы разжалобить нас хотите?

— Просто, может, вы так поймете.

— Как и везде, у нас есть плановые показатели. Вы на своей работе должны ведь выполнять план?

— Плановые показатели? По детям? — Телль не хотел в такое верить.

Теперь старший инспектор повернулся к нему спиной. Дойдя до своего кресла, он достал из стола толстую папку и положил ее перед собой. Ладони инспектора легли по обе стороны папки.