Один гений хорошо, а два, несомненно, лучше (СИ) - "alisakurt" - Страница 46

Люк говорил мягко, говоря о романтике, но это была малая часть его истории. Он не мог рассказать невинной юной деве, что в старшей школе, в общей душевой засматривался на члены других парней. Что когда все, смеясь, дрочили, говоря при этом о девчонках, он один возбуждался исключительно от вида тех самых парней. Что стал смотреть на их аппетитные попки. И представлять, чтобы он сделал, будь хоть одна из них в его руках. Его привлекали изящный прогиб спины, и тонкая шея. Стройные ножки, и хрупкие тела. Не мог открыть, что смотрел на бугорки в штанах миловидных сокурсников в консерватории, облизываясь и желая.

Однажды парень, заметивший такой взгляд, ответил игривой улыбкой, и пригласил его к себе. Тогда Люк и познал, всё то о чём мечтал. Он не влюблялся, а просто желал. И чем дальше, тем больше. Деньги отца позволяли, и он нанимал дорогих шлюх, которые хорошо знали своё дело. Секс помогал ему, когда он был зол, и он же становился выходом радости. И так было до того момента, пока он не заплатил за Жана. Но как такое можно рассказать Берте?

- Первым в кого я влюбился по-настоящему и был Жан. Мне захотелось заботиться о нём, и делать его жизнь счастливей. Всё просто. Так же, как было у твоей мамы с отцом, и так же, как у бабушки с дедушкой.

- А Анри? Какого это любить двоих?

Ксавье задумался.

- Понимаешь, сначала Жан полюбил отдельно меня, и отдельно Анри. Он говорил, что мы разные, но дополняя друг друга, в его сердце складывались в одно неразделимое целое. Я ведь знал Дюпона намного раньше, чем узнал его Тибо. Но он мне абсолютно не нравился. Однажды мы втроём попали в передрягу, и просто увидели друг друга с других сторон. Это нас сблизило, и мы действительно стали одним целым.

- И ты не ревнуешь их друг ко другу? – удивлённо спросила Берта.

- Наоборот. Если между ними что-то не так, я сам не свой, - искренне ответил Люк, - отец ведь любит нас обоих одинаково. Примерно и мы так же. Они просто мои родные люди.

- Обалдеть! – девушка была поражена рассказом.

- Ну а твой секрет? – напомнил Ксавье.

- Так ты его уже раскрыл. Ты единственный знаешь, что он мне нравится.

- Он – это тот сосед? – догадался парень.

- Да, - вздохнула она, - только он об этом знать не должен.

- Почему? – недоумевал Ксавье.

- Возомнит о себе много. Пусть лучше сам ухаживает и ревнует. Видел, как он смотрел на тебя? – вопрос она задала уже повеселее.

- Видел, - засмеялся Люк, - он бы во мне дырку прожёг, не закрой ты шторы.

Берта обняла брата, и сказала:

- Спасибо, что приехал. Я буду очень по тебе скучать.

Она поцеловала его в щёку, и опустила глаза.

- Эй, я же ещё не уезжаю! Не грусти. Мы будем приезжать к вам в гости, и ты можешь приехать к нам в любое время.

- Правда? – воодушевившись уточнила она.

- Ну конечно. Ты же теперь моя сестрёнка. Я и сам буду скучать. Отец ведь часто бывает в Париже, пусть берёт тебя с собой.

- Хорошо, - девушка обняла его за талию, а он погладил её волосы. Это было чертовски приятно, знать, что ещё одна душа дорожит твоим взглядом.

Когда они вернулись вниз, стол уже накрыли, и запах стоял неимоверно вкусный. Все понимали, что там наверху был серьёзный разговор, и просто ждали, когда молодые люди спустятся.

- Вы как раз вовремя! – отозвался Жан, - У меня уже слюни текут. Я срочно хочу всё попробовать.

- Ты прав, это жутко аппетитно! – подтвердил Люк.

- Налетай! – дал команду Кристоф, и стал накладывать рагу в тарелки парней.

Еда радовала своими вкусами, и Люк даже хотел положить ещё, но под строгим взглядом Терезы не решался. Берта догадалась почему он так вожделенно смотрит в сторону общего блюда, и сама молча наполнила его тарелку. Парень улыбнулся ей, и мигом справился с добавкой.

Постепенно еда исчезала с тарелок, а разговоры стихали. Ксавье всё думал: «почему бабушка на меня так строго смотрит? Неужели я ей совсем не понравился? Если так, то мне очень жаль».

- В каждой гостевой комнате по одной кровати, - шепнул Кристоф Люку.

- Жаль, - отозвался тот. Это слово так и застряло в его голове, - я уже отвык спать один.

- Мам, а может перенести кровати в одну комнату, в ту дальнюю. Там места много. Ночью холодно, весь дом всё равно не протопится. Парням так будет теплее, - вдруг предложил мужчина.

Люк поперхнулся. Мадам Дюваль посмотрела на внука, потом на остальных. Анри заёрзал, а Жан покраснел.

- Ты прав. Но всё же за дровами сходите сегодня, - ответила она.

Тибо под столом погладил коленку Люка, и ногу Анри. Берта заговорчески улыбалась, а Кристоф пытался придать своему выражению лица невозмутимость. Но как отметил его сын, раньше ему удавалось лучше изображать безразличие.

Закончив с трапезой, отец и сын собрались за дровами.

- А куда ехать? - недоумевал Люк.

- За городом есть хранилище для каждой семьи, и все берут понемногу. Хранить дрова в доме запрещено, сам видел, всё вокруг деревянное. Власти боятся пожаров. Мы ведь не просто захолустье, - он усмехнулся, - иногда количество туристов превышает количество жителей.

Они дошли до стоянки, и сели в автомобиль. Путь оказался недолгим, и через пятнадцать минут мужчины уже вернулись домой с дровами.

Но за эти пятнадцать минут в доме кое-что изменилось.

- Анри, - попросила Берта, - сыграй мне ту мелодию, что исполнял на конкурсе. Хочу услышать её ещё раз.

- Конечно, - с радостью согласился тот, - я даже научу тебя её играть.

- Ух ты! Сам маэстро разрешит мне её исполнять!

Они засели за фортепиано, а Жан решил, что поможет мадам Дюваль на кухне.

- Я помогу помыть посуду, если вы не против, - уточнил он, собирая тарелки со стола.

- Конечно сынок, пошли, - добродушно ответила женщина.

Пока мылась посуда, Тибо не переставал нахваливать блюда хозяйки, намекая, что не прочь получить рецепт, хотя бы одного из них. Немного освоившись под пристальным взглядом мадам, он решился на разговор.

- Мадам, а как вы отнеслись к тому, что ваш сын уехал в Париж? И эти новости о рождении сына?

- Мои родители воспитывали меня в строгости, и железной дисциплине. Мой отец был боевым офицером, и любил меня отчаянно, потому и не давал спуску. Так же и я держала своих детей в строгости. Учила отвечать за свои поступки, а прежде, чем поступать – думать. Но, когда Кристоф решил уехать в Париж вслед за Кларисой, я не была против. Видела, как он любит её, и, если бы стала удерживать, он бы просто зачах от тоски. К тому же он должен был сам разобраться - любовь это или нет, чтобы потом не винить меня за непрожитое. Кристоф – музыкант с тонкой душой, и так грубо сломать его, я не могла. Хотя, и понимала, что всё выйдет скорей всего, именно так. Может это и было моей ошибкой, но если он ни о чём не жалеет, то и я не стану.

Когда он вернулся со смертельным диагнозом, я сказала, что этому не бывать. И положила на его спасение всю душу. Я говорила ему, что он должен подняться, и побороться за свою любовь. Пусть я сама в неё не сильно верила, но если даже музыка не могла поднять его, то я была согласна и на Кларису. И знаешь, страх потерять сына сопровождал меня везде и повсюду. Это очень страшное чувство. Пережив всё это, узнать, что мой внук гей – не самое страшное в этой жизни. Пусть живёт, как знает, главное, чтобы был хорошим человеком.

Тут Жан напрягся. Оказывается, она уже давно в курсе, но молчит.

- Да, мой милый, я всё знаю, - объяснила она, увидев его смущённый вид, - я слышала, как Кристоф говорил об этом Берте. Почему я молчала, что знаю? Думаю, это не совсем честно с моей стороны, но я оставила путь к отступлению. Я не представляла, что за человек этот Люк Ксавье. Всё, что я слышала о его семье, мне не внушало доверия. Он хоть и мой внук, но воспитание могло сделать из него кого угодно. Я подумала, что пока не полюблю его всем сердцем, меня это не касается. И чтобы меньше травмировать Кристофа, я не хотела вкладывать это всё в свою душу. Он ведь тоже не был уверен, как его примет сын. Я просто отстранилась. Это Берта всегда верила, что её брат замечательный. А я вот сильно сомневалась.