Купленная. Доминация (СИ) - Владон Евгения - Страница 137

Кир едва не поперхнулся последними крошками, слегка закашляв с чуть ошалевшим смехом.

— Тогда это точно не мое. Видимо, Карина, как всегда, забыла, используя мой холодильных для своих обеденных контейнеров и продуктов. Я не покупаю майонез в магазинах, да и стараюсь его вообще не использовать в еду.

— Да неужели? — я демонстративно откусила еще кусочек и слизнула с уголка рта налипшую капельку очень калорийного соуса, закончив следующую фразу с полунабитым ртом. — А вот я его очень даже уважаю и могу с ним есть все подряд, разве что не печенье с тортами и мороженным.

В этот раз смех Кира прозвучал куда веселее и более продолжительней, и с его лица окончательно сошло то пугающее выражение хмурого неодобрения моему вторжению на его кухню.

— Ты определенно что-то с чем-то, — и впервые за все это время (да, наверное, вообще за то время, что мы были с ним знакомы), он посмотрел на меня с необычайно мягким восхищением, граничащим с неприкрытым любованием очень дорогого сердцу объекта и… искренней нежностью.

Не удивительно, что у меня тут же и дыхание перехватило, и в животе сладко скрутило.

— Предупреждаю сразу… — отвечать тоже было не так-то уж и легко, тем более, когда обезумевшая аритмия била по легким и срывала голос. — Свои вкусы я перестраивать ни под кого не собираюсь. Что хочу, то и буду есть. Как и пить…

И кого любить, тем более… Хотя последнее произнести вслух я так и не рискнула.

— Даже если я сам что-нибудь приготовлю и буду кормить тебя с ложечки?

Ох, а вот такого каверзного вопроса я совсем не ожидала, еще и под изучающим взглядом своего непредсказуемого совратителя, до сих, между прочим, стоявшего передо мной в чем мать родила. И, кстати, большое спасибо его матери за такую шикарную картинку. Ею я готова любоваться, хоть краснея, хоть бледнея до скончания веков.

— А ты умеешь готовить? — подколка получилась немного грубоватой, но, как говорится, сам напросился. Мне и без того нелегко стоять перед ним в его же рубашке, пока он светится передо мной всеми своими оголенными красивостями. А еще, меня непреодолимо сильно тянет его обнять. Если бы не этот треклятый бутерброд…

— Для начала приготовлю тебе настоящий кофе, учитывая, что аппетит себе ты уже перебила. Хотя, если выбросишь остаток этого недоразумения… — он указал взглядом на мою руку с обкусанным шедевром кулинарного искусства. — Обещаю, сильно переживать не буду.

— Вот еще чего. Это мой бутерброд, — показательно ревнивым жестом я отвела руку со своим ценным сокровищем подальше от Кирилла, будто намереваясь защитить его всеми доступными мне способами и даже сделала несколько шагов с сторону, делая вид, что специально сбегаю. Вот, кстати, да. К обеденному столику к центру кухни перед огромным панорамным окном.

— Ладно, доедай его уже, бог с тобой. И, да, за столом это будет сделать, как раз разумней… Я сказал ЗА СТОЛОМ.

Кир окончательно прибалдел, когда я демонстративно присела своей голой попой и влажной промежностью (опять же, только по его вине) на шикарную столешницу полупрозрачного столика то ли из стекла, то ли из эпоксидной смолы. Думал, я не припомню ему те слова, которые он говорил своему отцу в пентхаусе их семейного отеля? Хотя, по правде говоря, меня больше всего сейчас приложило будоражащим ощущением твердого холода о мою воспаленную киску.

Просить прощения, между прочим, не буду, не дождешься. Не для того я так сексуально присаживалась, подбирая для своей попы самую удобную точку.

— Это так принципиально, за столом или на столе? — я опять откусила от бутерброда и малость перестаралась. Из него таки брызнуло совсем немножко майонезом на полочку сорочки. — Ой…

— Так ты для этого надела мою рубашку, чтобы ее изгомнячить своим любимым майонезом? Это, между прочим, Етон, от десяти тысячи рублей за единицу.

Я даже перестала жевать, было решив, что мне послышалось. Но, судя по выражению лица Кира, мне определенно не почудилось.

— Насколько я помню, жир хорошо выводится спиртом. — я тут же состроила озабоченную моську и потерла испачканными в крошках пальцами те места на рубашке, куда попали капли белого соуса. Одну, самую крупную даже попыталась слизнуть языком, подтянув ткань к лицу.

— Нет, ты действительно, нечто, — Кирилл возвел немощный взгляд к потолку, сдерживая ответный смех, качая головой и наконец-то поворачиваясь лицом к кофемашине, а ко мне, соответственно, не плохо так прокачанными голыми ягодицами. Это он специально, да?

— Кто бы говорил. Ты поэтому ходишь на кухню в чем мама родила? Чтобы, не дай бог, не запачкать свою драгоценную одежду хоть одной капелькой свежесваренного кофе?

— Кто-то сегодня явно договорится. — он так ко мне за все то время, что возился с настройками своей драгоценной кофеварки, и не обернулся. Правда, длилось это не дольше минуты. И то, у него больше ушло времени на поход за тетрапаком молока к холодильнику и обратно, чем на все остальное. — И я, к слову, не привык к утренним красавицам у себя на кухне. Как правило, до утра они у меня не задерживаются, если только в очень крайних случаях.

— Я же спрашивала тебя ночью, мне уйти или как? Ты отреагировал в сторону "или как", а теперь пытаешься мне тут в открытую угрожать. Кстати, а что ты собираешься мне за это сделать?

Кир включил кофеварку в режиме капучино, после чего оторвал с подвесной полки от рулона с бумажными полотенцами несколько салфеток и вернулся ко мне. К этому моменту я уже успела почти дожевать остатки своего бутерброда и как раз запихивала последний кусочек в рот.

— По-хорошему, тебя бы стоило выпороть, как следует, ремнем. Но тогда ты не сможешь сидеть своей очаровательной попкой на парах в институте, только стоять или лежать на животе. Разве что, не могу припомнить, чтобы в ВУЗах разрешалось принимать горизонтальное положение.

Если бы он за то время, пока говорил, не вытирал мне руки и даже чуть запачкавшийся рот салфетками, я бы точно возмутилась, еще и тому тону, с которым он об этом так спокойно и как ни в чем ни бывало рассказывал. Но его неожиданное проявление явно спонтанной ко мне заботы на несколько секунд выбило меня из колеи. Он ведь мог просто отдать мне эти полотенца, чтобы я сделала все сама или прямиком послал бы в ванную. Вместо этого, Кир решил выбрать "путь" наибольшего сопротивления, ухаживая за мной, как за маленькой девочкой, и ни сколько этим не заморачиваясь. Будто само собой разумеющееся. А если поверить ему в том, что его девушки редко когда ночуют у него до утра, то… значит, подобные импульсы с его стороны явление совсем уж редкостное.

Так что слова о порке не показались мне на тот момент одной из ответных шуточек Кирилла на мои подколки. Я действительно ее заслуживала и не сколько в его глазах, сколько в своих.

— А ты бы это сделал, если бы не институт? — не знаю, почему вдруг это ляпнула. Шутка явно не удалась, тем более, что я и не пыталась шутить, наблюдая за чуть нахмуренным лицом мужчины с очень близкого расстояния и опять волнуясь от той "угрозы", что в нем таилась и могла в любое мгновение вырваться на волю, дайте только нужный повод.

Он наконец-то управился с моими руками, протерев едва не каждый пальчик по отдельности и теперь рассматривал мой рот и подбородок на наличие жирных пятен и налипших крошечных крошек.

— Запросто, учитывая, с какой легкостью ты способна довести до белого каления подобными фразочками. — и судя по тому, как он еще больше нахмурился, избегая перекрестного со мной взгляда, он имел в виду не только мои вызывающие слова. И я прекрасно это понимала и даже чувствовала, практически проецируя на свое шокированное восприятие.

— И что? Тебе бы совсем-совсем не было бы меня жалко?

Кир несдержанно поднял к моим глазам свой пронимающий буквально до дрожи слишком глубокий взор и, казалось, я все поняла еще до того, как он решил озвучить свой ответ вслух. Даже ироничная улыбка, искривившая его красивые губы, не смогла ввести меня в заблуждение. А когда от отложил салфетки и поднял руки, чтобы обхватить мое оцепеневшее личико своими внушительными ладошками, способными свернуть мне шею всего за полсекунды, меня чуть не порвало прямо на месте. Уж высоковольтным током от его прикосновений и безумно опасной близости прошибло сразу же и до самых пяток. Захотелось невольно поджать на руках и ногах пальцы, как и задрожать, и немощно всхлипнуть, и… поддаться вперед, чтобы прижаться к нему крепко-крепко… со всей дури…