Бастард 2 (СИ) - Шавкунов Александр Георгиевич - Страница 44

— Ты прав. — Наконец выдавил мечник. — Я иду насмерть. Если уж мне осталось совсем ничего, так хотя бы сделаю эту часть. А ты закончи остальное.

— Что… — пролепетал Винченцо. — Когда ты узнал об этом?

— На горе.

— Почему нам ничего не сказал?!

— Не знаю… просто не хотел беспокоить.

Винченцо попятился и безвольно опустился у прогоревшего костра, обессилено вытянул ноги, а голову уронил на грудь. За спиной появилась Калима, подпёрла и обняла, начала гладить по волосам и успокаивающе шептать что-то на ухо.

— Ну а мне что теперь делать? — Пробормотал Крас, шмыгая и утирая глаза кулаком.

— Иди с ними, Винченцо хороший человек. Если повезёт, мы ещё увидимся, и тогда я точно покажу тебе пару секретных приёмов.

Калима набросала хвороста в костёр, наклонилась и подула. Серый слой пепла нехотя сдвинулся обнажив рубиновые угли. Те налились жаром, испустили красноватый свет и тонкие веточки занялись огнём. Весело затрещало, пламя вскарабкивается по хворосту, раздвигает круг света. Орландо оказался на границе с тьмой, до половины накрытый мраком. Мальчик обнял, уткнулся лицом в живот и сжал, будто не желая отпускать. Мечник с трудом расцепил хватку ученика, подтолкнул к костру и сам шагнул следом. Опустился напротив брата, положив руки на колени.

Надо уйти прямо сейчас! Схватить меч и шагнуть в ночь, следом за душителем. Орландо сжал челюсти. Надо, но нельзя. Неизвестно, сколько времени уйдёт у пхасингара, чтобы передать сообщение. Нужно остаться с ними ещё на пару дней, пусть и рвёт сердце…

— А что нам делать, если ты не справишься? — Тихо спросил Винченцо.

— Он справится. — Сказала Калима, свет костра отражается в зелёных глазах, придавая сходство с кошачьими. — Джаггернаут не может проиграть.

— Ты вечно называешь Орландо Муруганом или этим самым джаггернаутом, — сказал Крас, силясь увести тему в сторону, отвлечься от тяжёлых мыслей, — что это вообще значит?

— Муруган, — пояснила девушка с лёгкой улыбкой, — это бог войны, низвергатель демонов. А джаггернаут… сложно подобрать слова на вашем языке… это воплощение Силы, мощь которая разрушает всё на своём пути.

Она опустилась на колени, медленно наклонилась, касаясь лбом земли, и протянула руки.

— Я бесконечно рада, что мой путь лёг параллельно вашему и клянусь, я позабочусь о Вашем брате.

Калима выпрямилась, возвысившись над языками пламени, отблески бросают глубокие тени на лицо. Глаза кажутся двумя отполированными изумрудами. Орландо моргнул и видение пропало. Девушка опустилась на землю и положила голову на колени Винченцо.

— Два дня, — выдохнул Орландо, — я покину вас через два дня.

Глава 62

Халиф сжал кулаки, глядя на изувеченного слугу из-под кустистых бровей. Кроме них в комнате никого. Душитель опустился на колени, склонил голову, уперев взгляд в изысканный ковёр. Через толстые двери в комнату долетают отзвуки музыки и смех. Халиф тяжело поднялся, нижнее веко левого глаза задёргалось.

— Помнится, ты говорил что схватишь франка и в одиночку. Что же тебе помешало?

— Владыка, мне нет прощения! — Выпалил душитель и с видимым страданием склонился ниже, зарылся лицом в ворс. — Я недооценил его… мои люди поплатились жизнями, а сам я изувечен так сильно, что никогда не смогу служить Кали.

Руки индийца стянуты повязками, а кисти запечатаны в гипс, так что только кончики пальцев торчат. От него башит спиртовыми мазями, настойками и маковым обезболивающим. Халиф наморщил нос, чувствуя подбирающуюся тошноту.

— Прошу, не гневайтесь на ваших верных слуг! Мои братья и дальше продолжат служение, а мой приемник… он приложит все силы! Клянусь. Умоляю, не казните меня, позвольте уйти по нашим обычаям.

— Двадцать лет, — вздохнул халиф, — ты служил мне верой и правдой. С тех самых пор, как задушил прошлого главу культа. Так тому и быть.

Занавесь на стене слева сдвинулась и в комнату из потайного лаза вошёл молодой мужчина. Широкоплечий и голый до пояса, бёдра скрывает белая льняная юбка до колен. Ткань контрастирует с тёмной от загара кожей. Руки его опускаются до колен, мышцы на них жутко вытянутые и сухие. Пальцы толстые с массивными костяшками, такими можно сломать шею зрелому быку.

Приемник встал за спиной пхасингара, положил ладони на шею. Нежно, как ребёнка, погладил, разминая сведённые судорогой мышцы большими пальцами.

— Прежде чем я отправлюсь к Кали. — Сказал душитель, поднимая взгляд. — Франк сказал, что придёт за своим мечом и если вы не отдадите его, то умрёте.

Халиф замедленно кивнул и отвернулся. В отзвуки музыки вклинился короткий хрип и смачный хруст, будто переломили стебель сахарного тростника. Правитель вздохнул и сказал не оборачиваясь:

— Наблюдайте за дорогами, если найдёте франка, немедленно вызывайте отряд. Доставьте его ко мне, живым!

— Будет исполнено, владыка.

Голос приемника глухой, с явным акцентом режущим слух. Судя по звукам, он взвалил тело на плечо и нарочито шаркая скрылся в тайном ходе. Халиф вернулся за стол, утёр лицо ладонями. Всё очень плохо и очень хорошо. Если этот Орландо и правда такой идиот, то скоро Зульфикар вернётся в сокровищницу и война прекратится.

Во внутреннем дворе дворца вторые сутки собирают караван для похода в самое сердце пустыни. Где-то там, среди жёлто-красных барханов и руин сокрыт Глаз Бога. Там всё кончится и… начнётся новый мир.

Халиф криво ухмыльнулся, представив, как шея Папы Римского хрустит в руках пхасингара. Останется дождаться, пока женщина родит нового мессию, а там… возможно, она станет новой Любимой Женой. А может, отправится к Кали.

Орландо вошёл в таверну, внутри разом смолкли голоса. Война коснулась этих мест, так что вид франка с оружием не вызывает ничего кроме страха и ненависти. Парень поднял руку и сказал улыбаясь:

— Я не христианин, просто путник. Хочу выпить воды и перекусить перед дальней дорогой. Ничего больше.

За пару монет ему выдали полкувшина и тарелку мясной похлёбки. Орландо положил меч на стол и принялся за еду, краем глаза наблюдая за помещением. Посетителей с десяток, двое слуг и сам хозяин, тучный и горбоносый мужик в халате. Странно, как таверны всё-таки похожи в каждом уголке мира, несмотря на различие в архитектуре и кухне. Даже хозяева на одно лицо, как сводные братья.

Похлёбка оказалась наваристой и щедро сдобренной специями, а точнее, жгучим перцем. Судя по лицам и косым взглядам это нетипичная местная кухня, что ж, к разочарованию шутников Орландо понравилось. Доев франк стукнул серебряной монетой по столу и сказал:

— Повтори и неси второе!

К концу трапезы парень откинулся на спинку лавки, положив ладонь на живот и блаженствуя. Специи распаляют кровь, по телу расползается приятное тепло. Хочется опуститься на ворох подушек и затянуться кальяном, как делают местные старцы.

Посетителей заметно поубавилось, а на улице нарастает гомон голосов и топот ног. Бряцает оружие. Орландо лениво перевалил голову на плечо, стараясь выглянуть в окно, как назло, закрытое тканью. В голове проскочила вялая мысль: похоже, это за мной. Нехотя поднялся, подхватил ножны и подошёл к хозяину и сказал, вытряхивая на стол содержимое кошеля:

— Прости за беспорядок.

— Какой ещё беспорядок?

— Сейчас увидишь.

За спиной грохнула дверь и в таверну ворвалось три десятка янычар. Орландо подмигнул тавернщику и потянул меч из ножен.

Глава 63

Стража бросила его в сухую камеру на ворох трухлявой соломы. Предварительно содрав рубаху, отобрав вещи и нацепив толстенные колодки на руки и шею. Ноги украсили тяжёлыми кандалами на короткой цепи. Орландо с трудом перевернулся на спину, сел опираясь лопатками о стену. Тело болит, кольца вращаются сжирая часы жизни и залечивая раны. Было бы забавно, убей они его после пленения. Вот бы Папа Римский взбеленился…

Вечером двое янычар покормили, заливая жидкую и пресную похлёбку в рот, едва не ломая зубы миской. Ночью, в перерывах между обморочными сновидениями, Орландо проверял колодки на прочность. Утром в камеру вошло семеро янычар, рывком подняли едва не сломав кисти, и накинули на голову мешок. Вытянули наружу, протащили по длинному коридору и уже на улице бросили в повозку. Кто-то «заботливо» накрыл тонкой тканью, спасая от палящего солнца. К собственному удивлению Орландо уснул, хотя возможно, просто потерял сознание.