Мертвая вода (СИ) - Локалова Алиса - Страница 8

— Тост? — спросила чародейка, слегка наклоняя голову.

Барон медленно взмахнул своими угольными ресницами, проводя взглядом по ней вверх и вниз, задержав глаза на ее груди и — что удивительно — лице. Наверное, многие девушки смущались и краснели от этого взгляда. Феликсе тоже полагалось, но она решила слегка ускорить ход событий и взглянула в ответ из-под полуопущенных ресниц, слегка приоткрыв рот и проведя свободной рукой по обнаженной части шеи. Барон сглотнул и предложил:

— За прекраснейший цветок в этом саду.

Феликса внутренне поморщилась от банального комплимента, но призывно улыбнулась в ответ и подняла бокал. Они слегка стукнулись хрустальными стенками и выпили. Барон наконец заговорил о «деле».

— Как вы думаете, миледи, зачем я попросил именно девушку-чародейку приехать ко мне?

— Не знаю, милорд. Я думала, вы мне скажете, — снова улыбнулась волшебница.

— Ха, ха-ха, моя милая, вы так очаровательны в своем неведении, — оскалился в очередной развратной улыбке Мордред. — Вы, чародейки, так тщательно следите за своей внешностью. Не стареете. Умеете пользоваться косметикой. От вас так приятно пахнет духами, от ваших волос… — С каждым словом голос Мордреда становился все ниже и тише, интимнее, а сам барон пододвигался все ближе, пока не стал почти выдыхать слова Феликсе в губы. Феликса вдруг поняла, почему девушки так липли к барону. Разумеется, без денег он бы такого внимания не завоевал, но совращал он эффективно, хоть и излишне прямолинейно.

— Я чувствую ваше желание, милорд, — прямо сказала Феликса, касаясь краешками губ его рта. Мужчина тяжело задышал и попытался прижать к себе Феликсу всю целиком. Девушка вывернулась. — Но добыча приносит больше удовольствия, когда ей предшествует охота и бой.

— Что вы имеете в виду, моя сладкая лилия? — зашептал ей на ухо Мордред, касаясь губами мочки ее уха. «Это уже что-то пооригинальнее», — у Феликсы побежали мурашки.

— Принесите мне приманку, мой лорд, — сказала она, выгибаясь так, чтобы из выреза корсета показалось чуть больше груди, — и мы поиграем в робкую серну и дикого льва.

Мордред чуть не подскакивал от нетерпения.

— О какого рода… приманке вы говорите, миледи?

— Придумайте, вам ведь меня ловить, — засмеялась чародейка.

— Ваше желание станет для меня на сегодня законом, — с поклоном сказал нетерпеливый барон и вышел из беседки. Феликса сквозь витраж видела, как он бегает по саду в поисках неведомой «приманки»: «Кажется, и правда что-то придумал. Ну и ереси же я наплела».

Девушка быстро вытащила из потайного кармана на корсете маленький узкий флакон и вылила содержимое себе в бокал. «Уж из одного бокала со мной ты выпить не откажешься», — подумала она.

Барон вернулся минут через пять, неся в руках горсть малины, которую он нашел в саду. Он сел на топчан рядом с Феликсой и протянул открытую ладонь с ягодами. Феликса старательно изобразила игривый взгляд и взяла малину с его ладони ртом. При этом ей пришлось наклонить корпус, и в вырезе декольте стало видно очень много. У Мордреда Пигсвелла по виску медленно прокатилась капля пота. Он беспокойно ерзал на топчане, будто сидел голым на колючей шерстяной поверхности или что-то мешало ему.

— Кажется, вы почти поймали меня, милорд, — шепнула Феликса, готовясь нанести решающий удар. Она взяла бокал и сделала глоток, после чего протянула его барону. — Испейте и вы моего нектара.

Лорд послушно выпил остаток вина из бокала, не выказав и доли сомнения или подозрительности. Руки Мордреда потянулись к завязкам ее корсажа и уже почти начали расшнуровывать его, как вдруг хозяин замка непонимающе уставился на собственные колени.

— О, наш лев поймал добычу большую, чем он может проглотить, — не удержалась Феликса. Ей приходилось регулировать перед глазами две картинки: свою и барона. Оставалось только покопаться в его мозгах и выудить оттуда самое необходимое. Кто знает, может, не придется ждать глубокой ночи и тащить его самого к дверям сокровищницы.

Феликса напряглась, отделяя чужие мысли в своей голове. Мысли крутились прелюбопытнейшие: Мордред явно ожидал какого-то наказания от неведомого Ребеллиона, который наверняка должен то ли в порошок его стереть, то ли зажарить целиком. Феликса решила не абстрагироваться от мыслей лорда, а вслушаться внимательнее, по крупицам вычерпывая информацию. В сумбуре чужой головы разобраться непросто. Но даже то немногое, что Феликса могла уловить, казалось невероятным.

Мордред в свое время не просто бежал от закона своей страны, он неминуемо обеднел бы на новом месте, если бы не таинственный незнакомец, Ребеллион, продавший ему прибыльную технологию в обмен на услугу: сохранить в своем замке пару «вещиц», которые он обещал подвезти через некоторое время. Вещиц этих Мордред не видел, лишь плотный пергамент свертка. Зато в довесок к прибылям от риса он получил приятную ювелирную премию. Что-то из полученного можно отдавать жене или любовницам, но на б о льшую сокровищ наложено строгое табу.

Феликса коснулась рукой ноздрей, проверяя, не потекла ли кровь носом. Такое часто случалось у магов, прикладывающих длительное ментальное усилие. Но рука осталась чистой, и чародейка с усилием влезла еще глубже в путаницу воспоминаний и мыслей.

…Самый ценный сундук — из плотного гладкого дерева. Феликса дала бы руку на отсечение, что это дуб с легендарного Острова Жизни. Даже в мыслях Мордреда он сиял от магии. Кроме того, в одном из воспоминаний барона Ребеллион говорил на арделорейском языке, а в ухе у него поблескивала императорская изумрудная серьга, древний символ власти. Наглец, кажется, совсем не скрывал, откуда он и что из себя представляет, скорее хотел произвести впечатление. Феликсе это непередаваемо не понравилось.

Чародейка покачнувшись встала и дала лорду мысленный приказ тоже подняться. С хладнокровием, удивившем ее саму, она приказала ему положить себе руку на талию и приобнять. Слегка привалившись к Мордреду и притворившись, что шепчет ему что-то на ухо, изображая из себя подвыпившую потаскушку, чтобы не вызвать подозрения слуг, Феликса со своим ментальным рабом двинулась в ближайшую к сокровищнице комнату — малую гостиную. Из слуг ей попалась только молоденькая испуганная горничная — та самая, что помогала ей. Она тут же куда-то шмыгнула, отведя полные слез глаза. «Точно влюблена в барона», — отстраненно отметила Феликса, забирая из комнаты дорожный костюм.

Кастелян Джеффри, стоявший у дверей гостиной, тоже поспешно ретировался, не забыв при этом поклониться. Стражники же сделали вид, что никого не видят, а потом тихонько ушли. Вероятно, это не первый раз, когда Мордред уединялся с девушкой в одной из общих комнат.

Феликса заперла дверь в гостиную изнутри, погрузила ловеласа-хряка в легкую дрему и принялась ждать наступления полуночи. Ключи без хозяина ей ничем помочь не могли.

Через пару часов ее внимание привлекли тихие шаги и неуверенная ругань. Феликса все свое немногочисленное имущество поставила бы на то, что это Мак. Но это был не бард. За дверью стоял мальчишка-конюх с золотистыми глазами.

Конечно, Феликсу удивило его появление. Конюшонок с самого начала вызывал подозрения, но вот так запросто проследить за ней и войти сюда? Такого чародейка ожидать не могла.

— Что ты здесь делаешь?! Пшел вон! — прикрикнул лорд по ее приказу.

— Не ломай комедию, волшебница, — мягко ответил парень. Он странно повел плечами и тут же начал меняться. Феликса видела, как под покрытой бледным золотистым загаром кожей начали перекатываться бугры мышц и сухожилий. Послышался влажный треск, и мальчик начал увеличиваться в росте, раздаваться в плечах, менять некоторые черты лица.

— Перевертыш, значит, — процедила она. Про таких оборотней она только слышала, но никогда еще не видела вживую. Не просто так же он за ней проследил? — Я так понимаю, у тебя ко мне дело.

— И не только у меня.

— Ну еще бы, — хмыкнула девушка, — ваш бард только тупоумным богачам лапшу на уши вешать способен.