Мертвая вода (СИ) - Локалова Алиса - Страница 7

Задуматься над всеми загадками ей, однако, не дали. Лорд Мордред подошел к одному из сундуков — наименее роскошному, по мнению Феликсы — и открыл его после недолгой возни со связкой маленьких золотистых ключиков. Внутри и правда находились предметы, превосходящие самые смелые ожидания и мечты. Эти украшения были не просто произведениями искусства, они требовали носителя, достойного их. Феликса начала понимать, почему хозяйка замка не смеет их трогать. Даже ей хватило ума понять, что любое из этих творений способно затмить не только ее, но и почти всякую другую женщину.

— Ваше восхищенное молчание говорит больше, чем любые слова, не правда ли? — самодовольно проговорил Мордред. — Вижу, вам по душе мои безделушки. Вы показали восхитительное представление, миледи, — обратился он к Феликсе. — Другие маги не могли показать такого класса. Я предполагаю возможным оплатить ваши услуги одним из этих ожерелий, — с этими словами барон достал три прелестных колье: белого золота с голубыми топазами, лимонного золота с рубинами и третье — заслуживающее отдельного внимания.

Это колье отлили из черного, как сердце пещеры, мифрила, который обычно не использовали на ювелирные украшения. Но крылья дракона тончайшей работы смотрелись вполне уместно исполненными в этом металле. Дракон выдыхал темное пламя, языки которого переливались редкими черными алмазами, сапфирами, аметистами и хризобериллами изумительного оттенка. Глаза ящера тоже сверкали драгоценностями, но Феликса не могла понять, какими именно: таких камней она никогда не видела. По цвету они напоминали морские волны на небольшой глубине в ясный солнечный день или горное озеро, напоенное родником. Оттенки зеленого и голубого переливались в этих глазах, а зрачки были частями самих камней, будто в кошачьем глазе. Но ни один камень не имел черных прожилок.

— Ох… — только и выдохнула Феликса, глядя в глаза дракона.

— Вижу, вижу, что вам по душе, — заулыбался лорд. — Это — наиболее ценное из трех. Если вы хотите именно его, вам нужно будет исполнить мою просьбу как можно тщательнее.

Плотоядная улыбка Мордеда окончательно привела Феликсу в чувство.

— Изложите вашу просьбу, милорд, и я сделаю, что в моих силах, — пообещала она слащавым голосом. Теперь, когда она увидела то, ради чего они все это затеяли, Феликса смогла наконец преодолеть отвращение и апатию и начать действовать.

— Ручаюсь, мое задание придется вам по душе, — кокетливо протараторил лорд, выдав еще одну похабную улыбку с претензией на сексуальность. — В моем саду вы найдете немало вещей, которые любой чародей сочтет интересными.

Мордред, при всей его глупости, не мог не заметить искру любопытства в глазах Феликсы. Он прекрасно понимал, что девушки приходят в восторг не от его прелестей, а потому всеми силами старался возбудить в них и вожделение, и жадность. Хотя стоит заметить, что барон был на самом деле не настолько отвратителен, как сперва показалось Феликсе. Довольно высокий, с широкими плечами, он производил приятное впечатление на дам, и даже лицо его не слишком портил слегка задранный вверх нос: внимание привлекали твердый подбородок с ямочкой и высокие гордые скулы. Лоб низковат, а брови почти сходились на переносице. Зато глаза необычного вишневого оттенка окружали длинные черные ресницы. Словом, прежние чародейки могли более снисходительно отнестись к лорду Хряку и даже посчитать его привлекательным. Феликса же всегда видела вокруг себя мужчин иного толка, которым не обязательно обещать золотые горы, чтобы завоевать женщину.

Все это пронеслось в голове чародейки сумбурным потоком, и в итоге она ответила:

— Я с удовольствием помогу вам.

Тем временем Мак и напудренная баронесса уединились где-то на террасе на одном из верхних этажей. В городе ходили слухи, что баронесса считает себя непревзойденной любовницей, а потому каждый раз громко и неправдоподобно стонет. Так что бард постарался уговорить ее уйти услаждать слух музыкой в более уединенное место.

Феликса проследила за удаляющейся парой и взяла барона под руку.

— Ваша сокровищница способна затмить самые смелые фантазии, милорд, — прощебетала Феликса, делая упор на слово «фантазии» и складывая выражение лица в «если-вы-понимаете-о-чем-я». Лорд слегка споткнулся о ковер и ответил ей взглядом «о-да-более-чем».

— И во сколько бы вы оценили мою коллекцию? — спросил он, продолжая играть в дурацкие гляделки.

«Сантиметра в четыре», — прыснула про себя Феликса.

— В десятилетний доход алмазных приисков на северо-востоке Арделореи, — ответила она вслух. — Если не больше. С учетом того, что это не просто ресурсы, конечно, а почти произведения искусства.

— Да вы и сами практически алмаз, миледи.

Лорд и чародейка прошли через весь замок и наконец вышли к саду.

Сад был огромен и прекрасен. Не просто прекрасен — величественен. В углу, под монолитом каменной стены, увитой жизнерадостно-зеленым плющом, раскинулся полный колдовского очарования пруд. К его берегам доверчиво сползался барвинок и вереск, а над стеклянной темной гладью воды заботливо склонились ивы и ветлы. К береговым зарослям будто приросли полуостровки нежно-лиственной ряски, водорослей и кувшинок. Пруд предстал уголком чего-то искреннего и доброго в этом лживом затхлом месте.

Феликса вздохнула и посмотрела на остальной сад. В целом он почти не отличался от любого другого южного сада. Большую его часть занимали клумбы с цветами, персиковые деревья и яблони. Между ними проложили тропинки, посыпанные белым гравием. Вдоль тропинок стояли резные каменные скамейки.

Напротив пруда высилась беседка белого мрамора с деревянным верхом. Между тонкими прямыми колоннами переливались цветные витражи, изображавшие религиозные сцены. Учитывая, что в Арделорее — да и во многих других странах — царил культ Трибогини, витражи с изображением мужчины с безумными глазами в агрессивной боевой стойке Феликсу не обрадовали.

Если сначала она верила, что справится с ограблением с помощью привычных магических приемов, то теперь Феликсе пришлось признать, что дело приняло удручающий оборот. Мощные гексы, блокирующие магию на территории замка и оповещающие об ее использовании, чародейке не по зубам. Оставались только крайние меры: за корсажем у нее прятался пузырек с особым зельем, рецепт которого она привезла из Арделореи. Чародеи на ее родине очень не любили этого варева — слишком много последствий от его использования. Зелье подчиняло разум того, кто его выпивал, без остатка. Оно практически объединяло разум мага и жертвы. Нужно обладать сильной волей и колоссально крепкими нервами, чтобы выдержать использование снадобья, не превратившись из наездника в лошадь.

Феликса почти не сомневалась, что совладает с разумом лорда. Почти. Ей до смерти не хотелось лезть внутрь его бестолковой головы. Но выбора не было: в ее распоряжении осталось только одно средство, которое не оставляло магические следы. При приготовлении снадобья выделялась чудовищная магическая энергия, зато его использование абсолютно невозможно заметить. Если Пигсвелл не перехватит контроль, у Феликсы будет шанс проникнуть в сокровищницу.

С этой мыслью она позволила Мордреду проводить себя по гравийной дорожке к беседке. За украшенной витражом дверью обнаружился топчан, накрытый бархатным покрывалом, и низенький столик с кувшином вина и вазочкой сладостей на нем. «Старый наивный развратник», — вздохнула Феликса.

— Ох, нет, — притворно засокрушалась она. — Если я выпью еще хоть капельку, я совсем потеряю контроль над собой.

— Вы так зажаты, миледи, — лорд понизил голос на пару тонов, желая придать ему сексуальности. Вместо этого реплика прозвучала пошло и глупо. — Может, вам и не вредно было бы немного расслабиться.

Феликса присела на топчан и игриво хихикнула, изо всех сил стараясь не переигрывать. Мордред взял два хрустальных кубка и налил в них гранатово-красной жидкости из кувшина, после чего протянул один из кубков Феликсе. Она с притворным вздохом взяла кубок.