Спасти СССР. Часть 2 (СИ) - Афанасьев Александр - Страница 29

Вечером в гостиницу обкома приехали начальник следственной группы и начальник областного УВД. Судя по мрачным лицам — им, было есть что сказать.

— Товарищ Генеральный секретарь, на квартире, где проживает Чикатило, произведен обыск. При обыске обнаружены вещи, которые могут свидетельствовать о его причастности к убийствам. Обнаружен портфель, в котором было несколько ножей, вазелин, перчатки, два мотка веревки. Назначены экспертизы. Сам Чикатило Андрей Романович — характеризуется отрицательно, непогашенная судимость по девяносто второй статье — хищение госимущества, год исправработ. Исключен из партии. Сейчас работает инженером на Новочеркасском электровозостроительном заводе.

— То есть? Это он или не он?

— Сложно сказать, товарищ Горбачев. Чикатило уже задерживался по этому делу, экспертиза не подтвердила его виновность.

— То есть, с ним хотят расправиться? И для этого мне анонимку подкинули

Костоев достал платок и вытер лицо.

— Вряд ли у Чикатило есть враги, которые могут в ваш номер анонимку подкинуть. Чикатило подозрителен, нельзя исключать, что действуют не один, а несколько убийц и Чикатило один из них. Жертвы есть как мужского, так и женского пола, это необычно — если убивает психопат, он обычно убивает людей только одного пола. В любом случае по Чикатило придется повторно назначать все экспертизы.

Что мне и надо.

— Товарищи. Происходящее здесь — это не просто убийства, это вызов всей социалистической законности, плевок в лицо всему составу милиции и прокуратуры. Но с личной ответственностью каждого в сложившейся ситуации, в том что целый регион превратился в личные охотничьи угодья убийцы — будет разбираться потом. Сейчас главное найти этого негодяя и положить конец убийствам. МВД и генеральная прокуратура, а при необходимости и КГБ окажут вам всю необходимую помощь.

— После того, как вернусь в Москву, я сообщу товарищу Рекункову, что дело находится на контроле ЦК. Но для вас — считайте, что оно находится на контроле ЦК с этого самого момента…

— Товарищ Горбачев… Чикатило задержан органами госбезопасности. Мы бы просили передать его в наше распоряжение.

— Пишите рапорт на имя Рекункова, у него есть все необходимые полномочия.

— Ясно. Напишем сегодня же.

Генерал Кузнецов вернулся в здание управления в смешанных чувствах. С одной стороны — все шишки достались прокуратуре и ненавидимому МВД — это их епархия, в конце концов. С другой стороны — генерал чутьем опытного следака (а он начинал именно как следователь КГБ) понимал, что дыма без огня не бывает, и чаще всего анонимки говорят правду…

А он руководил тут по ротации, и того что происходило раньше — мог и не знать.

Калинин уже был в его приемной, вид у него был не боевой. Генерал гренадерским шагом прошагал через приемную, махнул рукой — мол, за мной.

В комнате отдыха — генерал первым делом выкрутил ручку радио на максимум, повернул кран в раковине. Доверять нельзя было никому и ничему — говорят, что в структуре МВД, которое неожиданно оказалось в фаворе у Генерального — создается что-то вроде внутренней разведки, со спецтехникой и правом действовать в своей стране как в чужой. Такое уже было при Щелокове — и вот, возвращалось вновь…

— Ну?

— Взяли. Сидит

— Как зарегистрировал?

— Котов Иван Иванович. По антисоветчине, сигнал уже сработали

Генерал кивнул.

— Что выяснил?

— И да и нет.

— То есть?

— Он служил в ЗГВ, был на связи в третьем управлении. Потом его передали нам, но для массовости, опер его просто числил в списках доверенных лиц и всё. Ни заданий, ни отчетов — дело пустое.

— Паразиты.

— Опера готовь на перевод. Куда-нибудь в пределах области, но где Макар телят не гонял.

— Колоть его?

— Коли, но осторожно. Раз в дело Сам вмешался, тут шею сломать легче легкого. Сука, кто же эту анонимку туда. Своими руками бы задавил.

— Дежурная по этажу у нас на связи. Клянется — божится.

— Это кто?

— Камская…

— Эта б…

Генерал подумал.

— Нет, она сама не могла… да и откуда ей знать такое.

— Откуда…

— Она у меня лично на связи, Юрий Николаевич. Могу поработать.

Генерал исподлобья посмотрел на подчиненного

— Дерешь ее, Витя?

— Как можно.

— Дерешь, значит. Ну, смотри. Я хоть не из оперсостава, но понимаю, что с бабами-агентессами по-другому работу и не сладить. Но есть инструкция, понимаешь? Инструкция. И по этой инструкции ты должен вести среди агентов разъяснительную работу и воспитывать их в высоком духе марксистско-ленинского учения. А ты ее как воспитываешь? Точнее — чем?

— Дело не сегодня — завтра будет на контроле в ЦК. И его будут под микроскопом рассматривать. Что найдут — каждое лыко в строку. Слышал, как полетел товарищ Бобков? С треском, треск аж досюда из Москвы был слышен. А до того он человечка на Ставрополье направил, вопросы позадавать. Его в два дня вычислили и блокировали. Вот и думай, откуда у Первого информация. Кто ее ему сливает и зачем. Явно ведь наверх по головам идет.

— Так что скажи этой б…, чтобы рот на замок закрыла и так и держала. А с этим…

— Чикатило, товарищ генерал

— Чикатило — сам лично поработай. Но без синяков даже.

— Как он тебе?

— Подозрительный, Юрий Николаевич.

— Мог?

Калинин задумался перед ответом

— Мог. Думаю — мог.

Теперь задумался генерал.

— Смотри, какая ерунда получается, Витя. Соседи и прокуратура над этим делом работают уже четыре года ни шатко, ни валко. Сегодня все на бюро обкома по рогам получили, включая и нашего Первого. Будут объясниловки писать, почему такое скрывали. Но меня интересует другое. Тот, кто писал анонимку — он, получается, знал про этого урода. Но почему то козырнул именно сейчас, когда в городе генеральный, а до того в тряпочку молчал. И теперь кресла трясутся под всеми жопами области.

— Кто же это у нас такой умный, Витя? Кто?

— Может он и нашу всю кухню знает? А?

01 июня 1985 года

СССР, Москва

Как и положено, по негласному протоколу — встречали меня из поездки члены Политбюро во главе с товарищем Лигачевым.

Егор сел со мной в одну машину, я понял — разговор будет. Но я был к нему готов.

— Ты дал, Михаил Сергеевич — сказал Лигачев, когда машины тронулись. Со всех мест названивают, телефон оборвали.

— Кто больше всех? По какому вопросу?

— А сам как думаешь?

— По евреям

— По ним самым.

— Ты пойми, дело политическое. Политбюро выступит против тебя, если этот вопрос поднять

— И ты?

— Егор, извини, но у меня есть убеждения. Хоть что со мной делай, но они есть. И то, что нельзя людей по национальностям делить — одно из них. Плохо это все кончается

— Скажи — где? Хоть в Ленине, хоть в Марксе — написано, что евреев нельзя в партию принимать или доверять им нельзя?

— Нигде, ты лучше меня знаешь.

— В чем тогда дело?

— Егор, меня это дело якутское завело. А тут по сути то же самое, только с обратным знаком. Какое-то неофициальное деление коммунистов на сорта. Эти первого эти второго…

— Ты так в систему вносишь разлад. Лишаешь людей ориентиров

— Может это неправильные ориентиры?

Лигачев ничего не ответил

— А мы куда едем?

— Давайте, на Ногина. Потом в Кремль.

— Понял Михаил Сергеевич

— Как Политбюро прошло. Грузины высунулись?