Алиса в Замужикалье (СИ) - Халь Евгения - Страница 26

Меня кольнула совесть.

– Ну ладно, извини! Я сегодня очень нервная. Больше не буду, правда. Давай весточку, не томи! –я погладила его по голове.

Нистар еще пару  минут  поломался, нарочито вздыхая и горестно сопя, а потом протянул мне свернутую трубочкой записку, скрепленную золотой печатью. Я разломила печать, и из записки взвились вверх черной стайкой буквы, украшенные множеством завитушек. Толкаясь и щебеча, они выстроились в ряд и пропели высокими, мелодичными, как колокольчики, голосами:

– Слушай, девица, да на эпилированный ус мотай, красавица! Встретиться нам с тобой  надобно, но не в академии, где всюду тать драконова, людь подлая да нелюдь окаянная. Завтра у тебя всего три урока будет, и все три – Грим Судьбы. Ты внимательно слушай. Да учись гримироваться, а Нистар во всем помогать тебе будет. А опосля науки той хитрой академия наша прибудет в мир летайцев-ящериц. И вас выведут на прогулку, чтобы вы, девицы, чудеса мира ящерок увидели.

И вот там ты, став незаметной для всех, схоронившись за неприметным гримом, должна ускользнуть. А я тебя ждать буду в тихом месте. Нистар тебя проведет. Если все правильно сделаешь, расскажу тебе всю правду подноготную. Все, что в сердечке моем давно схоронено. Ничего не утаю, как на духу выложу! – тут последняя буковка пропела, и все они вспыхнули ярким пламенем и исчезли.

Ох, и чувствительная у тебя попа, тётя Доля! Прям подгадала тютелька в тютельку. Ладно, залп "Авроры" по Зимнему отменяется – как говорил наш трудовик. Зачехлим пока пушки. Подождем до завтра.

Нистар, все еще сопя от обиды, подождал, пока я немного успокоюсь, уселся на столе, скрестив лапки на груди, и сказал:

– Алиса, нам нужно очень серьезно поговорить!

Вот тоска зеленая! Сейчас точно будет морали читать.

– Не грузи, а? – попросила я. – Не до тебя сейчас. И так тошно! Грусть-тоска меня съедает.

Тьфу ты! Это просто вирус какой-то: как Долю послушаю, так тянет на сказочно-былинный язык среднерусской возвышенности.

– Это решительно невозможно! Тема настолько животрепещущая и наболевшая, что откладывать разговор просто смерти подобно! –  крылышки Нистара нервно вздрогнули.

– Судя по вступлению, мне придется спасать мир, не меньше, – я принялась рассматривать свои ногти.

Кстати, подпилить их совсем не мешало бы, и я отправилась в ванную комнату за пилочкой.

– Насчет мира не знаю, но тебя спасать точно нужно, – дракоша решительно направился за мной в ванную.

– Угу, – я нашла в шкафчике пилочку, быстро выскочила в комнату и попыталась прикрыть за собой дверь, чтобы оставить этого зануду в ванной.

Но Нистар ловко подпер дверь хвостом, не давая мне плотно ее захлопнуть, и просочился в комнату вслед за мной.

– Итак, Алиса, судя по твоим попыткам избежать разговора, ты уже догадалась о чем речь пойдет.

– Ну, наверное, – я сосредоточенно пилила ногти.

– И это правда. Твое поведение отвратительно и больше так продолжаться не может!

– Ну уж какая есть! – огрызнулась я.

– В то-то все и дело, что такая, как есть, отбор уже проиграла.

– Это чегой-то? – вспылила я. – Такую, как я, и в академию взяли, между прочим.

– Да ты пойми, что я за тебя волнуюсь! – он выхватил у меня пилочку, взял двумя лапками за руки и доверительно заглянул в глаза. – Судьба – это не только способности, это поведение, понимаешь? Привычки, воспитание, этикет, наконец!

– Ну звиняйте! Графьями не родились! Но у таких, как я, тоже есть судьба. И вот я буду судьбой для таких девчонок, кого тоже ваш Фатумор по головке с детства не погладил. И нитку золотую, если и вложил, то в кардашьян, а не в "Форбс".

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Никто тебя такую судьбой не сделает, как же ты этого не понимаешь? – вдруг закричал он.

Я аж вздрогнула! В его мягком, чуть мультяшном голоске, вдруг проклюнулся совершенно чужой мужской голос. Бархатный, сильный и очень красивый. Видимо, я уставилась на него с таким недоумением, что он глубоко вздохнул и произнес в своем обычном тембре:

– Пойми: при отборе будут придираться к любой мелочи. И проверять поведение, привычки, и тот чертов этикет, который ты так люто ненавидишь. Ну почему ты такая? Я понимаю: тебе пришлось нелегко, ты даже жила на улице. Голодная, одинокая, вечно дрожащая. В такой ситуации любой превратится в вечно настороженного ежа, который каждый миг ощетинивается колючками. Но теперь все позади. Ты в тепле, сыта, одета, обута, даже лучше, чем многие во всех обитаемых мирах Ковра Судьбы. Тебе больше не нужно выживать! Только перейти на другой уровень, понимаешь?

– Я такая ежистая чуть замуж за олигарха не выскочила, если бы вы, ушатай вас всех, Китай, меня не выдернули в свою магическую хрень! – в  моих глазах уже стояли злые слезы, которые готовы были вот-вот потечь по щекам.

– Без обид, но ты действительно думаешь, что олигарх женился бы на девушке, которая выражается, как бешеный тролль в период брачного периода?

– Как миленький женился бы! Живой бы точно не ушел!

– Вот наивная! – дракоша всплеснул лапками. – Да ты только представь себе, что он бы начал знакомить такую пассию, как ты, со своими друзьями, у которых высших образований больше, чем у тебя волос на белокурой  голове. Олигархи же не идиоты! Это образованные и умные люди, пойми ты, наконец. А ты им в ответ цирковое представление со своими ужимками и ушатанными Китаями. Да его бы на смех подняли! Такого унижения тебе бы ни один мужчина не простил, тем более олигарх.

– Врешь ты все! – я бросила пилочку на кровать и сжала кулаки. – Врешь! Ничего ты не понимаешь!

– Это ты не понимаешь! Максимум, он бы сделал из тебя любимую игрушку. Такого плюшевого мишку, которого держат в прикроватной тумбочке, целуют на ночь, но при этом никому не показывают.

Это я – мишка? Я? Да кто он такой, чтобы лезть в мою жизнь?

– А ректор? – не сдавалась я. – Даже сам ректор – расдиджей мою Ибицу! – на меня запал. Ты сам видел. Ты был там, в кабинете. Может, его уже тошнит от манерных ледей с вашими мерлихлюндиями и паштетами Шепс-плюм-пимпинелла?

– Правильно, – Нистар даже лапками всплеснул от волнения. – Он поэтому и запал, что таких, как ты, никогда не видел. Если человека каждый день кормить икрой холостых русалов, грамм которой стоит столько же, сколько грамм золота, то рано или поздно он захочет дикую ягоду. Кислую и терпкую, которой питаются бедняки. Но надолго ли? Сорвет он ее с куста мимоходом, надкусит и выбросит. Один раз поест и снова вернется к привычной изысканной пище.

Я не выдержала и расплакалась, ушатай меня, Китай! Дикая ягода с куста… Пушкин хренов, раскудри его метафоры!

– Убирайся отсюда! – я швырнула в него подушкой. – Видеть тебя не хочу! Пошел вон!

– Не уйду! – он ловко перехватил подушку и снова в его голосе мне послышались какие-то чужие интонации. – Никуда от тебя не уйду!

– Тогда уйду я! – я рванула к двери, но он метнулся наперерез, прижался спиной к двери и выставил перед собой лапки.

Я пару раз стукнула его от души, с оттягом, но вдруг на меня навалились такая усталость и безнадега, что я сползла спиной по двери, уселась на ковре и зарыдала. Давно я так не плакала. Как-то скопилось все сразу, а времени пореветь со вкусом и не было. А это ведь очень полезно бывает. Дракоша тяжело вздохнул, устроился у меня на коленях, и принялся тихо гладить мое зареванное лицо.

– Пошел ты, зануда ботанская! – всхлипывала я.

– Ну куда же я пойду? Я ведь твой фамильяр! – шептал он. – Ну не плачь! Мы вместе справимся, я помогу. Вот увидишь: ты еще будешь такая счастливая, как никто другой! Обещаю!

– Видали мы таких обещальщиков, – всхлипывала я. – Тоже вон золотые горы сулят. А потом у меня внутренний козлометр зашкаливает.

– Это как? – не понял Нистрар. – Что такое козлометр?

– Это вмонтированный в мою печень прибор, замеряющий степень козлистости мужиков.