Маленькая слабость Дракона Андреевича (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 43

– Женечка… я аккуратно.

Его руки массируют моё бедро. Я пытаюсь перехватить их.

Не выношу чужих рук. Особенно рук врачей. Их было много, очень много в моей жизни. И всё внутри меня застывает от его прикосновений. Он тоже врач. Но он же не чужой... И его руки ни разу не обижали меня… Я понимаю, что он хочет помочь…

И я делаю усилие над собой, отпуская его руки.

Но почему-то начинаю тихо плакать.

Я чувствую, как ему плохо от этого.

Он больше не уговаривает.

Слышу щелчок колпачка шприца.

Меня сводит от этого звука.

– Расслабь, – сжимает он моё бедро, но оно почему-то напрягается ещё сильнее, это невозможно контролировать.

– Блять…

Игла протыкает.

– Тихо! Не дёргайся. Женя!!

Лекарство жгучее… И мои руки опять тянутся к бедру.

– Я привяжу их, Женя, – предупреждающе. – Всё…

Накрывает одеялом.

Я вырубаюсь.

Но он будит меня сразу. А может, и не сразу. Я не понимаю.

Жалюзи опущены, тяжёлые шторы закрыты… Я уже давным-давно потеряла ориентацию в днях, сутках…

– Женечка… нужно покушать и выпить таблетки.

Отрицательно качаю головой, натягивая одеяло повыше.

– Нет, – отбирает одеяло. – Открывай глаза…

И ещё минут тридцать он уговаривает впихнуть что-то несъедобное.

– Женя… Я сейчас растворю их в воде и залью в тебя силой. Открой глаза…

Открываю. Веки такие тяжелые…

– Женечка… нужно… пожалуйста…

От одной мысли я чувствую спазм тошноты.

– Я не смогу…

– Так.

Через некоторое время он появляется со стаканом воды.

– Это горько и неприятно. Но ты выпьешь.

Я просто смотрю на него. Он расстроен. Мне не хочется расстраивать его…

Киваю.

Он поднимает меня. Подложив подушки под спину, подносит стакан.

Я делаю глоток. Горло закрывается. Напрочь. Закрывается, и всё! И я держу во рту эту горечь, не в силах сглотнуть, и жалобно глядя на него.

– Глотай!

Отрицательно мотаю головой.

Со злостью ставит стакан на тумбочку и, обняв меня, закрывает мой рот ладонью.

– Глотай!

Давлюсь и закашливаюсь, и вся эта гадость начинает выливаться у меня через нос и…

Я не могу… физически не могу…

Со стоном отпускает, вытирает меня полотенцем.

– Детка… – отчаянно. – Если ты не начнешь это пить и кушать, придётся поставить капельницу.

У меня снова начинается истерика, я прячусь от него под одеялом.

И через некоторое время засыпаю.

Но он снова будит…

– Женечка… надо покушать… Давай… Что ты любишь?

– Не помню...

В голове ни одной картинки с едой.

Его равномерные поглаживания усыпляют.

– Вспоминай. Обещаю достать всё, что захочется.

– Томаты, – почему-то всплывает картинка. – Томаты в собственном соку. Домашние.

– С чем?

– Просто томаты.

– Хорошо.

Он делает несколько звонков.

И я слышу, что он говорит с моей мамой…

В краевой больнице, да…

Он – лечащий врач…

Мне уже лучше…

Завтра я перезвоню сама…

Нет, приезжать пока не надо…

У меня всё хорошо…

Кто-то звонит ему. Я не понимаю, с кем именно он говорит, но я слышу, что он отказывает в визите сюда.

Мне плохо...

– А можно мне в ванну?

– Нет, пока нельзя.

– А душ?..

Мне хочется просто посидеть под водой и смыть с себя остатки больницы.

– Завтра. Если будешь слушаться.

Засыпаю.

Через некоторое время появляются томаты в собственном соку.

И рис.

Засовывает в меня ложку риса. Я не чувствую вкуса, это похоже на… не знаю… моё горло не хочет глотать. Но я очень стараюсь не расстраивать его ещё сильнее. И через некоторое время вялого жевания глотательный рефлекс срабатывает. А потом томатный сок, через трубочку. Я осиливаю несколько глотков.

Спать…

Но меня снова будят.

– Нужно колоть, детка…

Он же говорил: раз в сутки. Уже следующие сутки?!

Я уже не сопротивляюсь его рукам. И сжимаю губы, чтобы не хныкать. Но горло не слушается…

– Женя… Прекрати… Десять секунд потерпеть.

Нет, меня не пугают ощущения. Это что-то другое. Это, скорее, от беспомощности истерика… Пережитой в больнице беспомощности… Эти ощущения возвращают меня туда…

Он вытаскивает иглу.

Сжимает мою кисть. Садится у кровати рядом.

– Оживай, моя девочка… Уже пора…

Это уже четвёртый… четыре дня, значит…

Мне так жаль, Зверь, расстраивать тебя… прости…

Как только смогу, я поеду домой, обещаю!

– Нужно покушать.

– Мхм…

Я постараюсь.

Мне легче. Уже значительно легче, и я стараюсь есть всё, что он готовит, но вкуса у еды так и не появляется. Она вся на вкус как мой антибиотик. Но я ем…

И уже даже могу вставать без его помощи.

А он теперь оставляет меня одну, уезжая на работу. Пару раз я говорила с мамой. Пару раз приезжала Крис.

Он не хочет, чтобы кто-нибудь приезжал…

Под его глазами синяки.

Он не улыбается.

Но часто сидит у моей кровати молча, глядя прямо перед собой. Наши пальцы сплетаются…

Между нами случилось что-то очень личное. Это не имеет никакого отношения к сексу. И такой связи у меня не было ни с кем и никогда. Даже с мамой, которая всегда отдавала меня врачам в таких ситуациях.

А он не отдал. И что-то произошло. Что-то, во что Крис уже не вхожа. Он не просто «доктор».

Я не могу понять, как мне относиться к этому факту.

Но иногда я целую его пальцы… Это очень правильное ощущение.

А ещё мне иногда снится... что мы занимаемся сексом... Там нет деталей... Там просто первое ощущение... когда он входит... Ощущение, растянутое на весь сон... Это очень пронзительно...

Теперь я знаю, что это обязательно будет.

Но я чувствую, что он очень устал и эмоционально вымотан. И это нечестно.

Завтра последний укол.

Надеюсь, его дверь захлопывается...

Я ухожу, пока Олег на работе. Есть ощущение, что попытается оставить. Отказывать ему мне не хочется, но и соглашаться нельзя.

Пусть выспится. Нормально отдохнёт и приготовит что-нибудь для себя. А не в угоду мне. В конце концов, пусть проведёт время с кем-то ещё, кроме меня. Я знаю, что он совсем забил на Крис. Все десять ночей он провел здесь, и первые пять дней тоже.

«Спасибо» – оставляю записку на застеленной кровати.

Да, это немногословно. Зато очень искренне. Мне кажется, что дифирамбы сделают мою благодарность не такой глубокой. Для того, что я чувствую, слов не существует. Но пусть будет этот маленький намёк – записка.

Поправляю собачку замка, захлопываю дверь.

У меня нет денег с собой, в кармане только ключи, и возле подъезда меня ждёт мой Чеширский кот на своей тойоте. Олег давно привёз мой телефон. И я попросила Ожникова отвезти меня домой, в мою квартирку на набережной.

– Ого… – встречает он меня, выходя из тачки. – Может, тебе картошки на сале пожарить? И торт. Целиком.

Ну да… я не очень… ушло килограммов десять. И я очень «не очень»!

– Но… – начинает улыбаться он, обнимая меня. – Есть и хорошая новость. Пару-тройку месяцев можно хомячить всё, что угодно, не парясь о фигуре!

– О, да! – хихикаю я. – Я так соскучилась!

Сжимаю его щёки, целуя в нос.

– Через пару дней выйду. Никому не говори! Пусть будет сюрприз.

Для кого-то приятный, для кого-то – нет…

В квартире пыльно, и я начинаю прибираться. Слабость заставляет присаживаться каждые десять минут. Отвыкла я двигаться.

Не помешало бы позвонить Олегу. Но деньги на телефоне кончились, а обещанный платёж я весь проболтала сегодня. Сил идти в магазин нет.

Варю себе пакетик гречки и падаю спать.