Маленькая слабость Дракона Андреевича (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 42

– Да?

– Ты же не думаешь, что я буду бегать за тобой?

– Давай без постскриптумов.

Скидываю вызов, отключаю телефон.

– Лиля, закрой всё, пожалуйста, мне что-то нехорошо, я поеду.

Рейсовый автобус едет медленно. Гололёд. Темно, сны мешаются с реальностью. Меня то морозит, то бросает в жар. На глаза давит. Я даже не знаю, сколько времени. Как я могла оставить дома телефон? Скорей бы уже…

Мысли прыгают и растворяются в головной боли, не позволяя себя додумывать.

Зачем я его отключила? Аронов наверняка звонит... Переживать будет…

Хотя очень убедительно фыркнул, что «бегать не будет». Будем надеяться…

Крис в курсе, что я уезжаю, если что.

Очень хочется спать…

Меня периодически отключает.

И я просыпаюсь от того, что мимо меня идут на выход люди. Уже приехали? Беру свой рюкзак. Встать с первого раза не получается. Голова кружится…

Пожилой водитель смотрит на меня в салонное зеркало. Встаёт, идёт ко мне.

– Тебе плохо?

– Мхм… – сдаюсь я. – Вызовите мне, пожалуйста, такси. Я телефон… потеряла.

Сил объяснять детальнее нет. Называю ему адрес.

Он вызывает и помогает мне сесть в машину.

– Спасибо!

– Не бросай её там, – даёт он указания таксисту. – Доведи до квартиры.

В машине меня опять отключает.

– Девушка… приехали…

Да? Куда? Кто Вы? Ничего не соображаю. Всё плывет...

Но он помогает мне выйти, доводит до двери родительской квартиры, сдавая с рук на руки. Дверь закрывается, я чувствую, как всё крутится и отдаляется.

– Женя! – вскрикивает мама.

Потолок почему-то высоко-высоко... А затылок болит...

Чувствую, как мои щёки начинают гореть ещё сильнее, у мамы холодные ладони.

– Скорую вызывай! Горит вся… Под сорок точно!

Вокруг всё вертится… вертится... вертится...

Меня куда-то везут…

Несут…

Темно...

Мне почему-то страшно…

Потом светло...

А потом больно…

А потом вырубает...

И снова свет!

Я пытаюсь убрать от себя чужие руки… На меня ругаются… И снова делают больно.

Утро?

Белое всё… Опускаю глаза… Нет… Ниже – синее. Как в больнице... Или не как?

Меня мутит… И кашель не даёт лежать на спине… И морозит…

И какая-то пожилая женщина рядом. Она разговаривает со мной ласково… Я не понимаю, о чём…

– Попей…

Делаю глоток.

Мутит… Еле сдерживая тошноту, падаю обратно, закрывая глаза…

Меня то включает, то отключает…

Уколы ужасные… Всё горит от них…

Я не знаю, какой день я здесь.

И как я сюда попала – плохо помню.

Иногда приезжает мама…

И почему-то не становится легче… Встать самой не получается… В глазах звёзды, в ушах шум… тошнота… Даже от запаха еды меня воротит…

Свет включается… Свет выключается…

Свет включается… Свет выключается…

– Пневмония…

– Антибиотик ей не идёт. Нужно менять.

– Теперь уже только после выходных.

– И что нам делать?

– Делайте по протоколу. С вас не спросят.

– Ты видела ее ягодицы? Это же сепсис…

– Да кто такое сказал?! Покраснение есть, да. Поставь ей алоэ, может, рассосётся. Антибиотики не дадут развиться инфекции. Подождёт до среды. Вернется главный врач...

И я опять пытаюсь убрать чужие руки от себя.

Не надо мне ничего ставить… Пожалуйста!!!

– Мама… забери меня…

– Ты что, Женечка! Пневмония! Это же не шутки. Надо лечиться… Врачам виднее… Покушай что-нибудь…

Закрываю глаза. Не могу.

Меня опять морозит. И кто-то закрывает меня сверху покрывалом.

Мне кажется, что это Крис… Крис бы меня забрала… Как жаль, что нет моего телефона…

Свет выключается… Меня уносит куда-то в коматоз… Я и сплю, и не сплю…

Мне снится Олег… Его тихий недовольный голос.

Он кому-то выговаривает опять. Не мне…

Его голос становится тише и исчезает.

Мне хочется плакать… И слёзы льются...

Он бы тоже забрал меня отсюда. Обязательно!

Я открываю глаза…

Свет опять включён. Вижу окно… Но всё выглядит так, как будто я смотрю через огонь.

Покачивается и плывёт.

– Женечка…

Всё сжимается у меня внутри от этого голоса, от моего имени.

Реальный!

– Думала, ты мне приснился… – пересохший язык не слушается. – Не бросай меня здесь… пожалуйста…

Если он сейчас тоже уйдёт…

– Женечка, – он присаживается передо мной, изучающе глядя в глаза.

В них тревога, а в её тени – злость, почти ярость.

– Мне нужно посмотреть… что там тебе натыкали идиоты эти.

Его пальцы скользят по моему бедру к ягодицам. Меня передёргивает от предвкушения болевой вспышки.

– Не надо… Болит всё…

– Надо, малышка, давай… – его руки невесомые, мне не хочется отталкивать их.

Он оттягивает резинку моих трусиков.

– Пиздец! – возмущённо. – Сейчас, детка…

Ах, пожалуйста… только не исчезай… Но он уходит…

Он вернётся? Он обещал «сейчас»!

Я оглядываюсь. В палате пара человек… Спят…

Олег возвращается с подносом.

– На живот…

Я послушно разворачиваюсь, пытаясь сдержать истерические всхлипы. Но моя воля куда-то пропала.

– Шшш… Не бойся… Я аккуратно, – что-то прохладное касается меня, я чувствую, как жгучая боль немного отступает. – Тихо… тихо… не дёргайся… Это не больно… Это обезболивающая мазь… Я не буду давить...

Как же я верю этому голосу!!

Делай, что хочешь. Но САМ. Не отдавай меня никому. Не бросай меня здесь. Пожалуйста!

Он чуть слышно ругается на «этих идиотов».

– Забираешь её, сынок? Слава Богу!– тот добрый голос, который иногда поил меня. – Так плохо ей тут было… Там, дальше по коридору, лифт есть. Не веди её по лестнице. Слабенькая совсем…

– Хорошо, спасибо, – я слышу, как он с щелчком стягивает перчатки.

– Поднимайся, Женечка... – помогает, подхватывая меня за талию.

Рука соскальзывает с талии ниже, и это так неожиданно больно, что я не могу сдержать вскрик.

– Прости...

– Ты заберёшь меня?..

Пожалуйста, забери меня.

От слабости и бессилия, а ещё от надежды, я начинаю реветь.

– Не могу здесь…

Его желваки вздрагивают. Он громко вдыхает поглубже.

– Конечно.

И я готова продать ему свою душу за этот уверенный, безапелляционный тон.

– Голова кружится…

Я обнимаю его, и мне становится тепло и очень спокойно. Он держит меня. И шепчет в висок:

– Поехали домой, моя девочка.

– Домой?…

– Домой.

– Женечка…

– Нет, нет, нет... – начинаю натягивать одеяло обратно, не открывая глаз. – Не надо… Ну пожалуйста…

– Жень… нужно колоть…

Пожалуйста, нет. Я выздоровею сама. Просто не трогайте меня. Мне нужно дня три комы, и я очухаюсь, я знаю точно. Ну или нет. Но всё равно не трогайте.

Одеяло опять двигается по мне.

– Ну пожалуйста… не надо… Пожалуйста…

В больнице я совершенно потеряла всяческую способность закрываться и контролировать свои чувства, и всё течёт сквозь меня, сводя с ума перепадами. Я очень слабая и нелогичная, наверное...

– Женя! – его интонации становятся агрессивнее.

Он переворачивает меня на спину.

– Я не буду колоть туда. Я поставлю тебе в бедро. Ты так похудела, Женечка, что это единственное место, куда можно помимо ягодиц. Здесь нормальная мышца.

Господи… ну не надо!!!