Сентябрь (СИ) - Зарин Ярослав "RavenTores" - Страница 40

— Да, — согласился тот. — Есть разные способы сделать это… — и снова замолчал. Тэйлос чувствовал, что не может понять чего-то важного. Не может чего-то вспомнить. Он неловко провёл свободной рукой над телом Дэвида, ненадолго остановившись над сердцем. И внезапно — точно прозрел — почувствовал, как всё в нём пронизано энергией, где она будто бы блекнет, а где очень заметна.

— Кажется, я понимаю, как это исправить, — заметил он наконец, обратив внимание, как пристально смотрит на него Энрайз. — Сейчас попробую.

Он предпочёл закрыть глаза и удивился, что теперь энергетический поток стал чётче, буквально вырисовывался под веками. Действуя больше интуитивно, Тэйлос всей душой потянулся туда, где энергия слабела. Он будто раскрашивал, добавлял яркости в каждую видимую или ощущаемую линию. Вскоре на плечи легла внезапная усталость, но он не прекратил, пока все линии не засияли одинаково ясно.

Тэйлос едва ли мог сказать, сколько времени ему потребовалось, чтобы закончить, но когда он открыл глаза, то с удивлением обнаружил, что Дэвид дремлет. Его дыхание было глубоким и ровным, и можно было решить, что он и вовсе уснул, но когда Тэйлос, не решившись позвать его, осторожно отпустил ладонь, тот вздохнул и взглянул на него.

— Так намного лучше, — улыбнулся он сонно, и сейчас в его лице уже почти не видно было ни усталости, ни истинного возраста.

— Спи, — Тэйлос поднялся. — Пожалуй, это необходимо тебе больше всего.

— А ты? — Дэвид даже приподнялся на локте, будто собирался удержать его, если потребуется.

Тэйлос с сомнением оглянулся на дверь. С одной стороны, он очень устал и тоже хотел бы уснуть, с другой — ему казалось, что у Брун есть невысказанные мысли и стоит сходить к ней. Но сильнее всего ему хотелось остаться рядом с Дэвидом.

— Я… посижу с тобой, пока ты не заснёшь достаточно крепко, — решил он наконец. Дэвид словно хотел что-то сказать, но только кивнул. Тэйлос снова почувствовал, что часть картины ускользает от его взгляда, но подвинул кресло к постели и устроился в нём, как обещал, не задавая больше вопросов. Отчего-то это казалось единственно правильным.

========== Часть 17 ==========

Тэйлос не заметил, когда задремал сам, и, возможно, поэтому не сразу разобрался в происходящем. Он вдруг осознал себя стоящим на пустыре, простирающемся так далеко, что казался пустыней. Выжженная плотная земля чуть потрескалась, местами высились руины, по которым невозможно было понять, какими зданиями или чем ещё они были раньше. В первый момент Тэйлос никак не мог решить, нужно ли ему куда-то двигаться, он был совершенно один, никто не звал его, не приходил к нему. Не было похоже, что он оказался здесь по воле говорливого духа или по прихоти зловещих сил, и вместе с тем место удручало своей бесплодностью.

Поразмышляв немного, Тэйлос решился подойти к одному из обломков. Приблизившись, он удивился — тот оказался очень большим, несуразным, точно в нём и рядом с ним преломлялись законы пространства. Не похожий ни на природную скалу, ни на дело человеческих рук, он торчал из земли причудливым клыком. Тэйлос мимолётно задумался, как это странно, когда вдруг услышал горестный стон. Звук доносился словно бы сзади, но обернувшись, Тэйлос ничего не увидел. Только трещины на земле, будто раскрытые рты, умоляющие о дожде.

Он почти собрался коснуться пальцами поверхности обломка, когда стон раздался снова, и Тэйлос понял, что исходит он ниоткуда и отовсюду разом. Металлически гулкий, он разносился ритмично и отчего-то — причинял боль. На него отзывалось всё пространство разом — эхом и заклубившим пыль ветром.

Тэйлос поморщился и всё же дотронулся до камня, больше желая найти опору, чем ощутить его шероховатость под пальцами, но тут же отдёрнул ладонь — на ощупь камень оказался плотью, прохладной и осклизлой, точно это была часть кого-то давно мёртвого.

Едва одолев брезгливость, он двинулся дальше, почти уверенный, что должен отыскать что-то. Руины больше не выглядели такими безжизненными, как прежде. Тэйлос почувствовал, будто они сами некогда были живым существом, но теперь оказались на грани между жизнью и смертью. Возможно, он и дальше должен был испытывать отвращение, однако едва он осознал природу странного места, сразу поймал себя на любопытстве. Понимание ускользало от него, но он жаждал разобраться, узнать, что происходит и почему. Он совсем не испытывал страха. Так или иначе, но пространство сна чудилось ему знакомым, не ощущалось чужеродным или враждебным.

Картина постепенно менялась. Тэйлос блуждал между камней или останков, пока не заметил, что однообразный пейзаж разбавила новая деталь. Присмотревшись, он ускорил шаг — впереди, возле одного из камней, обнажённый до пояса стоял Дэвид. Спину его испещряли выведенные кровью знаки, казалось, что та всё ещё сочится из них, и Тэйлос испугался, что это — не рисунок, но увечья. Когда же он подошёл достаточно близко, Дэвид развернулся к нему — на груди его тоже были запёкшиеся кровавые символы. Он смотрел пронзительно, и взгляд его был холодным, будто он и себя ощущал одним из камней, лежавших вокруг.

Тэйлос на миг опустил глаза и заметил, что ступни Дэвида погружены в почву, будто она была не сухой до окаменелости, а зыбкой, как песок на дюнах.

— Мой мир, — обратился Дэвид к нему, обвёл взглядом руины. Он начал так, точно они и прежде вели беседу. Тэйлос же качнул головой, не торопясь отвечать, предоставляя Дэвиду продолжить, точно он был таким же духом, как те, что приходили говорить через Тэйлоса прежде. — Вызывает отвращение, не так ли? — по лицу Дэвида скользнула печальная улыбка. — Должно быть, большое разочарование узнать, что у того, кто умеет быть респектабельным снаружи, внутри так… неприглядно и пусто.

Тэйлос не спешил с ним соглашаться. И это место не казалось ему принадлежащим Дэвиду. Возможно, он был заключённым здесь?..

— Кто внушил тебе такие мысли? — спросил Тэйлос.

— Брось! Требуется ли чужое внушение, когда всё очевидно, — Дэвид поморщился, вырывая ступни из земли, шагнул в сторону от Тэйлоса, но отвернулся.

Тэйлос в ответ поймал его за руку и притянул к себе, заставив посмотреть в глаза. Пространство вокруг них было изломанным, что-то в нём было неправильно, намеренно искажено, и Тэйлосу казалось, что все искажения сходятся в самом Дэвиде, что каждый знак на его теле представляет собой один из узлов запутанной сети.

— Когда же ты это обнаружил? — вопрос сорвался с губ сам собой, точно говорил даже не сам Тэйлос, а его дар.

Дэвид некоторое время смотрел ему в лицо, но молчал, а после сон будто подёрнулся туманом — и вот уже сбоку, прямо за грудой камней, появилась просторная гостиная, декорированная траурными лентами, точно они рассматривали чудовищных размеров кукольный домик, где для удобства на петлях откидывалась передняя стенка. Мебель в представшей их глазам комнате была переставлена, разбежалась по углам, повсюду стояли свечи, а в самом центре возвышался массивный гроб красного дерева. На белом атласе, которым гроб был обит изнутри, покоился уже не молодой, но всё ещё крепкий мужчина.

Тут в комнату зашла облачённая в траур пара с ребёнком: мужчина придерживал за руку ребёнка, и Тэйлос, конечно, узнал — то был Дэвид, пусть ещё очень юный. Женщина что-то говорила ему, и в лице её было столько назидательности, что не осталось печали. Наконец мужчина выпустил пальцы Дэвида, и он несмело подошёл ближе к гробу. Замер в нескольких шагах, словно в недоумении, потом всё-таки подошёл вплотную. Он вглядывался в лицо мужчины со странным вниманием, а после, поколебавшись, коснулся его руки.

Поначалу ничего не происходило, но вдруг мужчина шевельнулся и сел в гробу. Изумлённый Дэвид даже не отпрянул в сторону, глядя на него расширившимися глазами, но его родители — а это были именно они, Тэйлос более не сомневался — синхронно закричали. Мать бросилась в сторону, повалив массивный канделябр, где дрожали язычки десятка свечей. Тут же занялась обивка кресла и ковёр. Дэвид оказался посреди разгорающегося пламени, но вряд ли видел, что происходит. Он слишком пристально вглядывался в лицо мужчины. Тот же, очевидно, каким-то образом сознавал происходящее, неловко выбрался из гроба и подхватил Дэвида на руки.