Предел прочности. Книга четвертая (СИ) - Углов Артем - Страница 86

А дальше… дальше для меня наступила темнота, а для Мо дело техники, как уйти от погони. Да и не гнались за нами особо, потому как одно дело заброшенная стройка на задворках, а другое – оживленная федеральная трасса. Я все ждал подробности про захватывающие перестрелки с подрезаниями и кувырками в кюветах, а дождался очередной ругани в адрес рыжего как сама бездна Лановски, не вписавшегося в поворот.

- С Юлией теперь что будет?

- Опять ты про эту бабу.

- Они же догадаются, что Майер сдал, они же мстить будут.

- Угомонись, курсант, никто никому мстить не будет. Наша контора ни сном ни духом не ведает о последних событиях, по крайней мере пока, а раз нет следов Организации, значит и Майеру особо не предъявишь, тем более что свою часть сделки он выполнил до конца.

- Но я же сбежал.

- Сбежал, - подтвердил Мо, - только кто им виноват? Нужно было лучше за периметром следить. Все, курсант, хватит пустых разговоров - отдыхай, набирайся сил, а вечером я к тебе зайду.

Не успело за окном стемнеть, как напарник снова заявился в гости, привнеся в затхлую атмосферу комнаты едкие нотки пота.

- Я тебе печеньки купил, курсант. Любишь с кокосовой стружкой?

Не особо, потому как напоминали они деревянные опилки, вечно застревающие в зубах. Зато Мо хрустел с большим аппетитом. Заодно помог расправиться с порцией йогуртов и фруктами, что принес в превеликом количестве.

Есть не хотелось: рецепторы совершенно не чувствовали вкуса. Пришлось себя заставлять, раз за разом проталкивая внутрь склизкие комки пищи.

- Кушай, курсант, силы нам еще пригодятся.

- С Майером что будем делать.

- А что с ним? - не понял Мо.

- Но он вроде как подставил меня.

- Ты вот что, курсант, про Майера думать забудь, как и про певичку свою. Нет их, в далеком прошлом остались, нам теперь о будущем думать нужно.

- Почему Майер пошел на риск, почему согласился играть по правилам Конкасан?

- Курсант…

- Он чем-то обязан Юлии?

Мо тяжко вздохнул:

- Ты ведь не угомонишься?

- Нет, - честно признался я.

- Ладно, тогда слушай… Сид Майер некогда числился в рядах воздушно-десантной бригады при Службе Безопасности - кирпич, одним словом. Уволился по собственному желанию, получил лицензию телохранителя и устроился на работу в семью Кортес Виласко. После трагического инцидента с главой рода и его супругой три года слонялся без дела: бухал крепко и подрабатывал, чем придется. До тех пор, пока юная Виласко не подросла и не предложила вернуться, возглавив личную охрану. Закрыла глаза на прошлые ошибки, и вытащила с самого дна бутылки. Один раз Майер все просрал, второй раз для него было бы слишком.

- Что за трагический инцидент с родителями Юлии, после которого он забухал? – не понял я.

- Курсант, тебе к чему?

Понятно, что Мо не расскажет, как не рассказала в свое время Юлия, упомянув лишь про несчастный случай. Это что же получается, была не просто авария? И теперь Майер, не сумевший защитить господина, отрабатывает карму? Гребаный самурай, лучше бы совершил сэппуку.

- Чего молчишь, курсант?

- Не важно…

- Ну раз не важно, - Мо вздохнул и почесал заросшие щетиной подбородки, все два одним махом. - Ты не злись на него, потому как прижали мужика крепко. Не обычные бандиты наехали, а люди серьезные, состоящие в авторитете и при большой власти.

- Насколько большой?

- Тебе на пальцах показать? – Мо недовольно уставился на меня. - Я в Конкасан не состою и иерархии их не знаю. Одно могу сказать Марат Саллей аль Фархуни - человек слишком серьезный, чтобы можно было так просто игнорировать его угрозы.

- Все равно не понимаю… Неужели нельзя было обратиться в Службу Безопасности?

- Куда обратиться, курсант? Я же говорю, певичку твою поставили на виды (фразеологизм иномирья, означающий особое внимание к человеку со стороны крупных структур, обычно криминальных). Они два года назад сенатора грохнули за поправки, а уж тот охранялся не в пример лучше Юкивай. Расстреляли прямо на улице, при большом скоплении народа. Так что сам теперь думай, о рисках и шансах.

- А если спрятать на время?

- Спрятать? Спрятать-то можно: изменить внешность, фамилию, и жить в вечном страхе. Хреновая это жизнь - не жизнь, а существование: постоянно оглядываться и бояться, что найдут. Только тут хуже всего другое.

- Карьера певицы, о которой придется забыть, - догадался я.

- Верно мыслишь, курсант. Девчонка эмоционально неустойчивая, все они талантливые с прибабахом. Лиши их возможности заниматься любимым делом - погаснут, превратятся в безвольную тряпку или того хуже, вены вскроют. Именно этого Майер опасался.

- И поэтому решил пожертвовать жизнями других?

- Слушай, курсант, я не знаю. Ему обещали, что обойдется без жертв, но сам видишь, как оно вышло. Синдикат – это тебе не сборище благородных бандитов, живущих понятиями чести и достоинства. Если будет нужно, улицы кровью залью и не поморщатся.

Мо замолчал. Молчал и я, переваривая услышанную информацию, которая торчала углами, не желая укладываться в голове. Возникало множество вопросов, но все они исчезали, стоило лишь к ним потянуться, кроме одного единственного?

- А Юлия знала?

- Опять ты о своей бабе, - Мо тяжко вздохнул.

- Майер рассказал ей о шантаже со стороны Конкасан?

- Курсант, без понятия.

- Но…

- Я сказал, тему закрыли, утомил. Лучше йогурты свои кушай.

Мо зашуршал пакетами, и выложил на столик целую упаковку сцепленных меж собою стаканчиков. Отломил один и прочитал надпись на крышечке:

- Лантэлла – кисломолочный продукт премиум-класса со вкусом абрикоса. Ты слышишь, курсант, премиум-класса. Ни какую-нибудь там херню купил - товар высшей пробы.

- А с вишней были?

- А чем тебя абрикос не устраивает, вкусный же. Вон, даже цельные кусочки плавают.

Мо засунул руку в стаканчик и начал орудовать ею словно ложкой, то и дело облизывая пальцы.

- Вкуснотища какая. Будешь, курсант?

Я поморщился и от предложенного угощения отказался.

- Как знаешь, а я перекушу. С самого обеда не завтракал, - выдал напарник одну из любимых присказок и заурчал, словно кот, добравшийся до сметаны.

Когда количество баночек с йогуртом уменьшилось вдвое, Мо довольно отрыгнул и вытер пальцы о штанину. И без того грязные форменные брюки, обзавелись новыми пятнами.

- Теперь о главном, курсант.

- О Конкасан?

- А что Конкасан? Ищут они Петра Воронова, только хрен найдут. Укрытие надежное, пару деньков отлежишься и в «нулевку» отправим. А оттуда тебя ни одна собака вытащить не сможет.

- Почему не сразу, а только через пару дней? В синдикате дело?

- В Организации, - Мо заметно помрачнел. – Твой Марат еще полбеды, вот что с нашими делать, в толк взять не могу. Привези тебя всего такого красивого в бредовом состоянии, сразу вопросы возникнут, ответ на которые всегда один – закрыть на карантин до выяснения обстоятельств.

- Снова «Дом»?

- Не в «Доме» проблема... Ты не понимаешь всей сложности ситуации, - напарник тяжело вздохнул, взялся за и без того ослабленный ворот рубашки. – Душно здесь, дышать нечем. Квартиру за бешенные бабки сдают, а кондиционер починить не удосужились.

Я понимал, что вовсе не в жаре дело, точнее не в ней одной: столь незамысловатым образом напарник оттягивал начало неприятного разговора. Хотя по мне так вся наша беседа сплошная неприятность.

- Мо, не томи уже, - не выдержал я длинной паузы, - говори, как есть.

- Спишут тебя, курсант, как только узнают о повышенном интересе со стороны Конкасан. Это не просто поставить на виды, как певичку твою… Марат настоящую охоту объявил и не успокоится, пока вас с Марионеткой в собственное пользование не получит. Вы для него как…, - Мо прищелкнул пальцами, пытаясь придумать аналогию. Его любимые про шлюх и жратву не подходили, поэтому и подвис напарник заметно.