Однажды и навсегда (СИ) - Головьева Светлана - Страница 18

До моего затуманенного разума доносится звонок сотового телефона, и я встаю из-за стола. Сотовый продолжает протяжно трезвонить, но я никак не могу отыскать его под грудами материалов, бумаги и прочего мусора. Наконец, он с глухим стуком падает со стола, и я беру его в руки.

— Привет, мам, — говорю я, прижимая телефон к уху.

— Здравствуй, моя хорошая, как у тебя дела? Мы с папой волнуемся.

— Всё хорошо, мам, — возвращаюсь за стол и начинаю уплетать макароны, пока сыр не остыл и не затвердел. — Мы же с тобой разговаривали вчера. За это время у меня ничего не изменилось.

— Но ты же знаешь, что мне нужно слышать твой голос хотя бы раз в день. До сих пор не могу поверить, что ты решила нас покинуть. Мы с папой теперь не знаем чем себя занять в этом огромном доме.

Для мамы стало большим шоком моё желание переехать от них. Когда я уезжала в Париж на год, она так не переживала, а тут мне приходилось отвечать на её звонки каждый час. Поэтому первые дни вдали от родных я проводила в постоянных телефонных разговорах, вместо того, чтобы обставлять своё новое жилище. Но потом она привыкла и теперь относится более спокойно к моему переезду. Конечно, я тоже скучаю по ним, но мы хотя бы живём в одном городе и можем видеться, когда пожелаем. Прожив год в Париже, не имея возможности встретиться с родителями, я ещё сильней ощутила на себе нашу сильную связь. Мы всегда были близки, они всегда окутывали меня своей любовью сполна. Даже сейчас, став взрослой, для них я до сих пор маленькая девочка. И если честно, то мне самой иногда хочется хоть недолго побыть маленькой крошкой и понежиться в родительских объятиях. А кто этого не хочет?

— Я всё равно когда-нибудь должна была начать жить самостоятельно. Не переживай, мам всё со мной хорошо. Можем завтра пообедать вместе. Как там папа?

— Папа наверно не сможет, у него какая-то важная встреча с инвесторами. Но я ему передам, он наверняка захочет увидеться. Он тоже скучает, как и я, — слышу, как мама высмаркивается. Она у меня всегда была сентиментальной.

— Мам, только не плачь, я тоже скучаю. Если хочешь, то я приеду на выходные.

— Конечно, дорогая, было бы чудесно, — голос мамы тут же становится радостней, и я улыбаюсь. Что может быть лучше, чем чувствовать, что ты стал причиной радости для твоего любимого человека. Я всегда любила мамину улыбку, в эти моменты она казалась такой молодой и задорной. Вот и сейчас я представляю, как она улыбается, в уголках её глаз образуются крохотные морщинки, словно лучики солнца. Всё чего мне сейчас хочется, это обнять её крепко-крепко.

— Я люблю тебя, мам.

— И я тебя люблю, дорогая, — отвечает мама тихим и нежным голосом, — позвони мне завтра, и договоримся о месте встречи. Можно будет сходить к Изабель, она готовит чудесные отбивные. Или в тот ресторанчик неподалёку от твоего дома с домашним вином. Мы с папой были там пару раз, тебе он понравится.

— Хорошо, мама. Я позвоню завтра, пока.

— До завтра, дорогая.

Она отключается, и я кладу телефон на стол. С лица не сходит счастливая улыбка и даже на душе становится, как-то спокойно. Стоило только поговорить с мамой. Недаром говорят, что у мам есть какое-то седьмое чувство. А у моей оно очень сильно развито, она словно сердцем чует, когда я в ней нуждаюсь. В моей жизни сейчас столько всего происходит, что с ума сойти можно. Но поговорив с мамой, я обрела некое равновесие. Теперь мне не страшен даже сам Джек Хастлер.

После ужина я ставлю грязную посуду в мойку и решаю посидеть немного на балконе. Наливаю бокал красного вина, натягиваю тёплые носки и закутываюсь в плед. Небо уже озарилось сиянием звёзд, а температура изрядно понизилась. Внизу оживают ночные улицы, парни и девушки с громким смехом снуют по тротуарам спеша в клубы. И в этих людях я замечаю знакомый силуэт. Слегка пошатываясь, в обнимку с длинноногой брюнеткой по тротуару идёт Джек Хастлер. Парочка о чём-то мило беседует и заливисто смеётся. Девушка на огромных каблуках, но даже так она не дотягивает до Джека. Стройная, с хорошей фигурой и в очень коротком платье. Типичная кукла на ночь, все девки Джека на одно лицо. Почему-то вид этой парочки зарождает во мне самые худшие эмоции. Я со злостью сжимаю бокал, глядя, как эта девица льнёт к нему, готова отдаться прямо на улице. Сучка. А ему это только на руку, он наверняка её уже оттрахал мысленно во всех позах. Кобель. На улице холодно, но мне сейчас становится очень жарко. Отпиваю ещё вина и так сильно сжимаю бокал, что он разбивается в моих руках, острыми осколками врезаясь в кожу. Я вскрикиваю от боли, и это отвлекает Джека от новой пассии. Он поднимает голову, но я быстро покидаю балкон и бегу в ванную. Включаю воду, и кровь омывает собой раковину. Рука болит, но я практически не чувствую боли. Всё что я сейчас ощущаю это ненависть. Джек Хастлер никогда не изменится. Он будет трахать любую, стоит ей только раздвинуть перед ним ноги. Но я больше не совершу этой ошибки. Я ненавижу его. Ненавижу! Стоит запомнить это чувство и больше никогда не поддаваться на его чары.

Глава 6

Джек

После работы я решаю пойти в свой любимый бар «T.G.I. Friday's». Там делают, пожалуй, лучшие стейки и подают отличное пиво. Когда я туда приезжаю, то зал уже забит до отказа. В интерьере бара преобладает красный цвет. У барной стойки стоят высокие табуреты с красным кожаным сиденьем. Потолок тоже ярко-красный, как и рамы со старинными постерами, висящие на стенах. В зале нет отдельных столов, вместо них тут стоят три длинных стола, за которым и сидят посетители. Это делает атмосферу непринуждённой и дружественной. Даже если ты придёшь сюда в одиночестве к концу вечера ты уже обзаведёшься кучей новых знакомых. Из колонок доносится тихая музыка, которую практически не слышно из-за гула голосов. Подхожу к барной стойке и усаживаюсь на своё уже привычное место. Ко мне подходит Карла, немолодая женщина с ярко-выраженными мексиканскими чертами. Длинные волнистые волосы она убрала назад и подвязала их пёстрым платком. На ней белая блузка и тёмно-синие джинсы с завышенной талией, а на плече висит полотенце в красно-белую клетку.

— Привет, красавчик, — говорит она, опираясь на стол рядом со мной, — тебе как обычно?

— Привет, Карла, ты же знаешь, что я никогда не изменю своим вкусам.

— Да, в еде ты консерватор, не то, что в делах с женщинами, — она одаривает меня улыбкой и качает головой.

— Все мы грешны, Карла.

— А ты этого даже не скрываешь. Стоило тебе войти в эти двери, как все женщины в помещении повернули к тебе головы. Ты словно местная рок звезда. Может, хоть споёшь ради приличия? — она наливает полную кружку пива и ставит передо мной.

— Чего не умею, того не умею, — пожимаю плечами и отпиваю пива.

— Неужели этот мужчина имеет недостатки? — она вскидывает руками и поворачивается к своим напарницам. — Девочки, вы слышали? У нашего Казановы, оказывается, тоже есть изъяны, так что прекратите его боготворить.

Две молодые барменши кидают на меня насмешливый взгляд и начинают смеяться. А одна из официанток немного краснеет, как только мы встречаемся глазами. Качаю головой и возвращаюсь к своему пиву. Карла приносит мой средне-прожаренный стейк, и я принимаюсь уплетать свой ужин. После двух кружек пива я изрядно расслабляюсь и заказываю ещё одну. В зале уже не протолкнуться и я рад, что приехал сюда пораньше. Это место никогда не бывает пустым, даже днём тут много народа. Ну а вечером персоналу даже отдохнуть некогда.

— Кого я вижу? Великий Джек Хастлер собственной персоной, — поворачиваюсь на женский голос и встречаюсь с янтарными глазами Александры Кроссман. Брюнетка с длинными волосами, хорошей фигурой и потрясающим проницательным взглядом несколько лет назад плотно засела в моей голове. Но, к сожалению, она оказалась неподвластна моим чарам. И стала первым поражением в моей жизни, потому что ей по вкусу только девушки.

— Алекс? Неужели это и правда, ты? — спрашиваю я, прищурившись, делая вид, что не узнаю её.