Сам себе клан (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 22

– Мы вернем себе Дальний Восток, а потом сокрушим Китай и сбросим его в Тихий океан, – не унимался старый князь.

Видимо, возраст таки берет свое, подумал Ломтев. Или тот факт, что большую часть мозга контролирую я, а ему остались какие-то крохи, но дед явно выдает желаемое за действительное. Империя вряд ли готова к войне, а к двум войнам подряд, причем против самой многочисленной армии мира, не может быть готов вообще никто.

Сила, это, конечно, круто, но в Китае и своя аристократия есть.

И на каждого Громова может найтись громоотвод.

– Что-то ты совсем приуныл, демон, – заметил старый князь.

– С тоскою я гляжу на ваше поколение, – сказал Ломтев. – Как бы вы ни пыжились, боюсь, что исторические процессы вам все равно не остановить, и весь мир стоит на пороге большой крови.

– Кровью старого солдата не испугать.

– В том-то и беда, что решения будут принимать старые солдаты, который кровью не испугать и вообще ничем не испугать, – сказал Ломтев. – А расплачиваться будут молодые солдаты. И те, кто и вовсе не солдаты и никогда этого не хотел.

– Ты либерал, что ли, демон?

– Нет, – сказал Ломтев. – Но и не монархист.

– Тогда трудно тебе здесь придется.

– Ну, вам со мной тоже будет нелегко.

И вот настал день испытания силы.

Утром в поместье Танеева снова приехал бронеавтомобиль, и Ломтев снова загрузился внутрь, в салон без окон, но на этот раз с ним были только Танеев и Крестовский, и значит, можно было поговорить.

– Испытание уже идет, – сказал Крестовский, когда они тронулись в путь. – Сейчас там экзаменуется молодежь, ваш выход в самом конце, так что времени у нас с запасом.

– Хорошо, – сказал Ломтев.

На неделе к нему вызвали портного, который снял мерку и сшил под его фигуру несколько костюмов. Для испытания Ломтев надел коричневую тройку и даже повязал галстук.

Еще ему подстригли бороду и привели шевелюру в нормальное состояние. Глядя в зеркало, Ломтев по-прежнему не узнавал себя, но и случайно ожившим покойником, как в первые часы, проведенные в теле князя, он уже не выглядел.

Честные, заслуженные восемьдесят девять…

Силы, не магические, а обычные, вернулись почти в полном объеме. Зрение восстановилось до привычного, и Ломтев вполне мог обходиться без очков. Так же, как он вполне мог ходить без трости, но все равно носил ее с собой. Ведь неплохо, если у тебя всегда под рукой довольно тяжелая палка, которой можно огреть кого-нибудь по хребтине. А если уж дела пойдут совсем плохо, то и двадцатью сантиметрами прочной закаленной стали можно супостата приголубить.

– Главное, не нервничайте, – сказал Крестовский. – Чем бы ни закончилось это испытание, для нас это будет не конец.

– Я и не нервничаю, – сказал Ломтев.

Но он врал.

Конечно же, он переживал. Не из-за боязни своего провала или обещания императора, а из-за Ирины. Ведь от итогов его выступления зависело, как быстро им позволят увидеться. И что это будет за встреча.

Крестовский хлопнул его по плечу.

– Скажите, граф, а в чем ваша сила?

– А вы до сих пор этого не выяснили?

– Я решил, что будет проще спросить.

– Я быстрый, – сказал Крестовский.

Это плохо, подумал Ломтев. Лучше бы моим куратором назначили кого-нибудь умного. Или такой суперсилы у них тут попросту нет?

– Быстрее молнии?

– Мне не довелось это проверить. Но могу сказать, что быстрее пули. Это мне проверить как раз довелось.

– Понятно, – сказал Ломтев.

Они прибыли.

Броневик заехал на очередную подземную стоянку – скоро Ломтеву будет казаться, что весь этот мир состоит из подземных стоянок и мирных пасторальных поместий – «путилинцы» открыли им двери, и Ломтев выбрался на бетон.

Видимо, им предоставили какой-то отдельный бокс, потому что других автомобилей, помимо машин сопровождения, рядом не обнаружилось.

Крестовский указал рукой на лифт.

– Нам туда, – сказал он. – Охрана останется здесь, за безопасность на полигоне отвечает СИБ.

Ломтев состроил саркастическую гримасу.

– Да, СИБ несовершенна, – сказал граф, правильно истолковав его выражение лица. – Но таковы правила игры, в которую мы все согласились играть.

Они поднялись на лифте, миновали пост СИБ, где Ломтева таки заставили расстаться с тростью, и прошли по короткому коридору к комнате ожидания. Там Крестовский сразу же развалился в кресле, а Танеев включил монитор, на который велась трансляция с полигона.

Как раз в тот момент, когда очередной юный претендент на дворянское звание насылал огненный смерч на группу ничего не подозревающих и не способных ему ответить манекенов.

– Второй ранг, как минимум, – отметил Танеев. – Далеко пойдет. Кстати, а кто это?

– А какая разница? – спросил Крестовский. – Многие семьи работают с огнем. Одна из самых распространенных наступательных практик.

– А если сила не наступательная? – поинтересовался Ломтев. – Если с ее помощью нельзя манекены крушить?

– Тогда претендент может прийти со своим инвентарем, – сказал Крестовский. – Заранее его согласовав, конечно же. И пройдя соответствующие проверки. Для вас мы специальных условий не обговаривали.

– Но на самом деле, существует не так уж много сил, при помощи которых нельзя крушить, – заметил Танеев. – А у целительского корпуса свои собственные испытания.

Нет, мрачно подумал Ломтев, нельзя объять необъятное, нельзя за неделю узнать все об этом мире. Нельзя узнать даже только то, что нужно именно тебе.

Потому что невозможно понять, а что же именно тебе нужно.

Бушующее на экране пламя сменилось темным фоном с цифрами обратного отсчета. Пятнадцать минут.

– Скоро ваш выход, – сказал Крестовский и указал на вторую дверь комнаты ожидания. – Идите туда… Виктор. Этот путь вам придется проделать одному.

Ломтев подошел к двери.

– Удачи, – сказал Крестовский.

– Удачи, – эхом отозвался Танеев.

Ломтев ничего не ответил и пошел один.

Полигон для испытания силы напоминал Ломтеву несколько урезанный футбольный стадион. Поле было примерно такого же размера. только залитое бетоном вместо травы, а вот трибун было заметно меньше, всего две.

Одна была предназначена для аристократов. Там были удобные кресла, в которых сидели элегантно одетые люди, а поверх бронестекла переливалась всеми цветами радуги пленка силового поля, поддерживаемого несколькими магами сразу.

Вторая трибуна была больше и предназначалась для плебса. Вместо кресел там были скамьи, бронестекло было мутным, а силовое поле попросту отсутствовало, ибо зачем тратить столь ценный магический ресурс на тех, кого старый князь называл народом?

Тем не менее, эта трибуна была заполнена до отказа. Наверное, с них еще и денег за билеты попросили, ведь не каждый день обычный человек может увидеть, как высшая каста макивары магическими талантами шарашит.

Ломтев прошел по коридору, поднялся на два лестничных пролета, сделал еще пару десятков шагов, и перед ним распахнулась дверь, ведущая к испытанию силы.

Ломтев шагнул за порог, за которым должна была решиться его дальнейшая судьба. До него доносился шум толпы, приглушенные разговоры с трибуны знати, свист и улюлюканье с трибуны плебса, и, разумеется, многие снимали видео.

Ломтев дошел до середины поля.

Сгоревшие манекены уже заменили на новые, и до них было метров тридцать. Ломтев остановился, угрюмо глядя перед собой.

Голос из громкоговорителя объявил его фамилию и цель его визита. С трибуны простолюдинов заулюлюкали еще громче.

Может, нормальных людей такие зрелища вообще не привлекают?

Ломтев перевел взгляд на трибуна аристократов и сразу же увидел сыночка. Тот сидел в центральной ложе и о чем-то весело переговаривался с довольно миловидной дамой в коктейльном платье.

Жена? Любовница?

Какая, в сущности, разница?

Распорядитель испытания закончил вступительную речь и дозволил Ломтеву начинать.