Сам себе клан (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 21

Он полагал, что старый князь мог бы так ответить, и не ошибся.

– Узнаю тебя, Виктор, – сказал император. – Всегда сам и ни у кого не просишь помощи. Но знаешь, что меня тревожит?

– Что? – спросил Ломтев, решил в этот раз обойтись без титулования.

Император не обратил на это никакого внимания.

– Арифметика, – сказал император. – Моя арифметика проста. Один род – один князь. Если род один, а князей – два, то обычно возникают противоречия, и очень быстро эти противоречия выливаются в стрельбу и кровь на улицах моей столицы. Моей империи. Я этого приветствовать никак не могу, и даже наша старая дружба здесь никак не поможет. А вокруг тебя уже начали умирать люди.

– Может быть, тогда вам стоит переадресовать вашу обеспокоенность моему сыну, – холодно сказал Ломтев.

– И я непременно так и поступлю, мой старый друг – сказал император. – Но сначала я хотел предупредить об этом тебя. Я не смогу присутствовать на твоем испытании силы, и я, конечно же, желаю тебе удачи, но в то же время мол об одном. Если ты не пройдешь, отступись. Я не оставлю тебя, я помогу тебе обустроить достойную старость, но, пойми меня правильно, моей империи нужен только один князь Громов. И если вдруг их будет двое, и они начнут выяснять, кто из них больше князь, и в ходе этих выяснений пострадают люди, то мне придется вмешаться. И князей Громовых не останется ни одного.

Они остановились около молодого деревца, и император вдруг снял перчатку со своей правой руки и возложил ладонь на его ствол.

В тот же миг на них с Ломтевым посыпались желтые листья, а еще через мгновение дерево, тянущееся к небесам и радующее глаз, превратилось в труху.

Император надел перчатку и отряхнул капюшон. Ломтев стоял в этом во всем по колено, завороженный демонстрацией императорского могущества.

– Это на тот случай, если кто-то здесь забыл, кто я такой, старый друг, – сказал Романов.

Ломтев подумал о том, как такое вообще можно забыть. Кто бы мог, единожды увидев, забыть такое в принципе?

Он читал об этом, но читать – это одно, а увидеть воочию – совсем другое, и Ломтев не сомневался, что не сможет забыть этого уже никогда.

Во главе Российской Империи стояла смерть.

Глава 10

Ломтев стоял и смотрел, как в голубом летнем небе удаляется императорский вертолет. Танеев подошел и встал рядом, охранники держались поодаль, на расстоянии, с которого уже нельзя подслушать без специальных устройств, но еще можно успеть прийти на помощь в случае чего.

Правда, с той опасностью, что улетала сейчас в сторону Москвы, они бы все равно не смогли совладать.

– Что это было? – спросил Ломтев.

– Не помню. Тополь? Какая разница, – сказал Танеев. – Скажу садовнику, пусть уберет тут… Что он сказал?

– Что ваша затея висит на волоске, – сказал Ломтев. – Что если мы начнем войну, то он сам ее закончит к общему неудовольствию сторон.

– Э… Хм…

– Вам надо позвонить, – сказал Ломтев.

– Действительно, надо, – согласился Танеев.

– Почему вы не дали мне никаких инструкций? – поинтересовался Ломтев. – Это ваша операция вообще хоть как-то продумывалась, или вы все время собираетесь импровизировать на коленке?

– Вы должны понять, что мы разрабатывали сына, – сказал Танеев. – О характере взаимоотношений старшего князя и императора нам почти ничего неизвестно. Это другое поколение…

– Вы – дилетанты, – сказал Ломтев. – И я напомню вам об этом разговоре в тот день, когда нас всех будут вешать.

– Высших аристократов в империи не вешают, – сказал Танеев.

– Вот как? А что с ними делают?

– Император оказывает им последнюю почесть, пожимая им руку, – сказал Танеев.

– Так себе почесть, – сказал Ломтев. – Возможно, я предпочел бы веревку.

Итак, у Ломтева оставалось чуть менее недели до испытания силы, а сила больше никак себя не проявляла. Ломтев валялся в кровати, читал местный интернет и пытался найти решение, но для его случая такового не существовало.

Испытание силы было чем-то вроде вступительного экзамена в ряды аристократов. Каждый отпрыск благородного рода должен был пройти его в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет (можно и позже, но это уже считалось неприличным), чтобы подтвердить свое право на принадлежность к семье.

И поскольку речь шла о семейной магии, обычно старшие родственники помогали им с инициацией силы, учили, как делать первые шаги. Ломтеву такой услуги оказать никто не мог.

Если же юный дворянчик оказывался напрочь лишен способностей и заваливал свое испытание, его лишали титула, лишали фамилии, выплачивали минимальное, зависящее от общего состояния семьи, пособие, и отправляли в вольное плавание. Кое-кого, конечно, оставляли при клане, но приживалы особым уважением не пользовались.

Если же сила вдруг пробуждалась у простолюдина, он тоже был вправе заявить о своем испытании силы, и, после его успешного прохождения, ему выдавали мелкий дворянский титул, и простолюдином он быть переставал.

Некоторые простолюдины пытались уклониться от испытания, в основном, по принципиальным соображениям, но если они начинали использовать силу и об этом узнавала СИБ, финал таких историй был довольно предсказуем и, как правило, трагичен.

Этим император руки не жал. Оперативники просто стреляли им в голову. Где находили, там и стреляли.

Если же магия простолюдина превышала возможности отряда оперативного реагирования СИБ, в дело вступала знать. Но такие случаи можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Поняв, что с пробуждением силы ему никто не поможет, Ломтев решил больше узнать о мире, который, с одной стороны, был похож на его собственный, а с другой стороны, самым кардинальным образом от него отличался. Начал Ломтев с геополитики.

В отсутствие США на мировой политической арене было три основных игрока, и все они были империями. Российская, Британская, и, как ни странно, Великий Китай, которому удалось вырваться из-под колониального гнета британцев и устроить им веселую жизнь.

Ломтев как раз начал читать статьи о разделе американских континентов, как рядом с окном возник призрак старого князя. Ломтев отложил планшет.

– Видимо, ты хочешь мне что-то сказать? – поинтересовался он.

– Познакомился? – спросил старый князь, и было понятно, про какое знакомство он спрашивает. – Впечатлен?

– Брутальный мужчина, – согласился Ломтев.

– А ты думал, тут одни сплошные игрушечки?

– Не понимаю, что тебя так радует, – сказал Ломтев. – В императорах у вас ходит смерть.

– Это же логично, – сказал старый князь. – Смерть – это высшая мера, смерть – это конечная точка, смерть – это непреодолимая сила. Смерть венчает все.

– Я не знаю, как тут с логикой, а вот с символизмом явно не задалось, – сказал Ломтев. – Что за империю вы строите со смертью во главе?

– Уже построили, – сказал старый князь.

– Но люди, как я понимаю, не слишком-то довольны, – сказал Ломтев. – Дальневосточная республика поднимала восстание дважды, и во второй раз оно оказалось успешным, и, если вот эта штука, – Ломтев постучал пальцем по планшету. – Мне не врет, то случилось это уже в годы правления вашего славного императора.

– Люди довольны, – возразил старый князь. – Люди живут по укладу.

– А кто тогда поднимает восстания?

– Бунтовщики.

– Ясно, – сказал Ломтев. – А бунтовщики, значит, не люди?

– Нет. Они народ. А народ сер, глуп, необразован и сам не знает, чего хочет, – отрезал старый князь. – Им слишком легко манипулировать, что и продемонстрировали на Дальнем Востоке британские агенты влияния. Но мы еще вернем мятежную провинцию в лоно империи. Император обещал это в одной из своих программных речей.

Вот значит, как, подумал Ломтев. Великая и неделимая империя, территориальная целостность и прочее, прочее, прочее. А я думал, они умнее и пытаются использовать ДВР в качестве буферной зоны между своими границами и Великим Китаем.