Любовь на гранях (СИ) - Вознесенская Дарья - Страница 20

— Прости, что помешала тебе.

— У меня не было особых планов, — он посмотрел в сторону.

— И все-таки не обязательно было сидеть…

— Как капитан я бы сделал это для любого, — сказал Вальдерей быстро, будто… оправдываясь.

Мы замолчали.

Говорить было сложно. Я привыкла препираться с ним и язвить, но в этой ситуации подобное выглядело бы неуместно и глупо — и не хотелось. А о чем разговаривать просто так — не понятно.

Я почувствовала себя смущенной:

— Наверное, тебе скучно тут находиться…

— Так неприятно видеть меня, Эва? — отреагировал он живо. Наверное ему тоже было проще… препираться и язвить.

— Я же просила называть меня Каталина, — вздохнула.

— Почему же? — а вот это прозвучало мягко.

Смутилась еще сильнее. А потом призналась:

— Эвой меня называют… называли только родные.

И снова молчание. А потом он спросил осторожно:

— Ты сильно переживаешь?

Не знаю, что на него повлияло. Ситуация, полумрак, разгоняемый лишь несколькими свечами, моя слабость, его забота.

И меня даже не взбесил его вопрос.

Я ответила совершенно искренне:

— Переживаю. Очень боюсь и… все еще надеюсь.

Сглотнула подступившие слезы и закрыла глаза, чтобы он не видел больше мою слабость.

Вальдерей откашлялся и сказал очень тихо:

— Я побуду здесь, пока ты не заснешь. Ну, проконтролирую.

— Конечно, — почти прошептала, — Ты ведь капитан… должен все контролировать.

— Да.

Да…

Я и правда быстро и спокойно уснула. А когда проснулась — было уже утро. Меня разбудила магистр Тейшейра. Быстро проверила мое состояние и удовлетворенно кивнула:

— Восстановление идет очень быстро. Но сегодня никаких граней — я предупрежу ваших преподавателей. И поторопитесь, — она улыбнулась мне, — Завтрак уже начался, а занятий вам никто не отменял.

— Хорошо.

Я поднялась, умылась, натянула предоставленное стандартное ученическое платье, которое, естественно, было мне не по размеру — мой парадный костюм куда-то делся, с этим надо будет разобраться — и поспешила в столовую.

Там и правда уже была толпа, а за «моим» столом уже сидела широко улыбнувшаяся при моем появлении Луиса-Эрика и её пятерка.

И что мне делать? Проглотить? Пойти на конфликт?

Я беспомощно осмотрелась, понимая, что, во-первых, все столы были заняты — как правило, я приходила гораздо раньше и успевала позавтракать до основного потока. А, во-вторых, большинство студентов перестало жевать и уставились на меня… в ожидании моих дальнейших действий.

Сучка. Как она умудрилась подстроить эту ситуацию?

Сглотнула, и правда растерявшись на миг. А потом сделала шаг к своему столу. Вот сяду рядом… и пусть давятся!

Луиса-Эрика в этот момент демонстративно опрокинула последний пустующий стул.

Ну что за…

— Каталина, — рядом со мной возник Хайме-Андрес и я замерла. — Если хочешь…

— Милый! — вдруг завопила блондиночка и подскочила к нам, опрокинув и свой стул. — Как здорово, что мы встретились до занятий! Вчера в городе мы с тобой не договорили и…

Завеса!

Вот почему мне все еще больно?

Мой бывший жених весь подобрался и посмотрел на Луису-Эрику таким злым взглядом, что та заткнулась.

А потом повернулся ко мне:

— Каталина, я не…

— Правда-правда? — я преувеличенно широко открыла глаза. — Ты «не»?

На бледных скулах вспыхнули красные пятна, а в глазах промелькнуло понимание и… чувство вины?

Только какое мне до этого дело?

Захотелось уйти и помыться. И от моих прошлых отношений, в которых меня обнимали руки, ласкавшие других. И от жадных, липких взглядов окружающих.

— Эва-Каталина, вот ты где!

Я резко повернулась к новому действующему лицу, готовая уже орать от напряжения. И тут же внутренне обмякла. Потому что увидела Жоакина с полным подносом.

— Я взял тебе побольше сытных блюд, чтобы ты легче восстановила магический резерв, — он уверенно и ободряюще улыбнулся мне. — Так что договаривай со своими знакомыми, и…

— И присоединяйся к своей пятерке, — рядом с Жоакином возник Мигель, лениво осмотрел опешивших студентов, а потом, неожиданно, обратился к Луисе-Эрике.

— О, Лючия. Прекрасно выглядишь сегодня.

— Я… Луиса, — девушка растерялась.

— Да? — Мигель тряхнул головой и улыбнулся примирительно, — Прости, вы все на одно лицо.

Блондиночка стала багровой, но парень уже не смотрел на нее. Подал мне руку, и я, будто завороженная, вложила свою в его протянутую ладонь.

— Мне стоит спрашивать, спал ли ты с ней? — спросила шепотом, когда мы отошли.

Смешок. А потом серьезное:

— Тебе стоит задать вопрос «ты тоже с ней спал»?

— Уже не стоит… — вырвалось горькое.

— Вот как, — Мигель вздохнул.

— Что все это значит?! — ударило нам в спину, и мы обернулись к Андре. Тот стоял, сжав кулаки и, кажется, впервые настолько потерял самообладание, что готов был орать на всю столовую.

Пусть.

Моя жизнь, похоже, давно уже проходит перед чужими взглядами, и лучше уж они узнают из первых уст.

— У меня новая пятерка, — сказала я холодно и громко. — Предыдущая оказалась слишком слабой.

— Они же учатся на старших курсах! — прорычал Хайме- Андрес.

— А Эва-Каталина — второкурсница, которая вчера в честном поединке победила двоих пятикурсников, — за моей спиной раздался голос Даниеля до Вальдерея. — Так что мы с радостью пригласили её… для участия в Игре.

Шум, поднявшийся в столовой, утих так же быстро, как и возник. Мне кажется, студенты даже перестали жевать.

— Это… против правил, — да Кастелло-Мельхор, похоже, пребывал в состоянии шока.

— Серьезно думаешь, что я не изучил правила? — Вальдерей выступил вперед и насмешливо склонил голову. — Она — уникальный маг. И мы собираемся выиграть.

— Сначала вам нужно будет выиграть местный отбор, — проговорил сквозь стиснутые зубы Андре, — От Академии поедет только две пятерки.

— Я не сомневаюсь в одной из них, — пожал плечами брюнет и пошел в сторону своего — нашего? — стола

Мы расселись в полной тишине.

Тщательно контролируя каждое движение, я налила себе чай и взяла булочку. И только когда вокруг снова сделалось шумно от громких обсуждений, шепнула сразу всем, не поднимая глаз от кружки:

— Спасибо.

— Мы теперь одна команда, — спокойно отреагировал Даниель, — помни об этом.

16

Великие Боги, как же я хочу спать!

Уронила голову на стол и позволила себе на несколько минут закрыть глаза.

Сон стал непозволительной роскошью в последнюю декаду.

Как и ванна, заказанная из рестораций еда, нужные мелочи, стирка, дополнительное освещение, доставка писем… Все это, оказывается, стоило ощутимых денег, если тебе их было неоткуда больше их взять. Тех монет, что у меня оставались, при экономном использовании могло хватить надолго. Но я не была приучена экономить… По привычке потратила в первые же дни половину — заплатила почтовым, закупила красивых и ароматных, но быстро заканчивающихся свечей в новую комнату, в которой не было магических светильников…

И только потом осознала, что все, что я могла себе позволить прежде, стало, фактически, мне недоступно.

И полноценный сон — тоже.

Мне приходилось тратить много времени на уборку и стирку. Еще больше — на привычные гигиенические процедуры, ради которых теперь я стояла в очереди.

Но самое главное — на самостоятельное обучение. И попытки втихую вести расследование…

Письма, что я отправила в первые дни, почти все вернулись не распечатанными… Такой вежливый отказ на просьбу объяснить, что произошло. Лишь управляющий нашего родового замка рискнул отослать мне короткую записку о том, что с ним и его семьей «поговорили» и сочли лояльным короне. Но в замке он не смог остаться и уже перебрался в другую местность по приглашению «достойного, пусть и менее знатного рода». А что дальше происходило с нашим домом и вещами ему неведомо… как и подробности задержания родителей.