Любовь на гранях (СИ) - Вознесенская Дарья - Страница 19

Началась… завеса.

Кажется, такое происходит во время выпускного экзамена. Когда под тобой что-то взрывается. Когда твои ноги, еще недавно бегущие по твердому дереву, вдруг увязают в кристаллической решетке неясного происхождения. Когда сверху может просыпаться огненный дождь, а то, что еще недавно было каменной стеной, вдруг рассыпается от твоего прикосновения на сотню режущих осколков.

И со всем этим надо справляться. Уворачиваться. Избегать.

Продвижение изрядно замедлилось… К тому же пару раз меня все-таки задело, и теперь я хромала, да зажимала порез, с которого капала кровь, ладонью. К сожалению, восстановить резерв и провести минимальное лечение я не могла — полоса была так устроена, что не предполагала остановки. И замри я дольше, чем на десять секунд, меня оттуда бы просто выкинуло.

А надо дойти…

Я уже почти достигла ворот выхода, когда произошло… странное.

Меня будто окутало облако тумана, и в глазах сначала раздвоилось, а потом и вовсе мир пошел трещинами — будто я смотрела сквозь преломление граней. И из этих трещин… полезли твари?!

Иллюзия! Но эта иллюзия сделала меня совершенно слепой и глухой… К тому же, я знала опасность подобной атаки на разум — если не справиться с этим как можно быстрее, начинало мерещиться всякое… Например, что ты прозрел и бежишь к финишу. А по факту ты просто будешь бегать вокруг себя, веселя окружающих… и проигрывая.

Я заставила себя замереть.

Расслабиться.

Представила внутренним взором свою фигуру… и увидела множество светящихся «хвостов» вокруг головы.

О чем-то подобном я читала… Кажется, автор того труда предлагал связать «хвосты», притянуть их к подвижному «центру», который располагался у человека где-то между глаз — и тот снова становился нормальным.

И, кажется, мне это удалось.

Звуки только стали чрезмерно громкими, а перед глазами будто полыхнуло — таким ярким был свет. Я тряхнула головой, приходя в себя и… невольно заорала.

Потому что на меня, растопырив пальцы с полыхающим на них синим разящим огнем несся Антенор.

С совершенно безумным взглядом и криком:

— Сокор!

Для девушки, которая хотела быть чьей-то мечтой, а не крайне противной и пупырчатой тварью завесы — ну и что, что галлюцинацией! — это было обидно.

Сначала я легко увернулась.

Потом попыталась отразить атаку.

А потом поняла, что я с ним не справлюсь. Он был больше, сильнее, безумней и атаковал уже не только магическими ударами, но и просто кулаками. Похоже, он как раз «связать» концы не смог. И его разум, его эмоции, даже его воспоминания вырвались из сущности и грозили уничтожить меня.

Я бы смогла ему помочь, но… я не так чтобы умела воздействовать на людей. Этого дара мне не передалось от мамы, к тому же, тут не до воздействия, когда пытаешься спасти свою жизнь…

Но именно мамины уроки помогли мне понять, как действовать.

Я подскочила к Антенору и хлопком ладони прикоснулась к нескольким точкам. А потом произнесла заклинание, которое чуть сгущало кровь, замедляло процессы в организме… И парень тоже замедлился, вошел в подобие транса, почти сна…

Во сне человек становился более доступным. А значит у меня появилась возможность связать развязанные концы… И придется делать это быстро.

Я медленно и осторожно провела руками, Антенор же… громко, судорожно вздохнул, а потом осел на землю, недоуменно моргая и поводя головой.

Я не стала дожидаться, пока он придет в себе.

Добежала до ворот и…

Без всякой передышки попала в «объятия» второго, Фару.

Конечно, я понимала, что на Играх и в реальной жизни у меня не будет времени перевести дух или осмотреться. Но вот эта ситуация была как-то… обидна. Он-то успел подготовиться!

Обиду пришлось отложить. И обороняться, отступая. Не знаю, дали ли ему такое задание или он сам решил, что победит «сильнейший» — а неполная пятерка не вмешивалась, что, в общем-то, было верно… Но бил этот Фару меня не щадя.

Несколькими заклинаниями сразу — я почти и не знала половины! И пока выдерживала только за счет уникального щита, который придумали для меня родители, щита, что меня научили делать еще ребенком, вплетая в него грани и структуры всего, что было у меня перед глазами и в воображении… И укрываясь им почти от любого прямого попадания.

Беда была в том, что энергии держать этот щит не оставалось… и пока она не закончилась, я решила пойти на огромный риск.

Не то что бы этот прием был запрещен в Академии, но… ему не учили и им не пользовались, потому как слишком велика была вероятность на самом деле навредить себе.

Зато оставался шанс победить…

Я не стала больше раздумывать. Полностью убрала щит, открывшись до обнажения. А когда Фару, обрадовавшись, ударил — максимально болезненно и агрессивно, фактически чистым потоком энергии — отдала всю силу на то, чтобы смять грани самого пространства между нами.

Преломить ситуацию во всех смыслах…

Часть направленного на меня потока просто исчезла, часть — вспыхнула… но остатка хватило, чтобы, вернувшись к выпустившему его магу, шмякнуть его об землю и распластать недвижимо.

Я и сама попыталась упасть… не дали.

Кто-то подхватил на руки… Вальдерей.

И заорал… что?!

— Ты идиотка! — ах вот что он орал, я и не поняла сразу. — Это было слишком рискованно! Никто бы не успел отвести, и ты… Да что у тебя в голове?!

— Звон от твоих криков? — кажется, я даже сумела улыбнуться.

Меня тряхнули и в ответ чуть не бросили на землю.

— Зачем так рисковать? — он уже не кричал, а шипел, глядя на меня светлыми от бешенства глазами… Красиво…

Завеса, ну и мысли…

— Волновался обо мне? — уточнило хрипло. Конечно, это была чушь, но сознание уплывало… и легче было говорить чушь. Я потеряла всю силу… Интересно, приобрела что-нибудь?

— Я волновался только о том, что нашу пятерку расформировали бы, если с тобой случилось что-то серьезное! — зарычал он.

— Но не случилось. И… я же стала частью пятерки?

— Да! — снова вопль.

— Значит, все сделала правильно…

И позволила себе, наконец, потерять сознание.

15

Лекарская была не самым популярным местом в Академии Иллюзий.

Не то что маги никогда не болели или не получали травм — но как бы ни верещали некоторые слабаки, никто специально студентов не калечил.

С детства нас учили справляться самостоятельно с простыми болезнями и царапинами; проблемы посложнее можно было решить с помощью пятерки или магистров.

У нас даже не было постоянных лекарей — только дежурные, из преподавателей. Так что в небольшое помещение, состоящее из нескольких комнат и лаборатории, попадали только в исключительных случаях.

Наподобие моего.

Я открыла глаза как-то единовременно с тем, что пришла в себя.

Успела порадоваться тому факту, что ничего не болело — а сильная слабость после истощения вполне поправима — и осмотреться, прежде чем снова почувствовать некоторое неудобство.

Потому что напротив, на стуле, сидел Вальдерей и хмуро на меня смотрел.

Облизала пересохшие губы, и он тут же дал мне в бокале густую, горько-кислую жидкость.

— А…

— Тебя раздевал магистр Тейшейра.

Вообще-то я не об этом хотела спросить — я даже не заметила, что лежала в одной сорочке…

В одной сорочке под тонкой простыней перед Вальдереем? Завеса! Так, о чем я там хотела спросить…

— Я долго уже здесь? — нашлась, наконец.

— С того момента как упала в обморок от истощения, — ядовито-любезным голосом пояснил парень.

Понятно. Объяснений от него я вряд ли дождусь. Он злится на что-то. Вот только на что? Я не сделала ничего, чего бы не сделал любой другой студент, желающий получить место.

Снова осмотрелась, убедилась, что за полузакрытыми шторами темно и свечи горят не просто так и вздохнула:

— Значит, давно.

— Уже поздний вечер… выходного, — буркнул парень.

Я замялась.