Зеркало Горгоны (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 113

- Этому я тоже не удивлен, - презрительно покосился на него Кронберг. – По отсутствию мозгов ты превосходишь своего папочку, хотя это и трудно себе представить. Стив, - обратился он к младшему из Бреннанов, - я понимаю, что нам надо поговорить. Пришла пора все выяснить. Просто я не уверен, что присутствие твоего старшего братца так уж необходимо…

- Извини, Мэт, он - брат, - скрестив руки, на груди произнес Стив. - И мы будем разговаривать все вместе.

- Хорошо, - пожал плечами Кронберг.

- Да с ним не разговаривать надо, а… - заорал было Джас, но Стив срезал его коротким:

- Заткнись.

Джас захлопал глазами. Кронберг посмотрел на Стива с неожиданным уважением.

- Это тебе надо было родиться старшим, а не ему, - кивнул он на Джаса.

- Он тоже не старший, - с еле заметной улыбкой заметил Стив.

- Это правда, - вздохнул Кронберг и вновь принялся рассматривать фотографии на стенах. – Старший – вот он! – Кронберг кивком головы указал на фотографии. – Только все это, весь этот храм, фимиам ему не нужен. И никогда не был нужен. Знаешь, в Библии сказано: «Не сотвори себе кумира». И верно сказано. Кумиры – это ложь, выдуманная нами. И рано или поздно за эту ложь надо расплачиваться. Жестоко расплачиваться.

- Да что ты можешь знать! – снова встрял Джас.

- Он знает! – оборвал его Стив.

- Ты ведь тоже знаешь, Стив, - обронил Кронберг. – А вообще, у меня такое чувство, что вы меня заволокли сюда, чтобы принести в жертву вашему божеству. Точнее, я сам явился. Хм, никогда не мог до конца понять христианской идеи: как это, Бог сам себя приносит в жертву себе же? Во искупление грехов рода человеческого. Но, наверное, в этом есть смысл. Очищение. Воскрешение. Возрождение. А вот во всем этом вашем культе какой смысл? – Кронберг резко повернулся к братьям. – Какой смысл в поклонении тому, кого никогда не существовало? А если даже и существовал, то совсем другой, и ему все это было нахрен не нужно! Ему ведь было нужно совсем другое! Ни эти фотки бесконечные! Ни чьи-то крокодильи слезы вдалеке! Ни деньги, ни крутые тачки, ни шмотки, ни охрана! Ничего! Ничего этого ему не было нужно! И, - тут Кронберг остановился и устремил на братьев ледяной взгляд, - и вы ему не были нужны. Никогда. Вы поклонялись божку, а ему было на вас плевать. Вы были для него просто именами. В лучшем случае пешками на шахматной доске. В игре, которую он однажды задумал. И сыграл. Понимаете это? Понимаете?

- А сейчас? – вдруг спросил Стив, который продолжал стоять, скрестив рук на груди и внимательно глядя на Матиаса.

- Сейчас? – переспросил тот несколько озадаченно. – Сейчас… Хм. Что труднее, нажать на кнопку и запустить ракету, которая сметет с лица земли огромный город или даже целый континент… Далекий континент. Или нажать на курок и выстрелить в грудь человеку, которого хорошо знаешь? Вот что труднее? А? Когда я нажимал на кнопку, чтобы ударить по этой вашей семейной лавочке – я имею в виду Brennan Corporation – у меня рука не дрогнула. Хотя тысячи, десятки тысяч людей лишатся работы, рухнут чьи-то блестящие карьеры, надежды многих пойдут прахом. Мне плевать. С голоду, в конце концов, никто не сдохнет. Оказалось, куда труднее бить по конкретным людям. Хотя и к ним у меня никакой особой жалости не было. Они и без меня сожрали бы друг друга рано или поздно, как пауки в банке. Была еще и личная месть. Скелтону и вашему папочке. За то, что они сделали с человеком, которого я люблю. Ваша мамочка – отдельная статья. Но нет, руки у меня не дрожали. Вот только сейчас, когда я смотрю на вас…

- Что, трудно было бы нажать на курок? – с иронией спросил Стив.

- Трудно, - кивнул Матиас. – Да и не нужно. Ты, Стив, вообще не причем. А этот… - он кивнул на Джаса. – Этот – просто дурак.

- Да ты… - снова начал Джас.

- Говорят тебе, заткнись! – снова властно прервал его Стив.

- Какого хрена, Стив? – заорал тот. – Мы ему хотели поставить ультиматум! Я… Я… Ты забыл, видно, что я тебе кое-что устроил тогда, в клубе? – зло прошипел Джас, обращаясь к Кронбергу.

И тут глаза Кронберга полыхнули поистине адским огнем.

- Ты не только мне, ты и себе кое-что устроил, - голос его звучал глухо, как из преисподней. - Ты еще даже не знаешь, что.

- Ты о чем? - спросил Джас настороженно. - Заразил меня какой-то дрянью?

- Не думаю, - усмехнулся Кронберг. - Я здоров, а ты, к тому же, напялил резинку на свой мини-член.

- Да мой член порвал тебя нахрен! - вскинулся Джас, двинувшись вперед, но Стив его удержал. – Так, слушай. Не знаю, что тут мой брат мямлит, но я старший, и я скажу тебе прямо всё, что следует. Если ты считаешь нас сопляками, которые ничего не понимают и ни на что не способны, ты ошибаешься. Если ты хочешь прибрать к рукам наше наследство, то знай: у тебя это не выйдет.

- О, вижу, мамочка воспитала достойного сыночка, - процедил Кронберг. - Она, кстати, сейчас мечется по миру, пытается скрыться от Интерпола. А ты думаешь не о любимой мамочке, а о том, как бы не потерять свои денежки. Непременно поздравлю миссис Бреннан. Сынок весь пошел в нее, - Кронберг рассмеялся каркающим, жутковатым смехом.

- Ты еще ответишь за то, что сделал нашей матери, Кронберг, - глаза Джаса сузились. - А пока вот что: не думай, что ты сможешь крутить нашим папашей, как тебе вздумается. Мы будем тебя контролировать.

- Вы? – с искренним изумлением переспросил Кронберг и снова расхохотался. - Ну-ну, парни. Давайте.

- Джас, да хватит уже! – с досадой поморщился Стив. – Ты вообще так и не врубился ни во что…

- Заткнись, Стив, я старше, я знаю, что говорю! Так вот, Кронберг…

- Так, мальчик, хватит! – решительно произнес Кронберг. – Ты, я вижу, захотел во взрослые игры поиграть? Для начала хотя бы в университет поступи, да прочисти мозги от порошка, который ты на вечеринках нюхаешь.

- Не твое собачье дело! – зарычал Джас. – Ты шлюха! Шлюха, которая разрушила нашу семью, а теперь хочет прибрать к рукам наследство!

Он ринулся на Кронберга, но Стив схватил его и сжал в стальных тисках.

- Да, Джас, не рыпайся, - криво усмехнулся Кронберг. – В любом случае, парни, вам больше не придется меня терпеть. Наследство ваше, точнее, его ошметки, мне не нужны. На вашу семью мне плевать. Хотя плевать по сути не на что, вашей семьи нет и никогда не было. А теперь мне пора. Сегодня вечером у меня самолет. Завтра я буду в Лондоне. Затем в Москве. Думаю, ваша мамочка туда уже прилетела. Или на подлете.

- И ты думаешь, мы тебя вот так просто отпустим? После всего, что ты тут устроил?? – снова заорал Джас.

- Да, - спокойно произнес Кронберг. – Думаю, да. Сейчас я вам кое-что расскажу, парни. Стив, впрочем, уже обо всем догадался. Но для тупых – то есть для тебя, Джас - придется все подробно объяснить.

Перед братьями Бреннанами стоял как будто другой человек, не имевший ничего общего с тем Кронбергом, которого они знали. В этом человеке не было ни цинизма, ни наглости, ни самоуверенности. Только бесконечная усталость и боль в глазах, которые прежде казались стальными.

***

Москва, январь 2016 года

После разговора с Кондратьевой Андреас чувствовал себя совершенно разбитым. Теперь он знал ответы на вопросы, за которыми прилетел в Москву. Многое, конечно, оставалось неясным, но главное уже было известно. Однако у Андреаса не было ни малейшей радости от того, что паззл сложился и тайна разгадана. Наоборот, словно девятый вал, на Андреаса накатывал новый вопрос: почему, почему Матиас лгал? Нет, не просто лгал. Это же была не просто ложь, чтобы утаить нечто. Матиас с остервенением, с упоением втаптывал в грязь любовь Андреаса, глумился над ней. И для этого громоздил все новую и новую ложь. В этом было нечто чудовищно-извращенное, ненормальное. И в то же время безжалостно-расчетливое. Словно Кронберг был не человеком, а машиной, безразличной ко всему.

Впрочем, некоторые мотивы лжи Матиаса были понятны. Андреас понимал, что Матиас что-то знал или подозревал о готовившемся нападении в Нью-Йорке и стремился заставить его уехать. Чтобы спасти. Но зачем надо было создавать эту чудовищную ложь об Антоне-инвалиде, прикованном к креслу-каталке и страдающем слабоумием. Зачем?? Зачем было выставлять самого себя безжалостным ублюдком?? Матиас поливал грязью себя, чтобы спасти Андреаса? Но неужели он не понимал, что тем самым топит в этой же грязи их любовь? Неужели ему было это безразлично? Неужели у Матиаса до такой степени цель оправдывала средства?