Зеркало Горгоны (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 108

- Я хочу знать, почему ты подсунул мне фотографии-подделки, - голос Андреаса в трубке звучал безжалостно. – Одна фотография, одно и то же кольцо – и на твоей руке, и на руке Антона. Проглядел, Кронберг? Попался? Бывает. Я уже отправлял эти фотографии экспертам. Ответ однозначный: высококачественный монтаж.

- Попался, - чуть слышно прошептал Матиас с горькой усмешкой.

- Лжец, - жестко произнес Андреас. – И я хочу понять, почему ты лжешь. Почему ты льешь на всех грязь. И на себя в первую очередь. Я устал от грязи и лжи, в которых ты прячешься. Зачем? Зачем ты это делаешь?

- Андреас, я люблю тебя. И я боюсь за тебя. Поверь, копаться в прошлом Антона опасно. Бреннаны тебя покалечили. А в Москве тебя могут просто убить! Не задавай никаких вопросов об Антоне. Никому! Слышишь? Никому никаких вопросов. И лучше улетай оттуда! Я расскажу тебе все сам.

- Что ты мне расскажешь? Очередную ложь? Извини, нет. Я не улечу из Москвы, пока все не узнаю.

- Андреас! - в голосе Матиаса звучало отчаяние. – Хорошо. Я прилечу сам. Я люблю тебя.

- Я тебя тоже, - тихо сказал Анлреас и отключился.

Лимузин уже въехал в подземный гараж особняка Бреннанов. Матиас вызвал какой-то номер из контактов, но связи в гараже не было. Он матюкнулся по-русски и бросился по лестнице вверх, в помещения особняка. В холле он остановился и снова нажал на вызов. Номер начинался с +7, то есть был российским.

- Слушаю, - произнес в трубке глухой голос.

- Узнали? - спросил Матиас.

- Давно не слышались.

- У меня вопрос. Вы… ничего не предпринимали в последние дни?

- А в чем дело? - голос звучал бесстрастно.

- В Москву приехал некий человек…

- Австриец?

- Да. Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.

- Он лезет куда не надо.

- Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось!

- Это тебя не касается, мальчик, - в голосе из трубки зазвучало раздражение.

- Слушайте… Он не представляет для вас никакой угрозы.

- Мы сами разберемся.

- Нет!

- Слушай, ты, - послышалось из трубки. - Для нас ты больше никто. Где ты там сидишь, в Германии или в Австрии? Вот и грей там свою голубую жопу. А в наши дела не лезь. А то в следующий раз тебе такую красивую харю уже не сделают.

- Слушайте…

- Нет, это ты послушай. Мы все для тебя сделали. Нескольких человек положили. И не хотим, чтобы нам теперь это аукнулось. Потому что повяжут нас, а не тебя, если что. И не тебе решать, что нам делать.

- А теперь ты меня послушай, - в голосе Кронберга тоже зазвучала угроза. - Если с Фелнером что-то случится, я вас всех сдам. Всех.

- Ты? Педик гнойный, ты знаешь, с кем связался? Да и что у тебя есть?

- Архив Кондратьева. На флешке.

- Блядь! - послышалось в трубку. - Так все-таки он…

- Да, передал мне. Не верите? Могу переслать копию.

- Блядь! Значит так, - произнес голос в трубке. - Предупреди этого своего ебаря австрийского, чтоб сидел и не рыпался. А лучше, чтобы валил отсюда, да поживее.

- Он будет молчать. Я его предупредил.

- Вякнет, и ему пизда. Учти. И еще, пидор ты наш малахольный. Если сдашь нас, то мы и тебя сдадим. Ты сам знаешь, как тебе немецкое гражданство делалось. Если немцы узнают, кто ты, они тебя разом под белы ручки выпрут. И никакое бабло тебя не спасет. Прилетишь сюда, а уж тут мы тебя встретим.

- Я и так прилечу, - голос Матиаса снова зазвучал твердо. - И учти, если что - ко дну пойдем все вместе. Не трогайте Фелнера, это мое условие.

- Не бойсь, пидор гнойный. Еще поживешь. Хотя у меня руки еще тогда чесались по-настоящему тебя в дерево вхуячить.

В трубке раздались отбойные гудки.

Матиас сделал глубокий вдох и закрыл глаза, чтобы прийти в себя после этого разговора. А когда он открыл, то увидел братьев Бреннанов: Джаса и Стива. Они стояли в холле в нескольких шагах и мрачно смотрели на него.

- Пойдем, надо поговорить, - произнес Джас.

В другой раз Матиас послал бы его куда подальше. Но сейчас в нем как будто что-то сломалось. Он открыл было рот, но потом махнул рукой и, ссутулившись, поплелся за братьями. Они вошли в “комнату Антона”. Стив прислонился к стене, скрестив руки на груди. Джас смотрел на Матиаса с нескрываемой ненавистью.

- Сейчас ты за все ответишь, ублюдок, - процедил он.

========== ГЛАВА 25. ЧЕЛОВЕК СО ШРАМОМ НА ЖИВОТЕ ==========

ГЛАВА 25. ЧЕЛОВЕК СО ШРАМОМ НА ЖИВОТЕ

Москва, январь 2016 года

Элине Кондратьевой было явно далеко за сорок. У нее было милое лицо и интеллигентные манеры, взгляд был усталым и чуть грустным. Они с Андреасом встретились в небольшом кафе в лобби отеля на Тверской, заказав по чашке кофе.

Кондратьева смотрела на Андреаса доброжелательно, но в ее взгляде все же читалась настороженность.

Андреас первым делом поблагодарил ее за то, что она согласилась встретиться.

- Вы даже представить себе не можете, как это важно для меня, - сказал он.

- Право, герр Фелнер, - проговорила его собеседница. - Я не уверена, что поступила правильно…

- Прошу вас, называйте меня просто Андреас…

- А вы можете называть меня Элина. Скажите, вы ведь… тот самый пианист? - Кондратьева старалась не смотреть на загипсованную кисть Андреаса.

- Был. Теперь уже не буду, - Андреас чуть улыбнулся.

- Простите мою бестактность, - смутилась женщина.

- Ничего страшного, - снова улыбнулся Андреас. - Жизнь продолжается. Но чтобы жить дальше, иногда надо разобраться в прошлом. Не только в своем. Но и в прошлом тех, с кем был близок. Я имею в виду Антона Вальковского.

Женщина снова напряглась.

- Не совсем вас понимаю, герр Фел… простите - Андреас. Антон погиб семь лет назад. Ужасно жаль мальчика, я его хорошо знала. Но… прошло уже столько времени. Почему вы вдруг заинтересовались Антоном?

- Мне это сложно объяснить, - покачал головой молодой человек. – Не только вам, но и самому себе. Но если в двух словах, то я познакомился с одним человеком, который говорит, что тоже был очень близко знаком с Антоном. Матиас Кронберг. Вам знакомо это имя?

- Нет, - уверенно сказала Кондратьева. – В первый раз слышу. Во всяком случае, не помню человека с таким именем.

- Этот человек из России. У него немецкое имя и фамилия, но он сам говорил, что лишь на четверть немец, а на три четверти – русский. Он и Антон были… очень близки.

- Как и вы с Антоном? – Кондратьева устремила на Андреаса проницательный взгляд, но тут же опустила глаза. - Простите. Я понимаю, что это не мое дело…

- О нет, я же должен пояснить мотивы своего интереса, - решительно произнес Андреас. – Да, я понимаю, что речь идет об отношениях, которые у вас, в России, не одобряются…

- Поверьте, я отношусь к подобным вещам вполне нейтрально, - поспешно сказала Кондратьева. – Я считаю, что каждый имеет право жить так, как хочет, если это не наносит вреда другим. Тем более, для меня не является секретом, что Антон…, скажем так, не проявлял интереса к девочкам.

- Вы помните кольцо с черным опалом у него на пальце? – спросил Андреас.

- Это был опал? – удивленно переспросила Кондратьева. – Я не знала. Да, конечно, я обратила внимание, что Антон стал носить кольцо с очень красивым черным камнем. Он никогда не говорил, откуда оно у него, да я и не спрашивала.

- Это кольцо подарил ему я, - с грустной улыбкой сказал Андреас. – А год назад я встретил Матиаса Кронберга. И увидел это кольцо у него на пальце. Меня это поразило. Оказалось, что Антон подарил Матиасу мое кольцо. Во всяком случае, так сказал мне сам Кронберг. Не буду скрывать, меня это несколько задело…

- Очень странно, - задумчиво сказала Кондратьева. – Очень странно.

- Что странно? – не понял Андреас.

- Дело в том, что я видела Антона накануне его гибели. У нас с ним было занятие. Как оказалось, последнее. Поэтому я очень хорошо запомнила это занятие. Антон вел себя странно. Обычно он был сосредоточен, целеустремлен. У него был цепкий ум, отличная память. Но в тот день он был рассеянным. Грустным. Он нервничал. У меня до сих пор стоит перед глазами, как он нервно крутит на пальце это кольцо.