Проклятие лорда Фаула - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 65

Выполни как следует мое поручение, низкопоклонник. Ты уже знаком с Друлом. Разве привлекает тебя перспектива отдать концы у него в лапах? Сердце Кавинанта тяжело ухало от силы его отвращения к произносимым им же самим словам и к этому презрительному тону. Но это было еще не все.

— Еще пара слов. Последнее предостережение. Не забудь, кого следует опасаться в конце. Мне приходилось довольствоваться убийствами и мучениями. Но теперь план мой составлен, и я приступил к его осуществлению. Я не успокоюсь до тех пор, пока не искореню в Стране надежду. Подумай над этим и ужаснись!

Закончив, Кавинант ощутил, как страх и отвращение вспыхнули в палате Совета Лордов, словно зажженные его вынужденным монологом.

«Адское пламя!» — молча стонал он, пытаясь избавиться от застилающей глаза черной пелены, из которой вылилось презрение Фаула. Протхолл сидел со склоненной головой, сжав посох так, словно пытался извлечь из него мужество. Позади него Тьювор и вомарк Гаф стояли в позе воинственной готовности. И только Вариоль и Тамаранта тихо покачивались, сидя на месте, словно все еще дремали и пребывали в абсолютном неведении относительно всего происходящего. Осондрея же смотрела на Кавинанта широко раскрытыми глазами, словно он поразил ее в самое сердце. Стоявший напротив нее Морэм держался прямо, с высоко поднятой головой и закрытыми глазами, твердо опираясь на посох, и в том месте, где металлический наконечник соприкасался с камнем, горело горячее голубое пламя. Великан сгорбился в кресле, его огромные руки с силой сжимали кресло. Плечи дрогнули, и камень внезапно треснул.

При этом звуке Осондрея закрыла лицо руками, издав приглушенный возглас:

— Меленкурион абафа!

В следующее мгновение она опустила руки и вновь посмотрела тяжелым изумленным взглядом на Кавинанта. И тогда он воскликнул:

— А я — всего лишь прокаженный, который доставил вам это послание! — тем самым словно бы соглашаясь с ней.

— Смейся, Кавинант, — хрипло прошептал великан. — Ты поведал нам о том, что наступает конец. Теперь помоги нам — смейся.

Кавинант бесцветным голосом ответил:

— Смейтесь вы. Радость — в ушах того, кто слушает. Я это сделать не могу.

К его удивлению Морестранственник рассмеялся. Подняв голову, он издал какой-то придушенный, неестественный звук, больше похожий на рыдание, но через мгновение звук этот смягчился, стал чистым и постепенно приобрел оттенок веселья. Ужасное напряжение испугало Кавинанта.

Пока великан смеялся, члены Совета понемногу оправились от первого шока ужаса. Протхолл медленно поднял голову.

— Бездомные — это благо для Страны, — пробормотал он.

Морэм опустился на сиденье, и огонь между посохом и полом угас.

Осондрея тряхнула головой, вздохнула, провела рукой по волосам. Кавинант почувствовал нечто вроде общения между Лордами — не говоря ни слова, они, казалось, взялись за руки, делясь друг с другом своей силой.

Сидя в одиночестве и чувствуя себя бессильным, Кавинант ждал, когда они станут задавать ему вопросы. И в этом ожидании он изо всех сил старался обрести уверенность, от которой зависело его выживание.

Наконец внимание Лордов обратилось к нему. Лицо Протхолла выражало крайнюю усталость, однако его взгляд оставался твердым и решительным.

— Ну что ж, Неверящий, — мягко сказал он. — Теперь ты должен рассказать нам обо всем, что с тобой произошло. Нам нужно знать, каким образом угрозы Лорда Фаула получили такое воплощение.

Кавинант скорчился на сиденье. Он едва мог устоять перед желанием дотронуться до своего кольца. Черные тени воспоминаний хлопали крыльями перед его лицом, пытаясь сломать защиту. Все в палате смотрели на него. Выталкивая из себя слова, словно кирпичи, он начал:

— Я оказался здесь… Я пришел совсем из другого мира. Меня доставили на Смотровую Кевина — я не знаю, каким образом. Сначала я встретился с Друлом, потом Фаул оставил меня на Смотровой. Они, кажется, знают друг друга.

— А Посох Закона? — спросил Протхолл.

— Я видел какой-то посох у Друла, весь украшенный резьбой, с металлическими наконечниками, как у вас. Что это было — я не знаю. Теперь у Протхолла исчезла последняя тень сомнения, и Кавинант мрачно заставил себя описать все события путешествия, не упоминая, однако, о себе, о Лене, Триоке и Барадакасе. Когда он рассказывал об убитом вейнхиме, дыхание с шумом вырвалось из горла Осондреи, но остальные Лорды никак не реагировали на это. Затем, когда он упомянул о зловещем незнакомце, возможно, Опустошителе, посетившем настволье Парящее, Морэм напряженно спросил:

— Незнакомец имел какое-нибудь имя?

— Он назвал себя Джеханнумом.

— И какова была его цель?

— Откуда я могу знать? — прошипел Кавинант, пытаясь с помощью раздражения скрыть свою неискренность. — Я вообще не знаю, что такое Опустошитель.

Морэм уклончиво кивнул, и Кавинант продолжал описание совместного с Этиаран путешествия через Анделейн. Он старательно избегал всякого намека на зло, нападавшее на него через подошвы ботинок. Но когда он подошел к описанию праздника весны, то запнулся.

«Духи!» — молча простонал он, ощутив боль в сердце. Ярость и ужас той ночи все еще не покидали его, все еще терзали его израненное сердце. Кавинант, помоги им! — стоял у него в ушах крик Этиаран.

А как он мог это сделать? Это же безумие! Он не… Он не Берек!

С усилием, словно произносимые им слова ранили ему горло, он сказал:

— Во время празднования произошло нападение юр-вайлов. Мы бежали. Некоторые из духов были спасены одним из… Одним из Освободившихся, как назвала его Этиаран. Потом луна стала красной. Мы добрались до реки и встретили там Морестранственника. Этиаран решила вернуться домой. Сколько еще я должен это терпеть, черт возьми?

Неожиданно Лорд Тамаранта подняла голову.

— Кто пойдет? — спросила она, обращаясь к потолку палаты Совета Лордов. — Пока не решено, пойдет ли кто-нибудь вообще, — мягко ответил Протхолл.

— Ерунда! — фыркнула она, потянула себя за тонкую прядь волос за ухом и заставила свое дряхлое тело принять вертикальное положение. — Если уж где и проявлять осторожность, то только не в этом вопросе. Слишком он важен. Мы должны действовать. Разумеется, я верю ему. У него в руках посох хайербренда, разве нет? Какой хайербренд отдал бы свой посох, не имея на то серьезных оснований? И посмотрите — один конец его почернел. Он сражался с помощью этого посоха — на праздновании, если я не ошибаюсь. Ах, бедные духи! Это было ужасно, ужасно!

Взглянув на Вариоля, она добавила:

— Пошли, мы должны приготовиться.

Вариоль с трудом встал. Взяв Тамаранту под руку, он покинул палату через одну из дверей позади Высокого Лорда.

После паузы, полной глубокого уважения к Старым Лордам, Осондрея вновь устремила взгляд на Кавинанта и требовательно спросила:

— Откуда у тебя этот посох?

— Мне его дал хайербренд Барадакас.

— Почему?

Кавинант медленно ответил:

— Он хотел извиниться за причиненные мне страдания.

— Как тебе удалось заставить его поверить тебе?

— Проклятье! Он подверг меня дьявольскому тесту на правду! Лорд Морэм осторожно осведомился:

— Неверящий, а почему хайербренд настволья Парящее решил проверить тебя?

Кавинант вновь почувствовал себя принужденным лгать.

— Джеханнум заставил его быть осторожным. Он проверял каждого. — Он проверил также и Этиаран?

— А как вы думаете?

— Я думаю, — твердо вмешался в разговор великан, — что Этиаран, супруга Трелла из подкаменья Мифиль, не нуждалась в проверке для подтверждения лояльности.

Это заявление вызвало молчаливую паузу, во время которой Лорды смотрели друг на друга, словно зашли в тупик. Затем Высокий Лорд Протхолл произнес:

— Томас Кавинант, ты чужеземец, а у нас нет времени проверить тебя.

Но мы не подчиним свои чувства тому, что кажется тебе правильным. Ясно, что ты солгал. Во имя Страны, ты должен ответить нам на все вопросы. Пожалуйста, скажи нам, почему хайербренд Барадакас подверг тебя проверке, а твою спутницу Этиаран — нет.