Легионер - Дакар Даниэль - Страница 52

— Куда я её… да где же… а, вот! Открывай рот! Ну, живо, быстрей отдышишься! — и ловко протолкнул между губами девушки кубик мяты.

Момент был, как ни крути, знаковый: ещё ни один мрин не предлагал мяту Лане Дитц. А тут не предложили даже, попросту запихнули без долгих разговоров. Краем глаза девушка видела, что побледневшие конвоиры бочком-бочком отступают в сторону выхода. Надо было протянуть время, чтобы они успели смыться. Обязательно надо. Вон как мужик щурится. Не к добру.

— Где вы берете мяту? — задала она самый, наверное, идиотский вопрос, но внезапно опустевшая, невесомая голова не смогла придумать ничего лучше.

Точку зрения пращуров Лана уже уяснила и согласилась с ней, так что в мозгу, наконец, настала блаженная тишина. Обжигающая, ослепительная свежесть растекалась по языку, возвращая ясность восприятия.

— Я пробовала купить, когда моя закончилась, так только под заказ, и стоит, как "Василиск"…

— Ну, наши ведь у землегрызов не служат, вот она в паёк и не входит. И дополнительного снабжения никакого, понятное дело. Какой кретин тебя засунул в эту помойку? В Дивизионе бойцов не хватает, а ты тут прохлаждаешься!

Утвердительный кивок человека за спиной Лана не увидела, однако почувствовала затылком движение подбородка. Между тем внимательно разглядывающий её мрин продолжал:

— Как, отдышалась? И почему, кстати, нести именно нельзя? Или боишься, что слабачкой сочтут? Так это ты зря, за людей не скажу, а все наши за тебя горой, никто ничего такого не подумает.

— Ещё минуту. А нельзя потому, что… ты, — Лана скользнула глазами по нашивке, — Дерринджер, задачки хорошо решаешь?

— До сих пор не жаловались! — удивленно хохотнул "грифон".

— Дано: ты выносишь на руках мрину, с которой явно обошлись настолько круто, что своими ногами она идти не может. И все это видят. Алайцев тут на взвод примерно треть, по моим прикидкам, значит, и на роту столько же. И все, как ты сказал, за меня горой, так?

— Так. И что?

— Спрашивается: как скоро выхватит в морду первый же попавшийся не-мрин, служащий на базе?

— Вообще-то, здесь командующий, — несколько неуверенно протянул за её спиной Волк. — Но она права, Ходок. Мгновенно выхватит. Разом. Вы ведь сначала бьёте, а разбираетесь потом.

— А тебе их что, жалко? — сверкнул зубами мрин. За усмешкой пряталась ярость, даже и не думающая пока остывать.

Лана неопределенно хмыкнула, кивая на дверь камеры:

— Этого — ни капельки. И в командирах тут, кажется, редкостная крыса. И главный "внутряк" тот еще поганец. Но хватает и нормальных. Обычных служак. Которые тянут лямку и исполняют приказы, не обсуждая их. Они-то чем провинились?

Как можно скроить физиономию, которая одновременно одобряла и осуждала бы услышанное, Лана не знала, но Дерринджеру это удалось.

— Если ты такая умная, почему ты до сих пор не мэм лейтенант? Ладно, твоя взяла.

Глава 12

Пожалуй, самым первым воспоминанием Махмуда Саиди стало наставительное покачивание перед носом высохшего коричневого пальца и скрипучий голос прабабушки Фатимы, говорящий: "Кошка — любимое животное Пророка!".

Прабабушку он разочаровал. Старушка рассчитывала, что любимый правнук окончит медресе и станет имамом, потом улемом, а там — иншалла! — и до муфтия недалеко. Увы, вмешалась Судьба в лице Альмы Саиди, матери Махмуда. Мать была условной христианкой, что на практике означало очень мало веры и очень много богохульств. А, кроме того, она, как и его отец, носила мундир.

Результат оказался неутешительным для старой Фатимы. Мало того, что гяурка и слышать не хотела ни о какой второй, а тем более третьей, жене — она и ребенка родила только одного и снова вернулась на службу. Помощь мужниной бабушки по хозяйству жена Фаруха Саиди приняла охотно, но "забивать мальчику голову" не позволила.

Единственным полезным моментом в исламе Альма полагала утверждение "Рай лежит у ног матери". А потому, когда встал вопрос о том, кем станет ее сын, сказала своё веское слово, и после сугубо светской школы Махмуд поступил в военное училище. О чём, надо это честно признать, не пожалел ни разу в жизни.

Но высказывание о кошке и Пророке он запомнил так же хорошо, как и любимое восклицание прабабушки. И когда впервые вживе столкнулся с людьми, бывшими одновременно котами, испытал чувство, настолько близкое к благоговейному восторгу, насколько он вообще обладал способностью благоговеть.

Он был молод тогда, Махмуд Саиди. Молод, да. Но отнюдь не глуп. В итоге, уже будучи офицером Легиона и уверенно продвигаясь по служебной лестнице, он посвятил часть своего времени всемерному привлечению мринов на службу в десантные части. Именно по его инициативе в Даркстоне, столице Алайи, начал действовать вербовочный пункт, откуда все без изъятия новобранцы-мрины направлялись в тренировочный лагерь "Крыло". И, кстати, тогда же в стандартный паёк десантников, наравне с сигаретами, вошла прессованная мята, закупаемая на Алайе. Шайтан с ними, пусть меняются, как хотят.

Пока мринов было не слишком много, но число их постепенно росло. Вербовщики в Даркстоне (а теперь и в Лоране и Риччи) лезли из кожи вон, стараясь выполнить всё более объемные "заказы". На очереди было обустройство пункта в Лазареве. Тем более что там уже имелась база Легиона. А командиры подразделений всеми правдами и неправдами перехватывали "котов" друг у друга.

Конечно, поначалу пришлось повозиться. Впитанное с молоком матери чувство превосходства над "жалкими вулгами" и навязанное этим чувством отношение к сослуживцам-людям из некоторых особо упёртых экземпляров приходилось буквально выбивать. Что, кстати, было не так-то просто. Крепкие ребята, мягко говоря.

Не говоря уж о том, что если завербованный алаец не служил до Легиона в своей армии, к понятиям "приказ" и "дисциплина" он поначалу относился весьма вольно. На некоторое время текучка сержантских кадров в "Крыле" достигла угрожающих показателей.

Что ж, с точки зрения тогда ещё полковника Саиди, отсеивание слабонервных пошло Дивизиону только на пользу. Пусть далеко не сразу, но дело сдвинулось в нужном направлении. Хотя, разумеется, определенная доля своеволия мринам была присуща по-прежнему. Но генерал Саиди помнил о том, что зачастую сущность явления напрямую зависит от названия. Назови "своеволие" "инициативностью" — и знак поменяется с минуса на плюс. А инициативность была куда как полезна в частях, каждый день сталкивающихся с противником.

Так или иначе, сейчас "птенчики" "Крыла" единым фронтом выступали против любого идиота, сдуру посмевшего вякнуть что-то о разнице в происхождении. Каждый их них хорош по-своему, а все вместе они элита, было б чем мериться! Хочешь числиться крутым — докажи крутизну под огнем. Смог доказать? Молодец. Не смог? Помалкивай, пока не докажешь. Не переживай, огня хватит на всех.

В общем, игра стоила свеч.

Сейчас генерал Саиди никак не мог решить, сердится он или наслаждается ситуацией. Строго говоря, веские основания имелись для обоих вариантов.

С одной стороны, приказ о доставке рядовой Дитц исполнялся уж больно нога за ногу. С другой же, наблюдать за тем, как нервничает руководство базы "Роузхилл", было сущим удовольствием. Да и мистер Ассенгеймер, вызванный по распоряжению Саиди майором Льюисом, ещё не прибыл.

Ага! Ну, наконец-то!

— Сэр! — лихо козырнул нарисовавшийся в дверном проеме адъютант-мрин. — Рядовая Дитц по вашему приказанию доставлена!

Генерал благосклонно кивнул и слегка повёл рукой: давайте, мол. И на смену адъютанту явилось сущее чучело. Худое, измождённое, очень условно отмытое (о цвете волос, к примеру, оставалось только гадать), обряженное в какие-то нелепые обноски. Впрочем, воспаленные ввалившиеся глаза над запавшими щеками были вполне хороши и смотрели на командующего Дивизионом без вызова, но и без страха. Хорошо смотрели. Правильно.