Русалка на суше (СИ) - Максонова Мария - Страница 90

— Не при живых родителях, — качнул головой полуорк. — Это ведь проверяется не по человеческим бумагам, это делает магия. Если у ребенка с родителями есть родовая связь, если те не мертвы, то ребенок до совершеннолетия под их опекой.

— А во сколько по этим законам совершеннолетие? — поинтересовался Укерверс.

— Шестнадцать лет.

Я нахмурилась. Ждать четыре года, держа юного мага где-то в темнице без доступа ко всем четырем его стихиям, а главное — без доступа к земле и воде? Разве это возможно? Даже если увезти его далеко и заставить подчиняться, то что потом? Автоматом его опекуном не станешь, а сам он тебя за четыре года сидения в какой-нибудь клетке так возненавидит, что скорее сдохнет, чем согласится на рабство. Сломать, конечно, можно любого, особенно если речь о ребенке, но план какой-то не слишком удачный.

— А где Долима? — вдруг испугалась я. — Кто с ней? Кто ее защищает?

— Ты что?! — ахнул Зэрас. — Долима ни за что не продала бы Дзэса, она не променяла бы его свободу даже на собственную жизнь!

— А на жизнь Мади? — спросила я провокационно. — Если Долиме пригрозят, что убьют младшую дочь, то не подпишет ли она все, что угодно, лишь бы сохранить жизнь обоим детям и надеясь позже выкупить сына?

— Магия так не работает, нельзя заставить подписать рабский контракт угрозами, — попытался встрять Укерверс.

— Ну, да, конечно, но можно завуалировать это так, что никто не подкопается. Например, можно увезти маленького ребенка и спрятать в неизвестном месте без еды и воды и предложить подписать контракт в обмен на деньги для его выкупа. Если похититель и предложивший деньги — разные люди, то магия не воспротивится, даже если они в сговоре. — Я нахмурилась, припомнив кое-что из детективных историй и ужастиков своего мира. — В общем, так, Долиму в дом, я воздвигну защиту, чтобы на нас никто не мог напасть. Зэрас, тебя это тоже касается.

— Я буду помогать в поисках! — возмутился мужчина.

— Ты будешь защищать женщин и детей. Помни, что сейчас вы с Долимой — самые слабые звенья цепи, если вас обоих убить, то ваши дети могут перейти под опеку любого человека, который сможет продать их в рабство. Ты об этом подумал?!

— Я все равно продолжу поиски. Не так уж много халифатцев в Урактосе сейчас, я обойду всех. Вы сами сможете защитить детей и Долиму, а, если меня убьют, поможете ей, ведь вы сами обещали нам защиту и опеку, когда мы клялись вам в верности.

Я поняла по его эмоциям, что переубедить его не получится.

— Упрямый болван!

Я выехала на крыльцо дома и призвала свою силу. Лошади спокойно едущей мимо по улице кареты испуганно заржали и шарахнулись в сторону, едва не перевернув возок, когда огромная волна поднялась из Вольфы и накрыла наш дом непроходимой стеной. Укерверс смотрел на мою магию, словно заворожённый, да и я теперь видела сотни и тысячи тонких магических нитей, которые вплетались в эту стену, словно капилляры под человеческой кожей. В отличии от местных магов, я нее должна была выкладывать каждую линию в нужную позицию, добиваясь идеальных форм, я не формировала ее заранее, прежде чем активировать, она просто вырастала из воды с нею вместе самым естественным образом, как лист растет вместе со своими прожилками.

Укерверс задумчиво потрогал стену, которая пружинила под его пальцами, но не поддавалась, потом попытался как-то прорезать в ней магией проход, но ничего не вышло. Он посмотрел на меня с уважением:

— У вас есть еще один осколок Крови Моря?

— Есть, — ответила уклончиво, и даже не соврала, — но это неприкосновенный запас, он не продается.

— Хотел бы я понять, как вы это делаете? Как рассчитываете направление потоков, число магических линий, их расположение…

— Я не рассчитываю, это происходит интуитивно. Если очень много повторять и тренироваться, в конце концов выйдет.

— Со скольки же лет вас учили магии?

— Сколько я себя помню в этом мире, — не соврала я.

Он посмотрел на меня с уважением, а я мысленно связалась с Кракеном:

«Если я уеду, ты сможешь пройти сквозь эту стену?»

«Конечно», — он даже удивился такому вопросу.

«А открыть проход для людей?»

«Если прикажешь», — он мысленно будто поморщился.

«Тогда оставлю это на тебя. Мне нужно искать Дзэса. Немедленно сообщай мне обо всех, кто попытается проникнуть за стену или выйти из нее. Пропускай только тех, кого я разрешу, наружу тоже, — я подозревала, что кто-то может попытаться выманить, например, Долиму, шантажируя жизнью сына, этого нельзя было допустить. — Это очень важно, ты станешь защитником самого важного, что у меня есть — моего дома и детей».

Кракен, преисполненный гордостью за порученное мною дело, скользнул внутри водяной стены и появился прямо передо мной, растопырив в стороны свои длинные щупальца. Я заметила, что он стал чуть больше в размерах, чем обычно, но вида не подала.

«Открой сейчас проход для нас», — попросила я, и он отплыл в сторону, а в стене появился тоннель.

Когда мы вышли со двора, навстречу по улице уже спешила Долима.

— Что-то удалось узнать? — подскочила к мужу она.

— Иди в дом, Барби тебе все расскажет, — велела я, не тратя время на разговоры.

— Но…

— Иди в дом.

Я чувствовала, что она не хочет, что ей важно делать хоть что-то, двигаться, разговаривать с людьми, чтобы не чувствовать свое бессилие. Зэрас это тоже понимал, поэтому ничего не сказал. Проход в защитной стене за ней закрылся. Она кинулась обратно испуганно, застучала по водной стене, что-то крича. Барби подошла к ней, принялась уговаривать уйти в дом.

Я понимала ее сейчас, знала, как она себя чувствует. Но она сейчас слабое звено, болевая точка, на которую легче всего надавить, чтобы лишить Дзэса любой надежды. Этого нельзя было допустить.

— Едем в порт, — велела я Зэрасу, садясь в карету.

Укерверс поехал на своем коне в другую сторону. Я надеялась, что он тоже поможет в поисках, но уже по своим каналам. Кажется, под конец нашего разговора, он все же проникся важностью этого дела и поверил, что Дзэс сам бы не сбежал.

По дороге я сосредоточилась на водах Вольфы, вдоль которой шла наша дорога. Если похитители из Халифата и еще не успели отплыть, у нас был шанс. Только… слишком много «если», слишком много времени потеряно. А если они уже отплыли?.. Нет, я не хотела верить в это.

У нас полиция в таких случаях объявляла «план Перехват». Что ж, последуем примеру.

Ни один корабль не выйдет из порта без моего на то разрешения!

Я видела, как широко раздается река, как мягко текут ее теплые, нагретые солнцем воды, чтобы в гавани смешаться с солеными водами моря. Почувствовала тяжелую осадку парусников, проминающих водную гладь, покинувших уже порт, но не успевших далеко уйти…

Взмах руками — и морская гладь вспучивается бугром, отрезая дальнейший путь для кораблей. Никто не сможет покинуть порт без моего на то разрешения. Парусники на несколько минут останавливаются перед новой преградой, а потом одни бросают якорь на месте, другие медленно и неуклюже разворачиваются обратно в порт, чтобы узнать, что случилось.

За такую «таможню» меня Укерверс точно по головке не погладит, но мне плевать на штрафы, а арест… пусть попробуют арестовать, когда у них нет камней Кровь моря, которые единственные могут быть защитой от моих сил.

Когда карета останавливается, капитан Гарт уже наготове, открывает мне дверцу. Зря я подумала тогда, что искать в порту Дзэса бессмысленно и что он только теряет время.

— Сколько халифатских кораблей в порту? — спросила, пока он пересаживал меня в инвалидное кресло.

— С десяток, не меньше. В основном — известные местным торговцы. Думаешь, они?

— У них есть два варианта: либо они наденут на Дзэса рабский ошейник в Урактосе, и тогда он может плыть в Халифат не привлекая особого внимания, как обычный пассажир, либо…

— Либо сам корабль должен принадлежать похитителям, ведь иначе скрывать нахождение на нем ребенка будет практически невозможно — он ведь будет кричать и пытаться сбежать. Но ведь и рабский ошейник может привлечь ненужное внимание?