Возвращение домой (СИ) - Легер Дмитрий Витальевич - Страница 36

— Сегодня этот фургон только для поэтов! — с самодовольным видом заявила Трица. — Как у тебя со стихосложением?

— Ну… — задумался юноша. — Я придумал рифму к слову «выхухоль». Сойдет?

— Нет. — категорически ответила арт-три и костылем закрыла перед носом Аргилая дверь фургона.

Дождь так и не начался. Зато на севере появились зарницы и до путников долетали раскаты грома. Молнии освещали далекие отроги Пепельных гор, делая их похожими на острые клыки сказочного хищника. Ветер поднялся такой, что от него уже не спасали даже теплые плащи.

— Грядет буря! — перекрикивая шум ветра сообщил один из охранников каравана. — Надо становится на привал, иначе крышка!

— Да где тут встанешь… — недовольно пробасил Мамба. — Бурю в открытой степи лучше не пережидать.

— Тут недалеко хутор того прохиндея, что мы подвезли. — рискнул предложить Аргилай. — Давайте вернемся и переночуем у него, пока далеко не уехали.

— Добро. — согласился чернокожий великан и повысив голос, скомандовал возничим. — Разворачивай фургоны!

Первым, что встретило непрошенных гостей на хуторе Мухамарина был невысокий забор, сложенный из распиленного на блоки известняка. Или как называли этот материал на юге — ракушняк. Проехав вдоль забора, путники обнаружили запертые на цепь ворота из переплетенных прутьев, промазанных глиной вперемешку с навозом, которые быстро открыли. Внутри оказался большой двор с колодцем и маленький домик-мазанка с соломенной крышей, возле дверей которого стоял хозяин. В правой руке Муха сжимал топор, а левая держала свечной фонарик. Лицо южанина сменило несколько различных выражений от испуга до злости, прежде, чем его обладатель узнал непрошенных гостей и решил для себя, как их встретить.

— Ой-вей, мой благородный друг, не сразу узнал тебя! — с широкой, но чрезмерно натянутой улыбкой, приветствовал Муха визитеров. — Неужели я что-то забыл в фургоне и вы, о поборники чести и добродетели, вернулись, чтобы вернуть мне это?

— Ага, — буркнул Аргилай, спешиваясь и рывком расстегивая подпругу Упрямца, чтобы снять седло. — Совесть ты забыл.

Южанин с орлиным носом нахмурился, видя, что охранники каравана тоже расседлывают лошадей, а возничие расстегивают упряжи.

— Кажется я запамятовал. Не напомнишь мне, когда я приглашал тебя в гости?

— На степь надвигается буря. — коротко ответил за юношу Мамба и голос великана прозвучал во дворе дома, как гром. — Нам нужно укрытие.

— Мы все равны перед буйством неба. В такие моменты и люди и звери должны забыть разногласия, дабы вместе переждать гнев богов. — Муха театральным жестом обвел рукой свой двор и с улыбкой произнес. — Мой двор — ваш двор, располагайтесь друзья мои. Колодец полон чистой воды, а коновязи прикрыты навесом. Но в доме, чтобы и духа вашего не было! — добавил он совсем другим тоном. — Детей перепугаете!

— Обойдемся и без твоего вонючего сарая. — тихо ответил один из наемников и с презрением сплюнул под ноги.

— Южане… — недовольно проворчал возничий, отводя лошадей, до того тащивших фургон, под навес.

Несмотря на то, что костер с одной стороны прикрывали фургоны, поставленные полукругом, а с другой стена домика-мазанки, пламя бешено металось от порывов ветра. Не хуже пламени метался в своей жесткой холодной постели Аргилай, что постелил себе у костра медвежью шкуру и теперь никак не мог заснуть. Трицитиана пустила к себе фургон лишь Лису. И это даже несмотря на то, что варварка вообще не умела сочинять стихи. Во всяком случае не общем языке континента.

Лаи как раз в очередной раз провалился беспокойную полудрему, когда наемник стоявший на страже, громко прокричал:

— Внимание! Гости со стороны ворот!

Спавший лагерь молниеносно проснулся и ожил. Охранники каравана, спавшие в доспехах, вскочили на ноги, похватали свое оружие и кинулись занимать позиции для обороны, которые заранее подробно обговорил Мамба, перед тем как объявить отбой.

Аргилай тоже взлетел на ноги, подхватил свой арбалет и взведя оружие, вставил в паз короткую стрелу с жестким оперением. Юноше никто заранее не объяснил где он должен находиться в случае опасности, поскольку Лаи числился при караване важным пассажиром, а не охранником. Недолго думая и терзаясь любопытством Аргилай решил отправиться вслед за Мамбой, за могучей спиной которого, по логике, сейчас было самое безопасное место.

Чернокожий великан остановился у ворот хутора и подняв повыше масляный фонарь, осветил тех, из-за кого поднялся переполох. За воротами стояли два человека в черных робах без рукавов. С лиц, покрытых татуировками в виде человеческого черепа, смотрели темные спокойные глаза. Никто из пришельцев не обнажал оружия. Луки все так же торчали из-за спины, а короткие сабли покоились в потертых кожаных ножнах. Судя по фырканью лошадей и перезвону уздечек, остальные восемнадцать Почивших были где-то рядом, но тьма скрывала их расположение.

Аргилай как раз подошел к воротам, когда лысый, стоявший ближе, закончил говорить на незнакомом юноше языке. Судя по всему, решил для себя Лаи, это один из южных диалектов общего языка. Во всяком случае некоторые слова казались смутно знакомыми. Мамба же явно понял, что сказал почивший и смысл сказанного заставил великана посереть лицом, покрыться испариной и сжать в громадном кулаке один из амулетов, висевших на шее.

— Что он сказал? — спросил юноша, заметив, как сильно испугался чернокожий.

— Почивший говорит, что в Йохе нашлись люди, которые утверждают, что видели, как к нам в фургон зашел вупырь. — дрожащим голосом ответил Мамба.

— Вупырь? — переспросил Аргилай. — Это Муха то вупырь!? Не, вина он конечно знатно выхлебал, спору нет. А уж монет из меня выпил…

— Почившие не шутят. — покачал головой великан. — Они хотят войти и убить вупыря и всю его семью.

— Понятное дело, что не шутят. — передёрнул плечами юноша, рассматривая очень серьёзные лица, покрытые татуировками в виде человеческого черепа. — Так рожу себе размалевать могут только люди с полным отсутствием чувства юмора. Но семью всю вырезать за спасибо — это они палку перегнули. Там у Мухи дети, вроде. Надо время потянуть и самим во всем разобраться. — предложил Аргилай. — Переведи плешивому, что мы сходим и найдем этого вупыря, а они пусть тут ждут.

Мамба кивнул и собрался было перевести, но почивший ответил первым.

— Я знать общий язык. — произнес служитель культа Тьмы хриплым голосом похожим на стон умирающего.

Лаи аж дернулся от такого поворота событий.

— Я дать тебе время найти вупыря. Но мое терпение не безгранично. — произнеся это почивший развернулся и скрылся в темноте.

— Что происходит? — спросила Трицитиана, торопливо ковыляя к воротам. В правой руке женщина сжимала копье, а левой опиралась на костыль.

— Твой романтичный дружок оказался вупырем и так чем-то достал лысых религиозных фанатиков, что они пришли вырезать его семью. — ответил Лаи, с тревогой всматриваясь во тьму, где скрылись почившие.

— Муха — упырь? Бред какой-то. — пробормотала Трица.

— Вот и я так сказал. — пожал плечами юноша. — Но лысый обещал скоро вернуться и судя по всему всем табором.

— Пойдем-ка спросим с виновника торжества, что это за комедия. — решила Трицитиана и уже проковыляла несколько шагов, когда заметила, что Мамбы с ними нет. Женщин обернулась. Чернокожий великан стоял возле ворот на коленях и сжимая в кулаке амулет, трясся мелкой дрожью.

— Эй, ты чего? — опешил Аргилай.

— Я не пойду. — прошептал Мамба, обильно потея и серея от страха. — Нет, не могу. Там вупырь!

— Это на попе пупырь, а в доме обычный человек Муха. — попыталась подбодрить приятеля Трица. — Пошли!

— Нет, — замотал головой великан. — Муха не человек. Муха мертвец. Почивший поведал мне, что пронзил сердце Мухи копьем Прощания. Тот был мертв как гвоздь и холоден, как лед — жизнь покинула его тело. Но затем Муха встал и ушел. Обычный человек так не может, нет. Муха вупырь, живой мертвец, что пьет людскую кровь!