Другое место (Понять вечность) - Долинго Борис - Страница 47

Несколько раз меня засекали, но, к счастью, Пожизненный Президент очевидно отдал твёрдый приказ брать меня только живым. Поэтому по мне не стреляли, а пытались окружить и захватить, что, конечно, не получалось.

Поначалу такая охота даже меня здорово забавляла, но потом я сообразил, что если Миша и Маша прячутся где-то на острове, то я мог таким образом подставить их: Хиггинс будет искать меня, а найдёт того, кто ему, в общем-то, был куда более нужнее: я же всё равно ни черта не знаю.

Однако по общей ситуации я мог судить, что никого и ничего интересующего они на острове вообще не нашли.

Затем в один прекрасный день по времени данного мира, естественно, на острове стало тихо. Прослушав каналы связи я понял, что Хиггинс в настоящий момент озабочен более насущными делами, чем погоня за таинственным Опер Геймером: в столице шли бои. Из отрывочных сообщений я узнал, что капитан Колот Винов при поддержке правительства планеты Идента поднял мятеж против Хигигнса. Впрочем, бои были не долгими, Хиггинс бежал, а остатки его армии перешли на сторону повстанцев. Судя по всему, большой любовью народа режим Профессора не пользовался.

Я не имел даже намёка на возможное местонахождение Миши и Маши. Однажды я под видом исследователя флоры и фауны острова наведался в заброшенную богом деревушку, но жившие там охотники и рыболовы никогда о мужчине и женщине с ребёнком не слыхали. Насколько я мог судить, Михаила на острове не было уже достаточно давно.

Я стал подумывать, не вступить ли в контакт с новым правительством Попоя, однако печальный опыт общения с Хиггинсом удерживал меня от скоропалительных решений. Необходимо было выработать какую-то более гладкую легенду, чем образ «магистра мироздания».

В моём собственном мире пошла вторая и последняя неделя моего, якобы отпуска. Я стал продумывать варианты исследования планет, на которые могли отправиться Миша и Маша, и уже был готов начать их поиски по всей этой вселенной.

Честно говоря, я не представлял, как снова начну ходить на работу. Дело в том, что в этом случае я мог бы уделять своим путешествиям в виртуальный мир только весьма ограниченное и фиксированное время, а это представлялось неудобным. С другой стороны, не мог же я, вообще, не работать – надо было на что-то жить. Вот если бы я мог вытащить в свою реальность какое-нибудь виртуальное золото или бриллианты…

Никто меня не тревожил, телефон звонил несколько раз, но я так и не снимал трубку, а из квартиры я практически не выходил, так как запасся продуктами дней на десять вперёд. Я, честно говоря, даже уже немного забыл о том, что серый и скучный для меня реальный мир лежит за стенами дома. Однако, как выяснилось, забывать об этом не стоило.

Реальность напомнила о себе как всегда неожиданно. Среди дня во вторник второй недели моего добровольного заточения как раз когда я не находился в виртуальности, раздался звонок в дверь. Я осторожно подошел, и, не открывая внутреннюю деревянную дверь, прислушался.

Кто-то потоптался на площадке, и через минуту я услышал, что позвонили в дверь к соседям напротив. Та через некоторое время открылась, и раздался сильно искажённый лестничным эхом визгливый голос соседки Веры Ивановны, женщины лет шестидесяти пяти. О чём шла речь, я не слышал, но ещё через минуту-другую дверь Веры Ивановны хлопнула, а звонивший спустился на промежуточную площадку к лифту.

Я решил, что это какой-нибудь агитатор или что-то вроде того – на носу были очередные выборы то ли в городскую, то ли областную думу, и вернулся к своим делам.

Часов в семь вечера, когда я ужинал пельменями с пивом, в прихожей снова зазвенел звонок, но я даже не стал подходить и прислушиваться, а только прикрыл дверь на кухню, чтобы на площадке ненароком не услышали работавший у меня телевизор.

Часов в девять вечера мне пришлось всё-таки вынести мусор из кухонного ведра: там было ещё место, но за неделю объедки стали пованивать. На всякий случай я прислушался, не стоит ли кто под дверью, и вышел на площадку.

Когда я возвращался с ведром, из щели в квартиру напротив вынулся нос Веры Ивановны, которая визгливо и радостно сообщила, что «вам повестка». У меня похолодело внутри.

Стараясь не показать вида, я меланхолично сказал: «А-а…» и небрежно забрал мятую бумажку. Вера Ивановна доверительно на всю площадку сообщила, что это был кто-то из милиции.

– Ну да, да, – ответил я, – я тут свидетелем попал по одному вопросу.

Захлопнув за собой дверь, я впился глазами в кое-как напечатанный бланк.

Повестка гласила, что мне надлежит явиться 19 сентября, то есть завтра в районный отдел внутренних дел, комната такая-то, к следователю такому-то. Причём сознательно или нет, но в повестке не было указано, в качестве кого я должен явиться.

Всё, закончились мои приключения в виртуальном мире, теперь за меня возьмётся реальность, и самая, похоже, что ни на есть суровая.

Чёрт, дьявол, чёт, дьявол! Я нервно заходил по квартире.

Что у них может быть на меня конкретно? Да что бы ни было! Может, действительно, отпечатки пальцев, но откуда они взяли мои, чтобы предъявлять какие-то обвинения? Хотя я тут же сообразил, что они могли достать отпечатки пальцев для сравнения, например, с моей машины, если тот хмырь с собакой всё-таки заметил номера. Зная мой адрес, легко было выяснить, на какой стоянке я могу держать свой автомобиль – не на другом же конце города. А уже совпадение отпечатков может давать право выдвигать обвинения против меня, тем более, если этот Калабанов замял своё участие в деле.

Чёрт, чёрт, чёрт… Что же делать? Соваться в милицию нельзя: я, безусловно, оттуда не выйду. Посадят в камеру и, действительно, начнут меня трахать пятнадцать гвардейцев как я не удачно, но, получается, пророчески пошутил. Тут останется либо сознаваться в том, чего не совершал, либо подставлять задницу и дальше, пока не сознаешься: наша родная милиция умеет сделать так, как ей надо.

Может, конечно, и пронесёт, я просто отвечу на вопросы следователя и спокойно уйду, ну а если нет? Эх, что же я не подготовил себе алиби!

Нет-нет, соваться в милицию нельзя – слишком большой риск, что вместо так полюбившегося мне виртуального мира, где я был почти что богом, я окажусь в ином совершенно реальном мире, который называется почти по научному – «зона». И всё: даже если я отсижу и выйду, то уже не будет у меня этих Мишкиных дисков, этой программы. Никто их не будет хранить для меня, и дорога в мир капитана Колота Винова будет навсегда закрыта.

Что же делать? Забрать компьютер, погрузиться на машину, слинять к дальним родственникам в Егорьевск и отсидеться там? У меня есть тысяч пять долларов, накопленных за последние годы: была у меня мечта – собрать денег на трёх-четырёхлетнюю иномарку, а теперь, если при экономном расходовании, то хватит довольно на долго. Но ведь это тоже ерунда: дорога не близкая, а если объявят розыск, то на машине меня перехватят в два счёта. Поехать поездом – тоже всё отслеживается, да и как я с этими бандурами?

Я посмотрел на громоздкие монитор и системный блок. Надо было в своё время купить «ноутбук», да денег пожалел – он намного дороже стоил.

Так, есть ещё один выход – электрички. Билеты там без фамилии и без паспорта. Сажусь, доезжаю до Чернокаменска, там на другую, и так далее – до Егорьевска. Комп, конечно, придётся бросить, а шлем места немного занимает и не тяжёлый. В Егорьевске куплю новый компьютер – долларов шестьсот-семьсот хватит за глаза. Вот только есть ли в Егорьевске Интернет-провайдеры? Собственно, почему нет? Город всё-таки тысяч сто населения, наверняка сейчас-то уж есть.

Я лихорадочно кинулся искать брошюрку с расписанием движения поездов. Меня постигло большое разочарование: как раз с сентября месяца электрички до Чернокаменска ходили только с одиннадцати часов утра. Я, честно говоря, предпочёл бы убраться пораньше. Так, но есть ещё и автобусы, наверняка они идут раньше.

Я налил себе полстакана коньяка, хлопнул и задумался. Конечно, если я сбегу, то полностью окажусь под подозрением, но нет же у меня иного выхода – отправившись завтра к следователю, я рискую потерять виртуальный мир навсегда. Даже если бы вероятность эта составляла только процентов десять, я и то, наверное, не стал бы рисковать. А тут она, вероятность, неизмеримо выше.