Другой остров Джона Булля - Шоу Бернард Джордж - Страница 31

мужчины могут плакать. Пожалуйста, не надо. Бродбент. Я не плачу. Я-я-я... я предоставляю это вашим сентиментальным

ирландцам. Вы думаете, я бесчувственный, потому что я сухой, сдержанный

англичанин и не умею красно говорить о своих чувствах? Нора. Мне кажется, вы сами не знаете, что вы за человек. Кем-кем, а

бесчувственным вас не назовешь. Бродбент (обижен). Вы сами бесчувственная! Вы такая же бессердечная, как

Ларри! Нора. А что я должна была сделать? Броситься вам на шею, как только вы

сказали первое ласковое слово? Бродбент (бьет кулаком по своей непонятливой голове). Какой же я дурак!

Какая же я скотина! Ведь это только ваша ирландская застенчивость. Ну

конечно! А на самом деле вы согласны? Ведь да? А? Правда? Да, да, да? Нора. Неужто вам непонятно, что я теперь могу остаться старой девой, если

предпочту эту участь, но замуж мне уже ни за кого нельзя выйти, кроме

вас? Бродбент (хватает ее и стискивает в объятиях с глубоким вздохом облегчения и

торжества). Ну, слава богу! Вот и отлично! Я так и знал, что в конце

концов вы тоже поймете, как это будет хорошо для нас обоих. Нора (испытывая лишь неудобство, а отнюдь не восторг от его пылкости). Вы

ужасно сильный и, право, злоупотребляете своей силой... Я совсем не о

том думала, хорошо это будет для нас или нет. Когда вы меня здесь

застали и я позволила вам приласкать меня и поплакала у вас на груди, я

это сделала просто так - ну, потому, что была несчастна и мне так

хотелось утешения! Но как же я после этого позволю другому мужчине

дотронуться до меня? Бродбент (растроган). Это очень мило с вашей стороны, Нора. В высшей степени

деликатно и женственно. (Рыцарски целует ей руку.) Нора (глядя на него вопросительно и с некоторым сомнением). А вы сами - если

бы вы позволили женщине плакать у себя на груди, ведь до другой вы уже

не могли бы дотронуться? Бродбент (несколько смущенно). Конечно, я бы не должен. Мне бы не следовало.

Но, по совести говоря, если мужчина - сколько-нибудь приятный мужчина,

то его грудь - это крепость, которой приходится выдерживать не одну

осаду. По крайней мере это так у нас, в Англии. Нора (сухо, с раздражением). Так лучше вам жениться на англичанке. Бродбент (морщась). Нет, нет! Англичанки, на мой вкус, слишком прозаичны,

слишком материальны - просто какие-то ходячие бифштексы. Меня влечет к

идеальному. А у Ларри как раз противоположный вкус. Он любит

плотненьких и бойких, таких, чтобы сами шли ему навстречу. Это очень

удобно: мы поэтому никогда не влюблялись в одну и ту же женщину. Нора. Вы смеете говорить мне в глаза, что вы уже раньше были влюблены? Бродбент. Господи! Ну конечно, был. Нора. Я не первая ваша любовь? Бродбент. Первая любовь - это всегда капелька сумасбродства и очень много

любопытства; ни одна уважающая себя женщина на это не польстится. Нет,

моя дорогая Нора, с этим я давно покончил. Любовные истории всегда

кончаются ссорой. А мы не будем ссориться. Мы построим прочный семейный

очаг - муж и жена, комфорт и здравый смысл, ну и, конечно, сердечная

привязанность. А? (Обнимает ее уверенным жестом хозяина.) Нора (уклоняясь, холодно). Я не хочу подбирать остатки после другой женщины. Бродбент (не выпуская ее). Никто вас не просит, сударыня. Я еще ни одной

женщине не предлагал руки. Нора (строго). Почему же вы этого не сделали, если вы порядочный человек? Бродбент. Видите ли, они по большей части были уже замужем... Успокойтесь. Я

никому не сделал зла. А кроме того, нехорошо все валить на меня одного.

Ведь у вас тоже небось были одно-два увлечения? Нора (ощущая укор совести). Да. Я не имею права быть слишком разборчивой. Бродбент (смиренно). Нора, я знаю, что я вас не стою. Ни один мужчина не

стоит женщины, если она по-настоящему хорошая женщина. Нора. О, я не лучше вас. Я должна вам признаться... Бродбент. Нет, нет, только не признавайтесь; гораздо лучше без этого.

Давайте, и я вам не буду ни в чем признаваться, и вы мне тоже. Полное

доверие и никаких признаний - лучший способ избежать ссор. Нора. Не думайте, что это что-нибудь такое, чего я должна стыдиться. Бродбент. Я и не думаю. Нора. Никого больше не было возле меня, кого бы я могла полюбить; поэтому я

и оказалась такой дурочкой и вообразила, будто Ларри... Бродбент (сразу отметает эту возможность). О, Ларри! Из этого бы все равно

ничего не вышло. Вы не знаете Ларри так, как я его знаю, дорогая. Он

решительно не способен радоваться жизни; он не сумел бы сделать женщину

счастливой. Умен, как бес, но жизнь для него слишком низменна; он

никого и ничего не любит. Нора. В этом я убедилась. Бродбент. Ну конечно. Нет, дорогая, поверьте мне, это счастье для вас, что

вы с ним развязались. Вот! (Сгребает ее в охапку и прижимает к груди.)

Здесь вам будет гораздо лучше. Нора (привередничая, как истая ирландка). Не надо. Мне это не нравится. Бродбент (неукротимо). Привыкнете - и понравится. Не сердитесь на меня: это

непреодолимая потребность моей природы - время от времени кого-нибудь

потискать. А вам это полезно - у вас от этого разовьются мускулы и

фигура станет лучше. Нора. Ну-ну! Это такие манеры у вас в Англии? Вам не стыдно говорить о таких

вещах? Бродбент (теперь он окончательно разошелся). Ни капельки! Честное слово,

Нора, жизнь - великолепная штука! Пойдем погуляем, что тут сидеть в

душной комнатушке. Мне здесь тесно! Я жажду простора! Идем. Ну, раз,

два, три - поехали! (Подхватывает ее под руку и увлекает в сад, как

ураган сухой листочек.)

В тот же вечер, попозже, на холме возле большого камня

кузнечик снова наслаждается солнечным закатом. Но теперь

нет ни Кигана, который развлекал бы его беседой, ни

Патси Фарела, в которого он мог бы вселить страх. Он

поет в одиночестве, пока на холм не поднимаются рука об

руку Нора и Бродбент. Бродбент по-прежнему весел и

самоуверен; Нора же, почти в слезах, отворачивается от

него.

Бродбент (останавливается, вдыхая горный воздух). Ах! Прекрасный вид!

Отличное местечко! Самое подходящее для отеля и спортивной площадки.

Сюда мы приезжали бы играть в гольф. С пятницы до вторника, плата за