Операция «Яростный полдень» - Михайловский Александр - Страница 7

– Дожились… – с горькой иронией сказала королева-мать, – важнейшие новости об изменении международного положения мы узнаем из сообщений Бухарестского радио, а не от министерства иностранных дел. Впрочем, и болгары тоже хороши. Не в первый раз они наносят удар в спину бывшим союзникам…

– А разве у царя Бориса в таких обстоятельствах был какой-нибудь иной выход? – спросил майор Думитреску. – Никто из нас не хочет, чтобы его дом превратился в поле боя, а близкие люди стали заложниками и невинными жертвами чужой войны.

– У Румынии положение совсем другое, нежели у Болгарии, – сказала королева-мать. – Наш Антонеску на войну с большевиками побежал радостно почти вприпрыжку – а все потому, что Сталин потребовал вернуть ему территории, которые мы украли у русских по итогам их Великой смуты. Да и, в любом случае, пока я для Румынии никто и ничто. Ни один министр или генерал и не подумает выполнять мои указания.

– Есть люди, для которых преданность монархии находится превыше всех прочих обстоятельств, – сказал майор Думитреску. – Я говорю о дивизионном генерале Георгиу Михаиле, который сейчас в отставке, но тем не менее имеет большой авторитет в армии. Сейчас, когда Антонеску больше не стоит между вами и страной, было бы неплохо призвать к объединению все здоровые силы нации…

– Если учитывать, что на все у нас только несколько часов, то это непростая задача, – сказала вдовствующая королева-мать. – И в первую очередь мы должны объявить, что Антонеску настолько сошел с ума, что с оружием в руках напал на моего сына. В первой сводке необходимо сообщить, что Михай только ранен, а не убит, и лишь потом, когда наша власть укрепится, мы сможем сказать, что он умер от ран. Сейчас мы с вами, поручив раненых и убитых заботам врачей и священников, возьмем с собой всех ваших людей, что остались на ногах, и поедем в Дом Радио делать наше первое официальное сообщение. Там будет наша временная штаб-квартира, и именно туда нужно будет доставить всех тех людей, которые понадобятся для взятия реальной власти. И главный человек, если мы сумеем его уговорить, это Георгиу Михаил – он одновременно займет посты премьер-министра, военного министра и министра иностранных дел. Позже на каждую из этих должностей мы подберем отдельного человека, но сейчас машина должна крутиться в том виде, в каком ее создал господин кондукатор. Видит Бог, мы с Антонеску совсем не были врагами, просто обстоятельства сложились так, что, спасая государство, мы вынуждены действовать экстраординарными методами. Ну давай те же, не стойте, господин Думитреску! Вы сами сподвигли меня на это, так что теперь мы должны двигаться вперед и только вперед. Почетную капитуляцию Румынии необходимо предложить господину Сталину раньше, чем танки русских из будущего дойдут до бухарестских улиц.

3 июня 1942 года, Третий рейх, Бавария, резиденция Гитлера «Бергхоф».

Известия о том, что случилось в Румынии и Болгарии, достигли ушей Гитлера почти одновременно. При этом взрыв яростных эмоций, который этот злобный мизерабль обрушил на окружающих, был смягчен только предварительным ожиданием очередных неудач. Летняя кампания началась для вермахта с разгрома группы армий «Юг», и вот теперь цепь поражений продолжилась стремительным разгромом Румынии и предательством Болгарии. Ни больше, ни меньше. Гитлера не удивила даже двухнедельная пауза между этапами большевистского наступления. В прошлом году немецкие панцеры, достигнув берегов Днепра, точно так же сделали на этом рубеже короткую остановку, необходимую для подвоза снабжения и подтягивания пехоты, а потом рванули дальше на восток… прямо в мясорубку генерального Смоленского сражения.

– Мой фюрер, – сказал Гейдрих, когда Гитлер перебесился и мог соображать более-менее здраво, – большевики и их покровители сосредоточили против румынской армии подавляюще превосходящую группировку. Фронт по Пруту еще не устоялся, войска были надломлены предшествующими поражениями и отсутствием немецкой поддержки, а большевики и их покровители еще не растратили своего наступательного порыва и были воодушевлены предшествующими победами. Поэтому, как только большевики решили, что пришло время снова наступать, у генералов Антонеску не оказалось ни единого шанса, а сам он запаниковал, не зная, что делать. Возможно, в этих условиях наиболее разумным решением ему показалось свалить всю вину за поражение на короля, обвинив того в пацифизме и пособничестве врагу. Дурацкая, скажу я вам, идея…

– Но, мой добрый Рейнхард! – возопил Гитлер, патетическим жестом вздымая вверх руки, – я все равно не понимаю, почему он лично отправился арестовывать этого щенка Михая, а не послал за ним солдат? В результате наш друг погиб, а в Румынии торжествует либерализм в самых гнусных его формах.

– В отсутствие самого высшего начальства солдаты могли и не подчиниться подобному приказу, – ответил Гейдрих, – и даже, более того, неудачная попытка ареста короля могла вызвать стихийный бунт и крах румынского государства в той форме, в какой мы привыкли его видеть, что в итоге и получилось. Именно поэтому я назвал эту затею дурацкой. Теперь, пока ситуация окончательно не утрясется, Румынией руководит временная правительница – Ее Величество вдовствующая королева-мать Елена Греческая и Датская, которую поддерживают все круги общества, кроме крайне левых и крайне правых.

– Если король Михай был лопоухим и неопытным щенком, то его мать – это опытная матерая сука, сумевшая захватить власть, на которую она не имела никакого права! – в запале воскликнул Гитлер.

Гейдрих вкрадчиво произнес:

– Как докладывают мои люди, за то, что она в считанные часы сумела договориться с русскими из будущего и большевиками о весьма почетных условиях капитуляции, в Румынии королеву Елену считают почти святой. Теперь Румыния воюет на совсем другой стороне и рассчитывает с полным правом войти в число держав-победителей, в то время как мы и самые преданные наши союзники окажемся в числе побежденных.

– Но почему, мой добрый Рейнхард, почему эти румыны с такой легкостью отдались под покровительство Сталина? – снова воскликнул Гитлер. – Разве же мы не были к ним достаточно добры и не разрешили брать себе столько земель на юге России, сколько они смогут удержать?

– Побеждающая в войне сторона всегда обрастает союзниками, в то время как терпящая поражение остается в одиночестве, – ответил тот. – Наш посол в Турции фон Папен сообщает, что политики в Анкаре, забывшие и думать о союзе с Германией, теперь колеблются, мучимые выбором между русскими большевиками и Великобританией. Душа тянет их к рыжим островитянам, а вот рациональная составляющая разума говорит, что сила сейчас не на стороне империи, над которой никогда не заходит солнце…

– Какая гнусная неблагодарность! – вскричал Гитлер. – Улыбаться, кланяться, и в то же время прятать за спиной отравленный нож! Но хуже турок могут быть только болгары – вот уж воистину славянские недочеловеки! Мы дали им Македонию, Южную Добруджу, прирезали куски от Греции, а они отплатили нам за это самой гнусной изменой!

Гейдрих ответил:

– В первую очередь царь Борис желает сохранить все свои приобретения после того, как мы потерпим от русских непременное, по его мнению, поражение. Если бы он хоть немного промедлил с этим решением, то, сокрушив Румынию, русские сами объявили бы ему тридцатиминутную войну, в результате которой Болгария могла потерять даже больше, чем приобрела в союзе с Германией.

– Тридцатиминутную войну?! – ошарашенно повторил Гитлер, пораженный такой скоростью блицкрига. – Мой добрый Рейнхард, да как такое вообще возможно?!

– Именно так и было в том, ином мире, где я провел целых четыре месяца, – кивнул Гейдрих. – Болгария капитулировала через тридцать минут после начала боевых действий, да и войны как таковой не случилось. Болгарские солдаты не стали стрелять в русских братушек, а тридцать минут потребовались на разные бюрократические проволочки. Вот и в этот раз, совершив переворот, царь Борис лишь срезал угол, избавив себя от необходимости подписывать даже почетную капитуляцию. Очевидно, территориальные вопросы он обговорил с господином Сталиным заранее, и теперь все, что Болгария приобрела в союзе с Германией, так и останется в ее владении. Увы, такова участь малых стран – вроде той же Румынии, Болгарии или даже Венгрии, во всем зависящих от милостей старшего партнера. А мы, даже подозревая возможную измену, не могли их оккупировать, поскольку после Смоленского побоища у нас на это уже больше не было лишних войск.