Операция «Яростный полдень» - Михайловский Александр - Страница 6

Ее окончательный план заключался в том, что она довезет своего сына до болгарской границы, отправит его на ту сторону, после чего вернется в Бухарест и будет с румынским народом до самого его конца. Но каждый человек строит свои планы, а что из этого получится, известно только тому, кто взирает на все происходящее с небес, да еще, пожалуй, трем мойрам, которые прядут, отмеряют и обрезают нити человеческих судеб.

1 июня 1942 года. 23:55. Бухарест, улица Пиктора Григореску, 24 вилла Casa Nоуа (жилая часть королевского дворца)[5].

Мысль о том, что бежать из Бухареста лучше где-нибудь ближе к полуночи, пришла одновременно и королеве-матери Елене, и диктатору Иону Антонеску. А то утром может оказаться, что придется сматываться второпях, когда русские танки будут уже входить в румынскую столицу с другой стороны города, а в воздухе завоют винты их ужасных летательных аппаратов, выбрасывающих в ключевых местах города охотничьи команды. Были уже, знаете ли, прецеденты в Риге, когда никто из тамошних нацистских деятелей не сумел уйти от возмездия.

Да-да, совесть была нечиста не только у Антонеску, но и у короля с королевой-матерью. Ведь год назад они был совсем не против грядущей войны, затевавшейся ради расширения их королевских владений. И именно кондукатор-диктатор разрешил Елене Греческой и Датской вернуться в Румынию и жить вместе с несовершеннолетним королем. И вообще они с Антонеску жили душа в душу ровно до тех пор, пока румынская армия не стала терпеть одно поражение за другим. Вот придут большевики и начнут задавать неудобные вопросы; а их покровители, говорят, такие злопамятные, что способны спросить и о том, о чем ты и сам давно забыл.

И так уж получилось, что как раз в тот момент, когда слуги таскали в роскошный Хорьх личные вещи короля, а сам он стоял рядом, поглядывая на часы, потому что маман задерживалась с выходом (ох эти женщины, в соревновании на скорость сборов они легко проиграют черепахам), во двор королевской резиденции через опрометчиво открытые ворота завернули два грузовика с вооруженными людьми Иона Антонеску. Собираясь в свой эпический драп, диктатор-кондукатор озаботился вооруженной и лично преданной охраной. А вот и он сам – подъехал на таком же Хорьхе, как у короля, и теперь с пистолетом в руке идет прямо к Михаю, злобно скаля зубы. Мол, сейчас прольется чья-то кровь!

– Сбежать вздумал, щенок! – заорал он еще издали, и уже обращаясь к спрыгивающим с грузовиков солдатам своей личной охраны добавил: – А ну хватайте его, парни, да поскорей!

Румынский диктатор был введен в заблуждение малым количеством находящихся на виду королевских гвардейцев и повел себя несколько опрометчиво. Впрочем, если бы не начальственная команда, никто бы ничего и не предпринял. Бывали случаи, когда высокопоставленных особ арестовывали и даже расстреливали в присутствии их охраны, а та без приказа не шевелила и пальцем, если с другой стороны была такая же высокопоставленная особа. Но тут все пошло совсем по-другому. Молодой король сначала испугался окрика диктатора-кондукатора, а потом разозлился. Какой-то хмырь, просравший к нынешнему моменту все подряд, включая страну и собственную голову, будет приказывать арестовать его, урожденного Гогенцоллерна-Зигмаринена по отцу и Глюксбурга по матери?

– Охрана!! – во всю мощь своих молодых легких заорал он, – к оружию! На вашего короля покушаются!

И тут, изо всех темных углов стали набегать вооруженные королевские гвардейцы – словно только этого и ждали. Никто из них не спал, все были одеты, при оружии и в весьма возбужденном состоянии. По плану королевы-матери всему их подразделению предстояло сопроводить короля до болгарской границы, а потом, поступив в ее распоряжение, вернуться в Бухарест, чтобы разделить с ней судьбу столицы и всей Румынии. Командовал королевскими телохранителями майор Антон Думетреску, безраздельно преданный королевскому семейству; людей в охрану он подбирал соответствующих. Будь перед ними хоть Антонеску, хоть сам Гитлер – если есть приказ, драться против них следует не жалея ни своей, ни чужой жизни.

Зажглись фары приготовившихся к отъезду нескольких машин, и в их лучах Антонеску и его люди оказались беспощадно высвеченными, будто лучами прожекторов. Кто из бойцов противостоящих группировок произвел первый выстрел, не установят уже, наверное, и на Страшном Суде, хотя не исключено, что это был сам Антонеску. Перестрелка вспыхнула внезапно и в считанные секунды дошла до той точки ожесточения, когда две схлестнувшиеся группы людей расстреливали друг друга в упор, дрались прикладами, ножами, кулаками, да и просто зубами. Молодой король упал под пулями одним из первых, и именно над его телом разгорелась самая жаркая схватка.

Все кончилось так же внезапно, как и началось. Майор Думитреску вытолкнул оцепеневшего солдата с места стрелка в бронеавтомобиле сопровождения и, не колеблясь, практически в упор, открыл по нападавшим огонь из спаренного крупнокалиберного зенитного пулемета Гочкиса. Яростный грохот, багровое пламя, слепящее в ночи, и тяжелые пули на куски разрывали человеческие тела, не делая различия между своими и чужими. Такой пуле совершенно не важно, сколько на ее пути оказалось слоев человеческого мяса, поэтому Ион Антонеску, укрывшийся за спинами своих охранников, был скошен вместе с ними. Когда в магазинах пулемета закончились патроны (Гочкисы имели магазинное питание), то немногочисленные люди Антонеску, счастливым произволом судьбы избежавшие общей злой участи, стремились поскорее покинуть это место, затерявшись в темноте, а королевские гвардейцы, которых уцелела почти половина, отирали трудовой пот, стараясь понять, что же все-таки это было.

И только тут на месте событий появилась королева-мать, которая бежала-бежала к своему сыну, но так и не добежала до него вовремя. Ее Михай, кровиночка, единственный сынок, надежа и опора, гордость материнского сердца, пробитый сразу несколькими пулями, истекал кровью на брусчатке двора. Королева-мать была достаточно опытной медсестрой, на протяжении своей медицинской «карьеры» повидавшей множество тяжелораненых, и ей сразу стало понятно, что вместо истошных криков «доктора-доктора» лучше позвать священника, а заодно и гробовщика. Поездка в Болгарию сразу потеряла свой смысл, а заодно земля ушла и из-под ног самой Елены Греческой и Датской… Ведь без своего сына она в Румынии никто и ничто – бывшая жена бывшего короля.

Что касается господина Антонеску, то его не сразу-то и опознали в куче человеческого мяса, нарубленного на куски тяжелыми пулями. Словив в плотной толпе сразу несколько попаданий, он по большей части превратился в мясной фарш. Точному опознанию поддавались: голова, правая нога и окровавленные лохмотья маршальского мундира. Понять, что что-то пошло не так, этот человек успел, а вот испугаться – уже нет.

– Мужайтесь, мадам, – сказал майор Думитреску внезапно осиротевшей королеве, – ваш сын погиб, но Румыния еще жива!

– Кто я для Румынии? – с горечью ответила женщина, – и что для меня эта страна, забравшая у меня единственного сына, что был всем смыслом всей моей жизни?

– Вы – Её Величество Королева-мать Румынии, а не просто мать румынского короля, – сказал майор Думитреску, – и все мы – ваши верноподданные. Если хотите, то я и мои люди принесем вам присягу прямо сейчас.

– Погодите с присягой, – сказала Елена, вытерев слезы, – это всегда успеется. Пока мне достаточно вашего слова. В первую очередь я, конечно, хотела бы оплакать своего сына, но сейчас на это совершенно нет времени. Еще несколько часов – и тут будут танки русских из будущего, после чего все мы умрем или необратимо изменимся… и этому факту требуется смотреть прямо в лицо. Вы лично, господин Думитреску, что предпочтете: изменение или смерть?

– Я думал, вы знаете, что произошло в Болгарии, и именно потому так торопитесь уехать, – медленно произнес начальник королевской охраны. – Час назад по радио передали, что в Болгарии переворот. Спасая себя и государство от ужасов войны, царь Борис отстранил от власти правительство Богдана Филова и объявил Войну государствам Румынии, Германии, Венгрии и Италии. Теперь в Болгарии правит отечественный фронт: чудовищная коалиция из коммунистов, монархистов и примкнувших к ним мелких припал. Судя по тому, как гладко это было проделано, операция готовилась давно и в очень глубокой тайне…