Приз варвара (ЛП) - Диксон Руби - Страница 25

Это все, о чем я когда-либо мечтал. Тем не менее, мой кхай мне отказывает. На короткое, но судьбоносное мгновение я его ненавижу. Я ненавижу его за то, что он не признает ее моей и не резонирует. Мои руки сжимаются вокруг нее, и я заставляю себя делать глубокие вдохи. Я должен сохранять спокойствие. Ти-фа-ни станет моей, в нужный час. Если не сейчас, то скоро. Мне просто нужно смиренно дождаться, когда ее кхай споет моему или мой ее. Так и будет.

Скрепя сердце, я поднимаюсь с ее шкур. Приближается утро, и я должен выскользнуть из ее пещеры и вернуться в свою, прежде чем кто-либо нас увидет. Она не хочет, чтобы ее расспрашивали, а я не хочу затруднять ее неприятностями. Однажды настанет день, когда я смогу с гордостью объявить племени, что она моя, и хотя у меня сводит живот от того, что я должен украдкой отсюда сбегать, ради нее я готов забыть о гордости.

Я завязываю обратно шнурки своих леггинсов, и у меня твердеет член, как только мои мысли возвращаются к прошлой ночи, и к тому, как Ти-фа-ни двигалась надо мной, как она целовала мою кожу. Близость с ней превзошла все мои ожидания. Я знаю, что происходит в шкурах — видел, как другие овладевали своими парами. В настолько переполненных пещерах обеспечить полную приватность просто невозможно. Но у людей на это, кажется, свои взгляды, и это объясняет широкие самодовольные улыбки некоторых спаренных мужчин. Я с нетерпением жду возможности открыть это неизвестное с Ти-фа-ни.

Я все еще полностью зациклен на мыслях о ней, когда отодвигаю занавес приватности, прикрывающий вход в их пещеру, и вхожу в главную пещеру. Может, именно поэтому я не осознаю, что у центрального кострища находится Хассен, до тех пор, пока он не бросает на пол копье, которое точил, и набрасывается на меня.

— Предатель! — рычит он, сбивая меня с ног. — Она принадлежит мне!

От его слов меня охватывает всплеск чувств. В общих чертах мне понятен его гнев. По его мнению, я действую у него за спиной и краду женщину, которую он добивается. Но моя собственническая потребность на владение пронзает меня насквозь, подавив все прочие мысли.

Ти-фа-ни моя. Никто не прикоснется к ней, кроме меня. Сладким соком ее влагалища не будет упиваться никто, кроме меня. Она принадлежит мне целиком и полностью. Она моя пара.

Тело Хассена врезается в мое, и он тянется к одному из моих рогов, чтобы, вывернув его, заставить меня сдаться. Никогда. Я сильнее, чем он, поэтому резким ударом вытянутой руки я отбиваю его в сторону и, перекатившись, вскакиваю на ноги.

— У тебя нет никакого права претендовать на нее.

Рыча на меня, он опускает голову, нацелившись рогами в меня. Это признак агрессии.

— Она станет моей, а ты пытаешься украсть ее у меня из-под носа!

— Она не твоя! — прокричав эти слова, я бросаюсь вперед, и мои рога врезаются в его. Мы бодаемся друг с другом, шаркая ногами по каменному полу. Ухватив друг друга за руки, мы боремся, пытаясь одержать верх. Но я никогда не сдамся. Ти-фа-ни моя и о том, чтоб проиграть ему, не может быть и речи.

Он ногой делает мне подсечку, и я падаю на колено. Мгновение спустя он снова набрасывается на меня, и мы еще раз перекатываемся по полу, но я беру верх. Усевшись ему на грудь, я хватаю его за волосы, а он рычит на меня.

— А ну прекратить!

Через бешено колотящийся пульс в ушах я туманно слышу голос Аехако. Несмотря на ранний час, в пещере сейчас, пожалуй, многовато шума. Сквозь стук моего сердца проникают вопли, гневные крики и громкие охи.

Разъяренная рука хватает меня за рог и стаскивает меня, опрокинув на спину. Аехако смотрит на меня сверху вниз.

— Живо положили этому конец!

Я отбрасываю его руку и медленно поднимаюсь на ноги. В пещере полно народу, большинство из которых только что проснулись. Ти-фа-ни одна из них, и в ужасе и замешательстве она смотрит на меня, когда я нависаю над Хассеном. Неподалеку тихо разговаривают Таушен с Вазой, и их лица излучают гнев. Бек выглядит так, будто готов ввязываться в драку и присоединиться к Хассену, чтобы разобраться со мной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Все это… так неправильно. Не я начал это, но мне не следует это продолжать.

— Что на вас нашло? — кричит Аехако, свирепо глядя то на меня, то Хассена. — Вы деретесь, как два дурно воспитанных комплекта!

Я оглядываюсь и смотрю на Ти-фа-ни. Теперь ее окружают Кайра, пара Аехако, и Джоси. Все три женщины выглядят шокированными представлением, представшим перед их глазами, и я совсем не удивлен. Не так уж часто самцы племени дерутся. Но я отказываюсь чувствовать за это вину. За свою пару я буду драться.

Хассен, глядя на меня с ненавистью, медленно поднимается на ноги. Он вытирает кровь из уголка рта, и я потрясен, увидев ее. Я даже не осознавал, что врезал ему.

— Это я затеял драку.

— Почему? — Аехако встает между нами, как если бы мы собирались снова запустить когти друг в друга.

— Потому что я застал его, покидающим шкуры Теф-и-нии! — ноздри Хассена раздуваются от гнева, а его кулаки сжимаются. — Он задумал украсть ее, пока мы заняты состязаниями, добиваясь ее расположения!

Поблизости негромко гортанно рычит Бек.

Тыча в него пальцем, Аехако качает головой.

— Даже не помышляй об этом. — Он смотрит на меня, и в его обычно смеющихся глазах виден упрек. — Это правда?

Я выпрямляюсь в полный рост.

— Она моя пара.

Раздаются еще больше гневных рыков.

Брови Аехако приподнимаются.

— Вы резонируете?

— Еще нет.

Он возмущенно смотрит на меня.

— Значит, вы оба решили стать парой сердца, и соревнование должно закончиться?

Я молчу. Я не высказал свои мысли Ти-фа-ни, и мне стыдно, что я сделал это именно сейчас.

— Ну? — Аехако смотрит мимо меня, на людей. — Ты готова подтвердить, что вот этот является твоей парой сердца до тех пор, пока один из вас не начнет резонировать другому?

Мое тело напрягается, и я хочу слышать, как эти слова исходят из ее уст. Я хочу, чтобы она подтвердила свои права на меня. Хочу показать другим, что она ко мне неравнодушна, как и я к ней. Что связь между нами очень реальна.

Однако Ти-фа-ни застыла на месте. Все ее тело дрожит, и она натягивает шкуры на плечи потуже. Ее обычно смуглое лицо побледнело, а ее нервный взгляд метается между всеми разгневанными мужчинами.

На меня она вообще не смотрит, и у меня замирает сердце. Значит, сегодня она не станет на меня претендовать.

Аехако хлопает меня по плечу.

— Ну… вот тебе и ответ, друг мой. Какие бы то ни было у тебя притязания на нее, они лишь в твоем воображении. Если ты хочешь заполучить ее благосклонность, будет справедливо, если ты присоединишься к состязанию наряду с другими, или же мы все это отменим.

Я сжимаю челюсти, но вынуждаю себя кивнуть головой.

— Тогда я присоединюсь к состязанию.

— Что за вздор! — заявляет Хассен. Размахивая руками, он уходит, чтобы вернуться в свои шкуры. — Какое-то сумасшествие! Все это состязание, которое все никак не заканчивается, как надлежало бы.

— Он говорит верно, — указывает Аехако, сурово глядят на людей. — Мы не особо разбираемся в ваших обычаях, но наверняка в какой-то момент игра же должна закончится?

— Е… еще один раунд, — заикаясь, лепечет Джоси. — Один значительный раунд, после которого будет выбран победитель.

— Тогда это решает проблему. — Аехако кивает мне. — Больше никаких драк. Понял?

Я понял. Мне понадобятся все мои силы и навыки, чтобы превзойти других, потому что все они теперь будут плестись у меня за спиной.

ТИФФАНИ

Я весь день прячусь в своей пещере.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мне совершенно не стыдно за то, чем мы с Салухом занимались. Я в восторге от всего происшедшего. Но мне стыдно за то, что нас застукали. За то, что остальные уставились на меня с такой яростью и упреком, и я не могу их в этом винить. Я заставляла их прыгать через горящие обручи — благодаря состязаниям Джоси — чтобы заполучить мою «благосклонность», а после всего этого я укладываю в свою постель другого парня? Естественно, что они взбесились. Ша-кхаи не нетерпимы и не любят осуждать других, и я подозреваю, что если бы я впустила в свои шкуры Хассена или любого другого, они бы и глазом не моргнули. Других мужчин сильно расстроило именно то, что Салух даже не участвовал в состязаниях, дабы претендовать на меня.