преувеличенно презрительное отношение к христианам. Тэннер. Вы когда-нибудь слышали подобное, Генри? Стрэйкер. Да, моя сестра тоже так говорила. Она одно время служила кухаркой

в еврейской семье. Мендоса. Я не смел с ней спорить и не мог бороться с представлением, которое

в ней так укоренилось. Всякое другое препятствие я сумел бы преодолеть.

Но ни одна женщина не простит мужчине сомнения в деликатности ее

привычек. Все мольбы мои были напрасны, она постоянно возражала, что

она для меня недостаточно хороша, и советовала мне жениться на одной

трактирной служанке по имени Ребекка Лейзерус, которую я терпеть не

мог! Я грозил покончить с собой, - она предложила мне пакетик

персидского порошка для этой цели. Я намекнул, что способен на

убийство, - с ней сделалась истерика; и провалиться мне на этом месте

я уехал в Америку только для того, чтобы ей не мерещилось во сне, будто

я пробираюсь к ней в комнату с ножом в руках. В Западных штатах я

столкнулся с одним человеком, которого разыскивала полиция за

ограбление поездов. Это он подал мне мысль уехать на юг Европы и

заняться ограблением автомобилей: спасительная мысль для

разочарованного и отчаявшегося человека. Он снабдил меня

рекомендательными письмами к людям, которые могли финансировать это

предприятие. Я организовал концерн. И вот я здесь. Как всякий еврей,

благодаря своему уму и воображению я оказался во главе дела Но хоть я и

не чужд расовой гордости, я бы все отдал, чтоб быть англичанином. Я

веду себя, как мальчишка, - вырезаю на деревьях ее инициалы и черчу на

песке ее имя. Оставшись один, я бросаюсь на землю, рву на себе волосы и

кричу: "Луиза!.." Стрэйкер (пораженный). Луиза? Мендоса. Да, так ее зовут: Луиза Стрэйкер. Тэннер. Стрэйкер? Стрэйкер (вне себя от негодования, привстает на колени). Слушайте, вы! Луиза

Стрэйкер - это моя сестра. Поняли? Что вы там за вздор про нее несете7

Какое вам дело до нее? Мендоса. О, драматическое совпадение! Вы - Генри, ее любимый брат? Стрэйкер. Какой я вам Генри? Что это еще за фамильярности со мной и с моей

сестрой? Скажите еще слово, и я из вас дух вышибу. Мендоса (с величайшим спокойствием). Можете, только обещайте мне, что вы ей

об этом расскажете. Она вспомнит о своем Мендосе; а мне ничего больше

не нужно. Тэннер. Вот истинное чувство, Генри. Вы должны отнестись к нему с уважением. Стрэйкер (злобно). Просто трусит. Мендоса (вскакивая). Трусит?.. Молодой человек! Я происхожу из семьи

знаменитых боксеров, и вашей сестре хорошо известно, что вы против меня

- все равно что детская колясочка против вашего автомобиля. Стрэйкер (втайне струхнув, поднимается все же с колен с видом бесшабашного

забияки). Подумаешь, испугали! Я вам покажу Луизу! Луиза! Для вас и

"мисс Стрэйкер" достаточно хороша! Мендоса. Я хотел бы, чтоб вы ее в этом убедили. Стрэйкер (задохнувшись от злости). Слуш... Тэннер (быстро встает и становится между ними). Перестаньте, Генри. Ну,

положим, вы побьете президента, но вы же не можете перебить всю Лигу

Сьерры? Сядьте на свое место и успокойтесь. Даже кошка смеет смотреть

на короля; и даже президент бандитов смеет смотреть на вашу сестру.

Вообще эта семейная спесь - пережиток прошлого. Стрэйкер (повинуясь, но все еще ворча). Пусть его смотрит на нее. Но с чего

ему взбрело в голову, будто она когда-нибудь смотрела на него ?

(Неохотно укладывается снова на земле у костра.) Послушать его, так и

правда подумаешь, что она с ним водилась. (Поворачивается спиной и

устраивается поудобнее, собираясь спать.) Мендоса (Тэннеру; кругом все уже спят, и он делается откровеннее, видя, что

остался наедине с сочувственно настроенным слушателем, под усыпанным

звездами небом). Да, вот так это и было, сэр. Разумом она опередила

свою эпоху, но социальные предрассудки и семейные привязанности тянули

ее назад, в глубь темных веков. Ах, сэр, поистине любому порыву наших

чувств можно найти выражение у Шекспира;

Ее любил я. Сорок тысяч братьев

Всем множеством своей любви со мною

Не уравнялись бы...

Дальше я забыл. Конечно, вы можете назвать это безумием, наваждением. Я

способный человек, сильный человек еще десять лет, и я был бы

владельцем первоклассного отеля. Но я встретил ее - и вот перед вами

бандит, отщепенец. Нет, даже Шекспир не в силах передать мои чувства к

Луизе. Позвольте прочесть вам несколько строк, которые я ей посвятил.

Их литературное достоинство, может быть, и невысоко, но они лучше всего

передают мои чувства. (Вынимает из кармана пачку ресторанных счетов,

исписанных неразборчивым почерком, и, встав на колени, помешивает

палочкой в костре, чтобы он разгорелся ярче.) Тэннер (резко хлопнув его по плечу). Послушайте, президент, бросьте это в

огонь. Мендоса (изумленно). Что? Тэннер. Вы губите свою жизнь ради жалкой мании. Мендоса. Я знаю. Тэннер. Нет, вы не знаете. Не может человек сознательно совершать над собой

такое преступление. Как вам не стыдно среди этих царственных гор, под

этим божественным небом, вдыхая этот чудесный теплый воздух - говорить

языком третьеразрядного писаки из Блумсбери! Мендоса (качая головой). Когда утрачена прелесть новизны, Сьерра ничуть не

лучше Блумсбери. К тому же эти горы навевают сны о женщинах - о

женщинах с прекрасными волосами. Тэннер. Короче говоря - о Луизе. Ну, мне они не навевают снов о женщинах,

друг мой. Я застрахован от любви. Мендоса. Не хвалитесь раньше времени, сэр. В этих краях иногда снятся

странные сны. Тэннер. Что ж, посмотрим. Спокойной ночи. (Ложится и устраивается поудобнее,

готовясь заснуть.)

Мендоса, вздохнув, следует его примеру; и на несколько

мгновений в горах Сьерры воцаряется тишина. Потом

Мендоса садится и умоляюще говорит Тэннеру:

Мендоса. Ну хоть несколько строчек, пока вы еще не заснули. Мне, право,

очень хочется услышать ваше мнение. Тэннер (сонным голосом). Валяйте. Я слушаю. Мендоса. Тебя я встретил в Духов день,

Луиза, Луиза... Тэннер (приподнимаясь). Послушайте, дорогой мой президент, Луиза бесспорно