Путь в никуда (СИ) - "ЛилуЛи" - Страница 3

***

Но ничего не проходило. Кроме, разумеется, времени. С момента смерти Ильи прошёл год. Это был самый кошмарный год для семьи Крестовских. Год за который Данил не произнёс ни слова. После своего рассказа о произошедшем, он посмотрел сначала на мать, потом на отца, затем перевёл взгляд на шокированного брата и вновь замолчал. И всё, ни слова, ни единого мимолётного звука или возгласа за целый, показавшийся его родным бесконечным, год.

Через пару недель после произошедшего, мама начала осторожно говорить Данилу, что пора бы уже вернуться в университет: ” Пятый курс как ни как. Жалко будет бросить. Да и отвлечёшься как раз.» Но Данька по прежнему ни на что не реагировал. Тогда отец принял волевое решение. Он сам съездил в университет, нашёл там деканат юридического факультета и переговорил с деканом. Объяснил, что его сын переживает тяжёлую психологическую травму в связи со смертью своей родственной души. Декан выслушал, посочувствовал и личным распоряжением отправил Крестовского Даниила Александровича в бессрочный академический отпуск.

Всё своё время Данил проводил сидя на кровати, глядя прямо перед собой. Из комнаты он лишь изредка выходил в туалет. Даже есть его приходилось практически заставлять. Мама каждый день плакала, стараясь делать это по потихоньку, чтобы никто не заметил. Отец придерживался позиции, что лучше оставить ребёнка в покое и дать пережить своё горе так, как ему хочется. Но, когда и через полгода абсолютно ничего не изменилось, он очередным волевым решением потащил Даньку по врачам. И началось: терапевт, психолог, психотерапевт, невропатолог. Даже лор.

— А, что? Вдруг он действительно от шока голос потерял и молчит именно поэтому!

Данил покорно ходил за отцом по врачам. Специалисты физических профилей все, как один, заявляли, что: «Молодой человек полностью здоров.» А вот «мозгоправы» хмурились, говорили заумные термины и предлагали полежать в стационаре. На, что отец ответил категорическим отказом.

— Я обещал своему сыну, что не сдам его в «дурку»! — и на этом он окончательно покинул больницу, не слушая возражения врачей, звучавшие ему вслед.

Следующие полгода прошли без изменений: Данил молча смотрел перед собой, мама плакала и пыталась уговорить его начать жить нормальной жизнью, отец вновь вернулся к выжидательной позиции. Один лишь Женька всё это время вёл себя, как ни в чём ни бывало. Он так и не определился, как относиться к рассказу брата, поэтому решил, что пусть всё идёт так, как идёт. А он будет рядом. Разница была лишь в том, что Женя переселился в комнату брата. Он достал из кладовки старый надувной матрас и спал на нём на полу прямо посреди комнаты. В остальном же Женя старался вести себя как обычно. Он улыбался Даньке, желал доброго утра и спокойной ночи, рассказывал, как провёл день, да и просто болтал обо всём на свете. За двоих. Лишь одна тема стала табу, та, что раньше была самой любимой: родственные души.

***

И вот наступила годовщина смерти Ильи. Женя проснулся с ощущением смутного беспокойства. Быстро осмотрев комнату, он увидел брата, который стоял, прижавшись лбом к зеркалу.

— Доброе утро! — позитивно пожелал он. — Ты как?

Данил по-прежнему молчал. Тогда Женька подошёл к нему и обнял со спины. Данил отстранился от зеркала и Женя увидел слёзы на его лице. Сердце на миг замерло, мысли зачастили: «Целый год брат не проявлял никаких эмоций, ни малейшего оттенка. Ему лучше?»

— Дань! Братишка! — зачастил он в унисон этим мыслям. — Давай поговорим! Не важно о чём. Я уже целый год не слышал твой голос. Целый год не знаю, что происходит у тебя в голове. Даже, если всё совсем мрачно, расскажи мне. Я хочу помочь. Чем угодно. Всё, что захочешь!

Данил обернулся и внимательно посмотрел младшему брату в глаза, а затем потянул его за собой к кровати. Они сели по турецки друг напротив друга.

— Хочешь узнать, что в моей голове? — наконец заговорил Данил. И после энергичных Женькиных кивков продолжил, — там только Илья и вечность. Больше мне и не нужно. За это время я придумал в своей голове целый мир. Мы ехали вместе в «Лимбе» и были там счастливы.

— Но ты же не можешь прожить так всю жизнь! В фантазии.

— А, что ещё мне остаётся! — в голосе Данила появлялось всё больше и больше эмоций. — Я не могу оказаться с ним на самом деле. Стоп. Оказаться на самом деле. Если окажусь…

— Эй, эй, эй, ты, что задумал? — паника отобразилась на Женином лице.

— Не волнуйся. Самоубийцы попадают в ад. И нет, я не умею читать мысли, просто у тебя слишком красноречивое выражение лица. Если бы всё было так просто, я бы уже давно вышел в окно, — он невесело усмехнулся. — Но самоубийцы попадают в ад, а мне туда не надо. Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего на свете?

— Чего? — шёпотом спросил Женька.

— Чтобы меня кто-нибудь убил! Случайно или намеренно, не важно. Несчастный случай тоже подойдёт. Впрочем, прежде у меня есть одно важное дело. Ты ещё хочешь помочь?

— Конечно. Но ты ведь не станешь просить меня убить тебя? — жалобно спросил Женя.

— Нет. Я, конечно, не уточнял, но, полагаю, и так очевидно, что убийцы попадают по тому же адресу, что и самоубийцы. Я бы никогда не обрёк тебя на подобное. Понимаешь, я ведь могу и не попасть в лимб. Пётр говорил…

Данил хмуро взглянул на брата.

— Ты ведь не веришь мне. Зачем слушаешь? Ждёшь момент, чтобы начать переубеждать?

Женя ответил таким же хмурым взглядом.

— Я не буду врать, что абсолютно верю в то, что ты говоришь.

Данил резко отвернулся, но Женя быстро схватил его за подбородок и повернул обратно к себе.

— Но я и не могу опровергнуть твои слова. Никто не может. Аргументировано и с доказательствами, по крайней мере. Никто из нас не умирал. Поэтому я решил, что мне достаточно того, что в это веришь ты. Я на твоей стороне, братишка. Всегда!

Данил неуверенно улыбнулся, как будто забыл, как это делается.

— Спасибо. Мне нужно понять, что мне сделать, чтобы попасть именно в лимб, а не в рай или ад.

— Так! А давай-ка для начала ты мне ещё раз всё расскажешь. Впрочем, часть с балконом можно пропустить, — пробормотал Женя, — расскажи разговор с Петром максимально подробно. Будем искать зацепки.

Данил кивнул и повторно рассказал всё, что произошло с ним в поезде «Лимб». Он старательно вспоминал каждое слово, каждую мелочь. И вдруг одна фраза Петра явно перекрыла собой все остальные: «А конкретно в Вашем случае, всё усложняется ещё и тем, что Вы некрещёный. Так, что путь в рай закрыт однозначно и даже не рассматривается. А для ада Вы слишком хороши.»

— Крещение! — закричал Данька на всю квартиру. — Пётр сказал, что я некрещёный, значит в рай точно нельзя, а ада я не заслужил. Вернее, это Илья некрещёный. Просто в тот момент этот проводник ещё не знал, что я не он.

— Но ведь ты то крещёный.

— Меня крестили в два года. Никто не спрашивал моего на то согласия! Да даже, если бы и спросили, что может ответить двухлетний малыш? Я хочу отречься, откреститься или как оно там называется!

Женька ненадолго подвис и возразил:

— Что-то я не разу не слышал о таком. Хотя, я много о чём не слышал. Это ещё не значит, что этого нет. Интернет нам в помощь.

Он вскочил с кровати, стянул со стола ноутбук и вернулся с ним на кровать. Следующие несколько часов они потратили на изучение интересующей темы. Информация была неутешительная. Подобное действие называлось раскрещивание. Официальная информация гласила: «Православная церковь считает абсурдным «аннулирование» крещения, утверждая, что, как нельзя, родившись телом, вернуться в утробу матери, так нельзя, родившись от Духа, перестать быть от него рождённым.» Обряд раскрещивания официально не существует. Порой атеисты проводят что-то подобное, но это всё просто самодеятельность, не имеющая никакого реального веса.

— Да мне плевать! — внезапно заорал Данил. — Я не хочу быть крещёным! В конце-концов, церковь — это просто здание. Бог не сидит в ней. А священники — это просто люди. У них нет с Богом спутниковой связи. Не им решать!