Её (мой) ребенок (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 37

— Я была с вами не знакома, Мария Ильинична. Да и не хотелось мне, чтобы кто-то влиял… Давайте, спишем на гормоны и токсикоз? — дипломатично пытается съехать Кошка.

— Семь лет токсикоз и гормоны?!

— Мам, тормози! Я же сказал — это мой косяк был.

— Как же ты согласилась замуж пойти, если он тебя с семьей не познакомил?!

— Любила… — пожимает плечами Кошкина. — Не думали мы об этом. Думали — позже познакомимся…

— Любила и так легко разлюбила, что даже про дитё не сказала?

— Мам! Не так всё было.

— Так, не так! Эгоисты! — машет на нас рукой мама, не желая слушать. — Я чем виновата, ребенок чем вам виноват! Сошлись, расстались, как коты мартовские. Бессовестные!

Прижимаю крепче Марьяну, пытаясь закрыть ее от маминых обвинений, но она уже разошлась.

— А сейчас что?! Опять март на носу — обнимаетесь? А потом еще одного сделаете и снова поминай, как звали? А я потом внуков по всеми миру искать должна?!

— Мам, хватит. Мы молодые были, глупые, принципиальные. Неправильно себя повели.

— А теперь что — постарели, поумнели, короны сняли? — критически смотрит на нас тёща. — Или опять вожжа под хвост попадет, пузатую ее из дома выставишь?

— Что?! — хватается за сердце мама.

За всем этим давно примолкли Женька и Алёнка. Она тревожно и сердито оглядывает всех за столом. Неожиданно бьёт ладонями об стол. Все вздрагивают. Ловко проползая под столом, залезает к нам третьей.

— Уходите! — обнимая Марьяну за шею смотрит гневно на бабушек. — Вы нас не любите! Уходите!

Улавливаю в ее тоне категорическое интонации Кошки. А она тоже такая была… Это ее слова, просто чуть прямее и наивнее. Без дипломатии.

— Алёна, — прижимает ее к себе Марьяна. — Так нельзя… Это бабушки твои.

— Они нас не любят, — дует губешки. — Они не рады, что мы все нашлись!

— Господи, да мы рады! — прижимает руки к груди мама.

— Ты маму ругаешь. А ты — папу! Молчите!

Бабушки послушно вздыхают.

Так их, царица моя!

Мне приходит смска с магазина мебели. Ура!! Наконец-то. Доставка. Повод слинять из-под обстрела.

— Мебель привезли! — поднимаюсь я. — Родная, поможешь мне там… — многозначительно дергаю бровями.

— Конечно, — тут же подскакивает Кошка. Ну еще бы!

Оставляем мам на расправу Алёнке.

— Аленка, — подмигиваю я. — Не все еще слышали, как ты шедеврально поешь!

Ставлю ее на наше кресло.

— Давай, царевна моя, жги! И еще все стихи, что помнишь. Бабушка Мария обожает стихи!

Смываемся. В прихожей выдыхаем, глядя друг другу в глаза.

— Иди сюда… — обнимаемся. — Ты хорошая мама… А она просто хорошая бабушка.

— Я понимаю…

А потом мы не торопясь, вдвоем весь вечер собираем для Аленки мебель, дожидаясь, пока бабушки натусуются с Алёнкой. И Ольга Павловна ляжет спать, а моя мама поедет к Лене.

Алёнка уже не сердится и активно анимирует обеих бабушек. Между собой вроде бы не ссорятся. И на том — спасибо!

Марьяна периодически поглядывает на меня с недобрым прищуром. И раз на пятый, я зависаю — в чем проблема. Она есть…

Стоя на коленях, надеваем чехол на матрас.

— Кошка моя…

— М?

— Скажи прямо — где я тебе на хвост наступил? В чем претензия?

— Нет претензий.

— Прекрати врать!

— Не вру никогда! — фыркает она.

— Говори, зараза! — заваливаю ее на Аленкин матрасик. — Или звездец тебе!

Трусь небритой челюстью об ее шею и резко, но не больно покусываю. Взвизгивая, хихикает, пытаясь выкрутиться. Кошка боится щекотки!

— Хватит! Хватит!

— Слушаю, — пристраиваюсь сверху, распиная ее.

— Реально нет претензий… просто… немного яда! — оскаливается она, клацая на меня зубами.

— Что я сделал?

— Соврал?… — рассуждает она. — Да вроде бы нет, не соврал… — задумчиво смотрит в потолок.

— Ну?!

— Короче. Я посмотрела видео на твоем рабочем столе.

— Твою мать! — психую я, падая рядом с ней на спину.

— Задорно… Но в главной роли и правда не ты. Хранишь?

Там откровенные игры с Кретовой… по вебке. Я записывал. И какого-то хрена не удалил сразу же.

— Мы расстались, Ян. Я просто не успел удалить.

— Окей.

— Клянусь. Сегодня же всё удалю.

— Ладно… Я знаю, что ты не евнух. Проехали.

— Извини. Ты не должна была это видеть.

И тут, сука, как назло!..

Марьяна протягивает мне мой звонящий телефон. Бросает взгляд на экран.

Там Кретова, мать ее! И фотка с той самой грёбанной вебки!.. Из какой логики я ее поставил на дозвон?!

— Мм… Некто — Кретова, — отдает мне Марьяна трубку. — Расстались, значит?

Смотрит на часы. Десять!

— Ты что не веришь мне, Ян?

— Ответь… Может, что-то случилось у человека. Зачем же еще ей звонить тебе так поздно?

— По работе…

— Ах, это коллега, — демонстративно понимающе.

— Хватит! — сжимая ее руку, отвечаю на вызов.

— Айдаров…

— Ле-е-ев!..

Пьяная! Фак!

— Влада, что-то срочное? Я очень занят.

— Очень… очень… очень… срочное! Я хочу тебя! Прямо сейчас!

Да ну что за засада-то?

— Не могу говорить, извини.

Скидываю вызов.

И оправдываться как-то стрёмно. С другой стороны — а что я сделал?

— Я люблю тебя, — шепчу я. — Мне не нужен никто.

— Окей… — прохладно.

Короткий стук в дверь. Мы синхронно садимся.

— Лев… — заглядывает мама. — Можно тебя?

Выхожу.

— Лена трубку не берет.

— Как это не берет? — смотрю я на часы. — Лена всегда берёт трубку.

Сердце моё ускоряется от волны адреналина.

Какой же я кретин! Кретин!!!

Почему, когда все мои здесь, под контролем, здесь нет сестры?!

Марьяна и Алёнка не единственные мои слабые места.

— Мам… А ты поезжай сегодня к Женьке, ладно?

— А Лена?

— А я вспомнил… смена у нее… уснула, наверное с малышней своей… она же выключает звук, чтобы их не разбудить… — придумываю на ходу.

Маме даже страшно озвучить!

Голос мой подрагивает. Я обуваю быстро кроссовки.

— А ты куда?

— На работу вызвали!

Сдергиваю с верхней полки кобуру.

— Я заеду в сад, проверю, что все в порядке. На обратном пути.

Марьяна выглядывает из комнаты.

— Ты куда, Айдаров?

— На работу вызвали… очень срочно! — повторяю под тревожным взглядом мамы.

— Мм… Ну ты телефон не забудь, — выносит мне оставленный в комнате телефон. — По которому тебя вызвали.

— Спасибо! — ничего не соображаю я.

Впиваюсь в ее застывшие губы на мгновение. Вылетаю за дверь…

Глава 41. Неправильные менты

— Медведь! — долблюсь в дверь. Параллельно жму на брелок, чтобы завести тачку и набираю сестру на телефоне.

— Ты чего, братан? — выползает он. — Тебя там бьют что ли?

— Лена походу у них! — выдыхаю я.

— Маш! Дай кобуру! — одевается.

Бегом спускаюсь по лестнице. Вылетаю под валящий снег.

— Да… — неожиданно берет она трубку.

Я врастаю в землю.

— Лена, твою мать!.. — рявкаю я дрожащим голосом.

Пытаюсь отдышаться. Вот сейчас она должна привычно защебетать что-то…

— Лев… — встревоженно.

Опять замираю.

— Лена?! Леночка, ты где?

— С тобой хотят поговорить.

Убью. Убью! Убью!!!

— Слушаю.

Открываю тачку, падаю на сиденье. Слепо смотрю в лобовое.

— Лев Михайлович?

— Да.

— Леночка пока побудет у нас. А Вы пока посоветуйте Марьяне Александровне апелляцию из суда отозвать.

— Конечно. Завтра же. Вы только девочку не трогайте.

— С девочкой все хорошо. Мы за ней присматриваем.

— Я понял.

— И резких движений не делайте. Мало ли…

— Нет… нет. Никаких движений. Я всё понял.

— А — да. И еще, пацанов моих отпусти.

— Я не могу. Они не в моей компетенции.

— Лев Михайлович, — осуждающе. — Ну что ж Вы, ради сестры не постараетесь?

— Постараюсь. Но это не быстро. И не гарантированно.

— Но Вы все-таки постарайтесь.