(не)хорошая девочка (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 26

— Что там у вас случилось? — удивленно спрашивает девушка. — Сонька вас выгнала? Сонька? Вас?

— Можно и так сказать, — Вадим чудом не скрипит зубами от раздражения.

— Ничего себе, — в Мальвинином голосе звучит удивление, впрочем Дягилев от зайки такого фортеля тоже не ожидал.

— Она одна. В закрытой квартире. И не отвечает. У меня есть подозрение, что с ней что-то случилось. Мне обязательно организовать тебе взлом двери, или есть какие-то другие пути?

— Позвоните в соседнюю квартиру, — деловито предлагает Мальвина. — У них смежный со мной балкон, там только перегородка невысокая. Перелезть легко.

— А внутрь я как попаду?

— Как-как, — девушка вздыхает. — Там старые стеклопакеты и по одной рабочей защелке на балконную дверь. Бейте, что уж. Счет за остекление я потом вам принесу.

— Напугала, — Вадим чуть ухмыляется, умиляясь наглости Сониной подруги. Пробивная девица, ничего не скажешь. Большинство её сверстниц перед одной только авторитетной физиономией Дягилева спасовали, а эта даже соображает, как ей в этой ситуации с Вадима поиметь компенсацию своего ущерба. Но девочка сообразительная, нужно сказать. Другая бы еще потупила.

Из соседней квартиры выглядывает пожилая женщина, с бигудями на волосах. Судя по тому, как быстро она это делает — соседка Мальвины уже насладилась “аудио-спектаклем”, что Вадим и зайка устроили на этом этаже. И на здоровье! Вадим не собирался за это краснеть.

— Вам чего, мужчина? — томно поинтересовалась мальвинина соседка, флиртуя скорей по инерции, чем всерьез. Престарелая кокетка, прелесть какая. Нет, Вадим любил, когда у его партнерши и его самого была разница в возрасте, но в другую сторону. Благо собственная физиономия это Дягилеву все-таки позволяла.

— Мне на ваш балкон, мадемуазель, — с усмешкой откликается Вадим. — дело жизни и смерти. Спасаю свою даму.

— Ах, — драматично хлопает в ладоши “мадемуазель” и сторонится, — конечно-конечно. Спасайте!

— Ну капец, — комментирует в телефоне Мальвина. — А если вы грабитель?

— Значит, ограбить тебя довольно просто, дружок, — откликается Вадим.

— Давайте тогда, — в тоне зайкиной подружки послышалась нервозность. — Смотрите, что там с Сонькой. Мы скоро приедем.

Перегородка оказывается действительно невысокой. Стекло двери Вадим разбивает найденным на балконе цветочным горшком. Осторожно открывает внутренние защелки и снова оказывается в квартире Мальвины.

Вадиму хочется ошибиться. Хочется убедиться, что параноил он совершенно зря, что все с зайкой в порядке и все, что ему грозит — это испуганный взгляд её голубых глазок. Но увы.

Соня действительно находится около входной двери. Без сознания.

— А ведь девчонка выглядела сегодня довольно бледно, — не вовремя думается Дягилеву. — И вчерашний забег в ночи в полуголом виде вряд ли пошел на пользу её здоровью.

Не говоря о том, что слишком насыщенные вышли сутки, и у неё наверняка уже начинали сдавать нервы. А тут еще и Дягилев с его настырностью, требованиями и “пророчествами”.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Молодец, Вадим Несторович, задоминировал девочку до обморока. Красавчик!

Приходится звонить Мальвине второй раз, чтобы объяснила, есть ли в её доме нашатырь. Они явно “сменили дислокацию”, потому что на заднем фоне у неё уже не шумит торговый центр, а матерится на нерадивых водителей Иван. Сообразительный. Сразу сказал девушке взять трубку, увидев входящий от шефа.

Нашатыря нет. Ну, вот как всегда, если что и держат в аптечке раздолбайки вроде Марины — то активированный уголь и какую-нибудь просроченную хрень от кашля. Хотя, в принципе, черт с ним. Даже лучше, что нет нашатыря, уж больно он резок. Уж с чем, с чем, а с женскими обмороками Вадим сталкивается не в первый раз, что делать — знает.

Зайка упала, как была — в верхней одежде, даже с сумкой на плече. Так и не разделась, хоть и не хотела выходить.

Расстегнув куртку девушки, Дягилев слегка хлопает Соню по щекам, но когда на это она не реагирует, идет в ванную за мокрым полотенцем, чтобы обтереть её лицо.

Пульс у девушки есть, хоть и слабый. Дышит она тоже самостоятельно. Ну вот, какая жалость, и искусственное дыхание не попрактикуешь. Соня, любишь ты обломать.

На самом деле Дягилеву не так уж и спокойно наблюдать её состояние. Чем дольше она не приходит в себя — тем хуже её организму. И ни хрена радостного в долгом обмороке нет.

Ну, наконец-то она дернулась и распахнула глаза.

— Тише, тише, — успокаивающе шепчет Дягилев, улыбаясь от нахлынувшего облегчения. — Лежи, ушастая, не торопись упрыгать. Я не ем таких дохлых заек.

На самом деле шутит Вадим больше для себя, он не уверен, что она сейчас в принципе особо разбирает речь. Выглядит девушка крайне слабо, радует, что дышит чуть пободрее. Шевелится Соня с трудом, видно, что у неё как минимум кружится голова. И непонятно, отчего она смотрит на Вадима огромными глазами, то ли от слабости, то ли от того, что он сам стоит рядом с ней на коленях и убирает с её лица прилипшие волоски. Зрачки у девочки широкие, огромные, чарующие. Нет, вот как было невозможно выбросить эту дурочку из головы, так и сейчас — она будто с воздухом проникает внутрь.

В дверь барабанит соседка Мальвины.

— У вас там все в порядке, — кричит она обеспокоенным тоном. То ли решила проявить бдительность и убедиться, что Вадим тут не грабит и не насилует никого, то ли просто решила посмотреть продолжение “коридорной мелодрамы”.

Открыть изнутри квартиру уже не так сложно, и женщина встает на пороге, обеспокоенно ахает при виде Сони, лежащей на полу, и Вадима, снова склонившегося над ней.

— Бедная девочка, — драматично восклицает дама. — Может, ей скорую вызвать?

Вадим скептически морщится. Скорая помощь, государственная больница… Безопасности ноль, приватность — в минусах, все всегда знают, что у тебя в больничной карте написано и кто тебя навещает, а лечение настолько паршивое, что больные уходят не потому, что выздоравливают, а лишь бы над ними прекратили столь изощренно издеваться.

И вот в эти условия отдавать зайку? Да сейчас, конечно.

— Ну-ка, давай сюда, — Вадим поднимает Соню на руки, заставляя бедную девочку снова пойти красными пятнами смущения.

— Куда вы меня тащите? — измученно и еле ворочая языком, выдохнула Соня.

Так и хотелось пошутить что-нибудь про подвал, орудия пыток и “навстречу мучительной смерти”, но вот тут Дягилеву пришлось прикусить язык. В её состоянии даже ирония наверняка будет принята за чистую монету, что уж говорить о черном юморе.

— Тебе нужно ко врачу, дурочка ты моя ушастая, — откликается Вадим, выходя на лестничную клетку и захлопывая за собой дверь. — И не спорь, все равно отвезу.

— А вещи? — Соня обеспокоенно дергается, но Вадим крепче сжимает хватку, намекая, чтобы она обошлась без лишних телодвижений.

Ну, да, бедная зайка, ей даже собственные документы дались дорого. Понятное дело, что она их даже полумертвая будет пытаться прихватить с собой.

— Подружка твоя привезет. — Спокойно отрезает Дягилев. — Никуда не денутся, поняла?

Соня недоверчиво смотрит на него, а потом все-таки решает сдаться собственной слабости, опускает голову ему на плечо и прикрывает глаза.

Соседка-нимфетка отходит, останавливаясь в дверях собственной квартиры с умиленной улыбкой на то, как Вадим несет Соню к лифту.

— Будьте любезны, мадемуазель, вызовите лифт, — Вадим учтиво улыбается, оборачиваясь к женщине. Перехватываться неохота — лишняя тряска для “пострадавшей” будет только во вред, да и Соня вроде очень удобно легла, не хочется её беспокоить. Впрочем, женщина в помощи не отказывает и лифт вызывает и даже робкое “до свидания” на прощание говорит.

Весь оставшийся путь с Соней на руках Дягилев преодолевает молча. И на заднем сиденье машины устраивает тоже без особой болтовни, подкладывая под спину одеяло и заставляя девушку запрокинуть голову.