Вдовец (СИ) - Лав Агата - Страница 26

— Что ты помнишь? — повторяет он тише.

— Я не хочу разговаривать. Мне нужно на воздух…

— Он бы трахнул тебя, если бы я не приехал. Прямо в этой грязной кабинке, — Итан встряхивает меня, словно не уверен, что я слышу, хотя он вбивает каждое слово прямо мне в лицо, обжигая кожу горячим сбившимся дыханием. — Часто так развлекаешься?

— О ком ты?

Ответ ждет меня за пластиковой дверцей, потом по темному коридору, где эхом гудит электронная музыка, и через зал к выходу. Вот здесь я наталкиваюсь взглядом на столик справа, рядом с которым стоит официантка. Она, заботливо улыбаясь, перебрасывается фразами с клиентом, с крепким мужчиной в порванной рубашке, который устало откинулся на высокую спинку дивана и то и дело смотрит поверх ее плеча, осматривая зал цепким нервным взглядом. Мы встречаемся глазами, и он поспешно отворачивается, а я понимаю, о ком говорил Итан.

Я не знаю его имени, обычный незнакомец из бара…. Хотя какой обычный?! Я никогда не опускалась до такого и пить не умею, потому что не пью. Но сейчас я не могу назвать имя мужчины, но вспоминаю его пальцы на теле, когда он вел меня по тому же коридору, что и Итан, только в обратном направлении, и помню его влажный шепот. Слава богу, немой шепот, память не записала его слова, оставив лишь ощущение. Он много говорил, распаляясь, и целовал в шею, разворачивал в руках…

Итан усаживает меня в машину, когда мы выходим на улицу. Но мы проезжаем всего несколько кварталов с выключенными светофорами, и вновь сворачиваем к обочине. Итан выбирает самый темный промежуток между фонарными столбами и прижимается к большой афише, которая так близко, что я точно задену ее, если решу открыть дверь.

— Итан?

Я замечаю, как он попытался расстегнуть пуговицы рубашки, но плюнул на деликатность, и решил освободиться рывками, вырывая пуговицы к черту.

— Не лезь ко мне, — огрызается он, — сейчас поедем.

Он дорывает рубашку и откидывает полы, после чего запускает левую ладонь под ткань.

— Пока выбери адрес, куда тебя, — Итан болезненно выдыхает и кривится, собирая морщины на лбу.

— Что у тебя? — я приближаюсь к нему и ловлю мужское запястье.

Вижу кровь на его пальцах. Алые смазанные отметины.

— Господи, Итан! Ты ранен, ты…

— Предусмотрительный, с ножом ходит подонок, — кивает он и отнимает мою ладонь от себя. — Понял, что проигрывает, и быстрее за лезвие. Спасибо, что не травмат.

— Где мой телефон? — я не могу найти его, как и пиджак, на мне только платье, и я зачем-то ощупываю его, словно в нем есть карманы. — Тебе нужен врач.

— Мне нужны сигареты.

Он никуда не торопится и наклоняется к бардачку, тревожа раненный бок, из-за чего сильнее сцепляет зубы. Итан не позволяет мне помочь, упорно ведя свои ладони вперед, находит запечатанную упаковку, что валяется на всякий случай, и нетерпеливо срывает прозрачную упаковку.

— Я думал, что закончил с этим дерьмом, — усмехается он после первой затяжки.

— Ты курил?

— Нет, я об увечьях. Думал повзрослел, — Итан смеется, глухо и подбрасывая плечи вверх, — набрался ума, чтобы не подставляться.

Я слежу за его дыханием, но меня не хватает надолго. Я выпила много лишнего, перемешав крепкие коктейли, толика выветрилась и мир перестал кружиться тошнотворным калейдоскопом, но зато навалилась ужасная усталость, которая клонит к земле.

— Меня убьют? — вдруг спрашивает он.

— Что?

— Кирилл, да? — Итан сбрасывает пепел прямо на обивку, не заботясь о кожаном салоне. — Если я едва не забил мужика в баре, так что ему пришлось хвататься за нож, что тогда сделает со мной законный муж?

— Похоже, ты тоже пил.

— Нет, но мне тошно как с похмелья.

— Давай уже вызовем такси?

— Мне приснилось на днях, что меня подстрелили. Прямо в грудь, — и он хлопком по оголенной груди указывает верное место, — я поверил на мгновение, что всё так на самом деле, но не испугался… странно, должен же был испугаться. Ты стояла надо мной и говорила, что «так будет лучше».

— Черт, Итан.

— Так будет лучше, — он повторяет, меняя интонацию на более мягкую и мелодичную. — Я проснулся от удушья, никак не мог сделать глоток воздуха, пока не встал с кровати.



Глава 23

Дневник жены. 23 августа

Я не уговариваю Итана на такси, он заводит мотор и трогается самостоятельно.

— Я не хочу домой, — произношу сдавленно.

— Боишься показаться в таком виде?

— Нет, Кирилл уехал… Просто взял и уехал, без объяснений.

— Ты рассказала ему?

— О нас? Нет, конечно.

Итан кривится на мое «конечно», но ничего не говорит. С головой уходит в ночную дорогу, а я не тревожу его, он без того взвинчен. Я не называю адрес, мне все равно куда, только не домой, где можно свихнуться от давящей тишины, и только не обратно. В бар в таком состоянии мне нельзя, вообще нельзя, стоит запомнить на всю оставшуюся жизнь как не позолоченное, а уже золотое правило.

Потому что я не помню, как завертелось колесо. Не было такого момента, когда я вдруг решила послать всё к черту и отпустить тормоза. Нет, я остановилась у бара, вывеску которого зацепила неосторожным взглядом, когда проезжала мимо. Глупая случайность, которая чуть не стоила гадких воспоминаний.

Или стоила?

Итан уж точно заплатил по взвинченному счетчику. Он по-прежнему молчит, а я кутаюсь в его пиджак, который отчаянно хочу забрать с собой. Не стану больше выпускать из рук, в нем так хорошо и тепло, и меня клонит в сладкий сон, словно я слышу колыбельную. Ненавязчивую мелодию, которая сплетает воздушный кокон вокруг моего тела. Нет чужих, ничего лишнего… Как я могла позабыть об этих ощущениях? Ласковых и пьянящих. Я ведь никогда больше не поеду в прокуренный бар, если буду помнить какая нежная подкладка у его пиджака и какой чарующий запах.

— Ты меня слышишь? — твердый голос Итана неожиданно прорывается ко мне. — Мал… Ольга?

— Да, — я мотаю головой, пытаясь скинуть остатки сна, но мне мешают его крепкие ладони, которыми он придерживает мою голову. — Где мы?

— У меня, — Итан все же отступает, выпуская меня из рук, — ты уснула в машине.

Теперь вокруг просторная спальня в черно-белых строгих тонах, она вычищена до блеска и знает самый минимальный набор мебели. Тот редкий случай, когда как нарисовал дизайнер, так и осталось без изменений. Никаких сносок на повседневную жизнь, в любой момент можно приглашать фотографа для интерьерной съемки. Господи, только не фотографа… Сил не узнал, куда пропала Альбина, но достал меня звонками.

Я отмечаю, что Итан любит разбрасывать вещи, которые хоть немного разбавляют прямые линии и музейный порядок. Рубашка и майка валяются на ступеньках, которые ведут к кровати. В них встроена теплая подсветка, и она да два торшера в центре подсвечивают всю комнату. Шторы плотно захлопнуты, но часы намекают, что за окном уже сереет, разгоняя ночные потемки.

— Твоя квартира, — произношу я задумчиво и смотрю на ладони, которые мертвой хваткой впились в черный кожаный диван, и пытаюсь понять, как их расцепить; я проснулась, но тело слушается скверно. — Я все-таки оказалась здесь.

— Что у тебя? Судорога?

Итан замечает мои мучения и опускается на колени рядом с диваном.

— Не знаю. Ай…

— Тише, я осторожно.

Его пальцы и правда двигаются почти невесомо, но внутри срабатывает четкий стоп, и я нервно дергаюсь прочь от его прикосновения. Итан делает вид, что не видит мою реакцию, и помогает, он доводит дело до конца и отнимает мои ладони от дивана, после чего мягко разминает их, перебирая в руках. Так мягко и тягуче, черт, это почти пытка, он умеет правильно касаться, так что начинает кружиться голова от нежности и хочется почувствовать его умелые пальцы по всему телу. Он стирает мою скованность, как и произошедшее в той кабинке, ему даже не нужно ничего произносить вслух, я сама подаюсь вперед, наталкиваясь и прижимаясь лицом к его груди.