Сын ведьмы. Дилогия (СИ) - Седых Александр Иванович - Страница 32

— И вам здравствовать, Николай Евгеньевич, — крепко пожал ему ладонь батюшка.

— С чем пожаловали к нам, отец Онуфрий?

— Ой, да пустое, — засмущался добродушный поп. — Всё суета мирская, зависть да наветы напрасные. Ужо я со всеми грешниками разобрался, правду от кривды отделил. Сейчас Сёма доклад пёрышком начеркает, и можно отдохнуть душой и… телом.

— Почитать сию реляцию дадите? А то подпоручик Щетинин там свой палаш о камни точит.

— Извините, Николай Евгеньевич, но мы до офицерской чести дел не имеем, — замахал руками председатель комиссии. — Нам поручено лишь про казачка вашего всё доподлинно разузнать.

— И каков результат?

— А ничегошеньки не найдено, — развёл руками поп. — Чист, как агнец божий. Никаких грехов нет, но и фактов подвигов не обнаружено.

— За старое поминать не будем, — нахмурился майор. — А за дела последних дней, разве награда не полагается?

— Ежели бы рядовой офицера спас, тогда да-а… — пожал плечами отец Онуфрий. — А простых солдатиков санитар может пачками спасать— награды не дождётся. И в уничтожении батареи его заслуги не видно.

— Ну, ладно— значит, сама взорвалась, — всё понимая, невесело усмехнулся майор.

— Щетинина не обидят, — положа руку на крест, заверил поп и подмигнул. — Про казачка забудут.

— Поручик Ширков, в другой раз, подвиги нашего казачка протоколом оформляйте с подписями свидетелей. А лучше, вообще, фотографируйте, иначе штабным клеркам не докажете.

— Алексей обещал, что больше не будет, — рассмеялся поручик. — Всем: вольно! Офицеры и священнослужители— за дальний стол, рядовые и унтера— за ближний.

— Семён, ты отчёт пока накорябай, а я с господами офицерами пока разговор начну… душевный, — прихватил с собой армянский коньячок отец Онуфрий.

Тут и запыхавшийся Берёзкин вбежал с двумя корзинами заготовленных вкусняшек. Одну разгрузил на офицерский стол, другую опрокинул за свой. Гранёные стаканы выкатились первыми.

Семён скосил глаз на мутное содержимое бутылки Печкина, достал из пухлой папки заранее исписанную бумагу, черкнул дополнительно пару строк и отправился за подписью к отцу Онуфрию. Тот бегло прочитал текст, макнул перо в подставленную писарем чернильницу и размашисто подписал бумагу. Затем протянул майору ознакомиться. Офицер прочитал, улыбнулся и, хлопнув сообразительного писаря по плечу, подал Семёну бутылку водочки.

— Вот теперь и до вечера задержаться можно, — поставил добытый трофей на солдатский стол писарь.

— Мне лишь чуток в стакан плесните, чтобы было чем чокнуться, — засмущался молодой казачок. — Не изводите зря полезный продукт. Заговорённый я, не берёт меня отрава.

— Так и не порадуешься? — огорчился за товарища Берёзкин.

За столом зазвучали удары стекла о стекло, «огненная вода» опалила глотку, но душу согрела.

— Знаю я, чем друга побаловать, — спохватился Семён и достал из почтовой сумки купленную в городе книгу. — Вот, индейца «Виннету» поймал.

— Эх, лучше бы продолжение «Последнего из могикан» нашёл, — жадно выхватил из рук писаря приключенческий роман Алексей. — А то я солдатам уже начал его читать.

— Ну, ты же конкретно не сказал, каких «индейцев» на базаре первыми ловить, — рассмеялся книголов. — Ничего, всех разыщу!

— Семён, ты бы ещё мне самоучитель индейского языка достал, — попросил Алексей.

— Да на кой он тебе сдался? — пожал плечами Семён. — Романы же на русском писаны.

— Эх, Сеня, мечтаю я после войны в Америку уплыть, — обнял друга за плечи молодой казак и, со всей серьёзностью, разъяснил — Обижают там бледнолицые индейцев, заступиться бы надо.

— Заступничек, ты эту войну сперва выиграй, — рассмеялся над юношеской мечтой фельдшер и, внезапно загрустив, добавил — Или, хотя бы, выживи.

— А я вот, верю, что наш Алёша Попович и в Америке ещё жару даст! — восторженно поддержал бредовую идею Семён, пьяно икнул и махнул рукой — Записывай меня первым добровольцем в свой отряд. Берёзкин, айда с нами за море — океан, мир поглядим— себя покажем.

— Эк, вас, молодёжь, развезло после «первой», — мотнул головой бывалый унтер. — На Америку, богатыри, замахнулись. Правильно, вон, Печкин, говорит: сперва с немцем сдюжьте

— Да мы с Алёшкой— всех победим, — категорично взмахнул рукой, словно шашкой невидимой голову врагу снёс, расхрабрившийся писарь. — Печкин, наливай своей самогонной борматухи!

— Семён, не части, закусывай лучше, — притормозил богатыря Берёзкин. — Боезапас у нас небольшой, а продержаться до вечера надо.

И процесс пошёл своим чередом.

За офицерским столом пили чинно, глаголили размеренно. Начальству «терять лицо» было никак нельзя. Но и гулять подчинённым не мешали. Офицеры обсуждали тяжёлое положение на фронте— война принимала затяжной характер.

А вот за солдатским столом оптимизм перехлёстывал через край. Молодые мечтали о дивных заморских странах. Семён, оказывается, до войны и в фотоателье успел поработать. Обещал теперь запечатлеть красоты чужой земли в художественной фотографии. Вот только денег чуток на фотоаппарат подкопит, ну, и, само собой, до «энтой Америки» доберётся. Однако на корабле его укачивает— предлагал лететь на дирижабле. Алексей модных городских журналов не читал, и про дирижабли слышал впервые. Семён, хоть и хотел казаться знатоком, но сущность летательного аппарата объяснял весьма путано. Зато доподлинно знал (слышал разговор в штабе), что на линии фронта появился разведывательный немецкий дирижабль. Сбить его с ружья нельзя, даже с пушки не достать— высоко гад в небе парит. Летает и русские позиции фотографирует. Вот бы сбить «энту штуковину», там шёлка в его оболочке столько, что можно мануфактурную лавку на базаре открыть. А ещё, можно разжиться фотоаппаратом с отличной увеличительной оптикой— мечта!

Офицеры и полковой священник слышали, конечно, шумные споры за соседним столом, однако грёзы лихих молодцов не рушили. Кто знает, как завтра жизнь сложится? Может, за порогом уже «старуха с косой» поджидает? Пусть юноши резвятся, без веры в светлое будущее тяжко им будет воевать. Скорой победы офицеры уже не ждали.

Зато у сына ведьмы глаза разгорелись огнём. Выходит, на Земле не только один он умеет летать без крыльев? Надо бы расспросить офицеров подробнее о хитрой конструкции дирижабля. А лучше бы самому, вблизи, на чудо немецкой мысли посмотреть.

Может, и не только поглядеть?..

Глава 10. Дирижабль мечты

После уничтожения вражеской батареи, артиллерийские обстрелы позиций пехотного батальона прекратились — работы у санитаров поубавилось. Алексей обжился в каменном приюте и возобновил занятия по тренировке физической силы тела и по мысленному управлению силой гравитации. Полевой шаман натаскал в «пещеру отшельника» тяжеленных каменных валунов и каждое утро по несколько часов жонглировал «гирями без ручек».

Алексей изменял гравитационное поле, поднимая пудовые камни в воздух и заставляя кружиться у себя над головой. Сын ведьмы учился точно дозировать своё воздействие на каждый камень в отдельности. Сначала он, изменяя вектор силы, заставлял один тяжеленный валун подняться в воздух и плавно двигаться по окружности. Затем добавлял в колдовской хоровод второй камень, следом третий, четвёртый, пятый…

Сквозь толстую лицевую стену медпункта Алексей не мог видеть, что творится снаружи, но вот дощатая входная дверь «колдовскому взгляду» — не преграда. Казак вовремя замечал появление чужаков в пустом шатре перед входом и быстро опускал камни на пол. Брал их по очереди в руки и подкидывал к высокому потолку. Пока, правда, у него получалось жонглировать, без колдовства, только тремя каменными «гирями». Но физические нагрузки развивали молодое тело атлета и создавали хоть какое — то оправдание его чудовищной силе.

Конечно, сын ведьмы мог просто уменьшить вес камней и шутя жонглировать «облегчёнными» предметами. Но ему необходимо развивать мышцы, упражняясь с отягощениями, а не только учиться владеть гравитацией, меняя её знак и направление. Поэтому колдовской хоровод парень чередовал с обыкновенной атлетической гимнастикой.