Игра в бессмертие (СИ) - Потёмкин Сергей - Страница 65

— Шестнадцатый, семнадцатый, восемнадцатый.

Мой столик–тележка в кого–то врезается. Упираю стволы в виртуальное тело — и расстреливаю супостата в упор. Тёплой влагой забрызгивает лицо.

— Девятнадцатый.

Падаю на пол под выстрел и крик: непись на моём пути попадает в своего.

— Двадцатый… — удивляется Роберт.

Я едва его слышу, стреляя в ответ.

— Двадцать первый…

Опрокидывая стол, скрываюсь между ним и стеной. Столешницу прошивают пули, настенный веер (он тут для красоты) клочьями разлетается над макушкой. Пули кромсают несчастную стену, превращая её в решето.

Выставляю из–за столика «Узи» и даю очередь, пока не раздаются щелчки. Бросаю пистолет–пулемёт и, покинув укрытие, на бегу стреляю из «ФН СКАР».

Роберт под вопль энписи сообщает:

— Двадцать второй.

От ответного огня разбивается дракон — зелёная статуя из фарфора.

Прыгаю на дверь подсобки. Того, кто хотел уже выскочить в зал, зажимает между стеной и дверью.

Прошиваю дверь очередью из ФН СКАР.

— Двадцать третий.

Скрываюсь за дверным проёмом, обрамлённым деревянной панелью. Пули с треском её кромсают.

Сменив магазин (он почти опустел), стреляю в ответ.

— Левее и выше, — советует Роберт.

Делаю, как он сказал.

— Двадцать четвёртый.

Тут тоже есть лестница, и я, не колеблясь, бегу наверх: главное — двигаться… Или от ловкости не будет толку.

— Осторожно… — предупреждает Роберт.

Но я уже вскидываю автомат.

Стреляю в светильник над новым пролётом. Тот взрывается искрами, кто–то кричит. Сразу становится темнее.

Снова бегу, вслепую расстреливая перила: они деревянные, в виде решётки. Наградой становится мёртвый охранник, кубарем скатившийся вниз.

— Двадцать пятый.

Добегаю до двери, распахнутой настежь. За ней — узкий коридор. По нему мне навстречу бегут охранники.

— Стреляй! — кричит Роберт.

Я и так уже стреляю: выпускаю одну бесконечную очередь, стараясь не замечать свиста пуль.

Выручает меня то, что лишь первый триадовец успел выстрелить, а другие не среагировали: они бежали друг за другом. Точно так же, друг за другом, они и падают — будто костяшки домино.

— Двадцать шестой, двадцать седьмой, двадцать восьмой, двадцать девя…

Выстрел из дробовика обрывает счёт Роберта. Я успеваю прыгнуть в нишу, за кадку с пальмой. Из кадки летят осколки.

Стрелка мне не видно, зато виден огнетушитель: он на противоположной стене, метрах в шести от меня. И где–то там — охранник с дробовиком.

Я стреляю в огнетушитель.

Оглушительный взрыв, весь проход заволакивает густым дымом.

— Тридцатый, — сообщает Роберт. — И один контужен.

Беспощадно добиваю окровавленную непись. Роберт с хищным азартом докладывает:

— Тридцать первый.

Вновь меняю магазин. В дыму замечаю открытую дверь, но прежде, чем туда войти (а точнее, ворваться), поднимаю с пола труп.

Прикрываясь им, как щитом, вваливаюсь за порог.

Хором гремят автоматные выстрелы, пули кромсают мёртвое тело. В реале его продырявило бы насквозь.

Стрелков я не вижу, но Ганмэн писал, что потолок на втором этаже стеклянный… Грех не воспользоваться.

Стреляю в ту часть потолка, под которой должны стоять неписи.

Осколки со звоном обрушиваются на врагов. Вместо выстрелов звучат вопли.

Отбросив труп, бегу направо, вполоборота развернувшись к триадовцам. Мой приятель «ФН СКАР» поливает их свинцом.

— Тридцать второй, тридцать третий, тридцать четвёртый.

Перекатившись через стол (фишки, зелёное сукно… ясно — игорный зал), приземляюсь с другой его стороны и скрываюсь за колонной: их тут не меньше, чем внизу. Разумеется, в неё тут же стреляют.

— Выстави ствол, — советует Роберт. — Нет, с другой стороны… Чуть правее и выше… стоп. Давай!

— Не «давай», а «огонь»… — сварливо бормочу я.

И стреляю туда, куда он сказал.

— Тридцать пятый.

Этот номер мы проделываем ещё дважды:

— Тридцать шестой, тридцать седьмой.

Какой–то умный энписи расстреливает надо мной потолок (вот зараза! так нечестно — это ведь я придумал!), и мне приходится бежать, чтобы спастись от осколков, — а они, судя по звону, тут весят немало. Закатившись под стол, стреляю плагиатору в ноги. Когда он падает, добиваю выстрелом в грудь.

— Тридцать восьмой… граната!!!

Граната и правда закатывается под стол.

Я успеваю её отбросить и, спиной врезавшись в столешницу, переворачиваю стол на бок. Пригибаюсь, закрыв голову руками.

Взрыв, вопли.

— Тридцать девятый, сороковой, сорок первый!

Прыгаю из–за стола, стреляю — толком не соображая, куда. Всюду дым, блестят осколки. Кто–то яростно орёт на китайском, явно отдавая приказы.

Выстрелы сменяются сухими щелчками: у меня кончились патроны.

Вместо замены магазина я проделываю трюк, достойный старых гонконгских боевиков: мыском ботинка подцепляю обронённый автомат (его бывший хозяин лежит в стороне) и, поймав его левой рукой, палю в неписей, выскочивших из–за колонн. Те падают, раскинув руки: один — на стол, второй — на бамбуковую перегородку. Она с треском ломается, будто была из картона.

Джон Ву, большой тебе привет…

— Сорок второй, сорок третий… — с завистью считает Роберт.

Забегаю за рояль, уже изрешечённый пулями, и вставляю последний магазин в «ФН СКАР».

Слева в стене открывается дверь — и появляется китаец с гранатомётом.

Господи ты боже мой!..

Я палю из двух стволов, извергая из гангстера фонтанчики крови. Он заваливается обратно (кто–то, бегущий за ним, тоже падает), но успевает пустить снаряд — правда, не в меня, а вверх… Прямо в стеклянный потолок!

Я бросаюсь под рояль, а в следующий миг перекрытие разворачивает взрывом. Осыпаются осколки и металлические балки. Слышатся вопли… надеюсь, предсмертные.

Роберт это подтверждает:

— Сорок четвёртый, сорок пятый, сорок шестой, сорок седьмой, — и добавляет после паузы: — В зале больше никого. Трое оставшихся — там, откуда вышел гранатомётчик.

Выбравшись из–под рояля, иду к комнате. Под ногами хрустят стёкла.

Роберт вновь даёт подсказку:

— Один справа, у стены. Второй — впереди, за диваном. Третий прячется в ванной и всё время трёт перстень… Это Мань–Лун.

Киваю в знак благодарности.

Вместо того, чтобы войти, поступаю проще.

Приставляю к деревянной стене «ФН СКАР» и жму на спусковой крючок. Выстрелы, вскрик, глухой удар.

— Сорок восьмой, — говорит Роберт.

Мельком глянув за порог, вижу диван, а напротив — аквариум. Большой, во всю стену.

Стреляю не целясь.

Волна хлынула в комнату вместе со стёклами. Сидевший за диваном гангстер с криком прыгает вправо, успев выстрелить вслепую — одновременно со мной.

Мою щёку царапает острая щепка, отлетевшая от дверной рамы. Энписи падает в воду, смешав её с кровью.

— Сорок девятый.

До запертой двери, что ведёт в ванную, я не дохожу: под вскрик Роберта («осторожно!») её прошивает автоматная очередь.

Ладно, напросился сам…

Быстро возвращаюсь к гранатомётчику и, повесив «ФН СКАР» на плечо, беру оружие энписи. Гранатомёт у него короткий, ручной… Шестизарядный.

Последнее меня радует особенно.

Отхожу подальше от комнаты — и делаю то, что в реале не рекомендуется повторять.

Вспышка, грохот, летят обломки. Из раскуроченной комнаты валит дым.

Вхожу снова.

Дверь в ванную уже не заперта: то, что от неё осталось, висит на одной петле. На полу, залитом кровью, лежит Мань–Лун.

— Пятидесятый, — говорит Роберт.

И с очевидным облегчением выдыхает.

Глава 21

Перстень Мань–Луна выглядел стильно.