Чужая роза (СИ) - Росси Делия - Страница 33

— Гости уже почти все собрались, а ньора герцога нет, — тихо, словно про себя, сказала Альда, но тут же опомнилась и процедила: — Ты еще здесь? Иди к слугам, нечего перед гостями торчать.

Я молча развернулась и пошла к ассольдо. Подальше от раздраженной майрессы.

***

Залы первого этажа заливал яркий свет. Он лился из окон щедрым сиянием, наполняя внутренний дворик теплыми желтыми отблесками. Небо за стенами замка медленно наливалось темнотой, и лишь на западе виднелась узкая розовая полоска, но с каждой минутой она становилась все бледнее, пока не растаяла окончательно, растворившись в бархатной черноте. Во дворце было шумно. Гости пировали уже несколько часов, блюда сменялись одно другим, стольник распоряжался слугами, как умелый дирижер управляет музыкантами, вереница проносимых по залу серебряных тарелок казалась бесконечной. Перепела, фазаны, поросята, оленина, яркие овощи и экзотические фрукты — это была лишь малая часть того, что я видела, наблюдая за происходящим в пиршественной зале.

Никогда не представляла, какими грандиозными были праздники в далеком прошлом. Я словно попала в фильм про эпоху Возрождения. Роскошь и богатство, поэты, читающие свои стихи в промежутках между переменами блюд, выступления певцов и танцоров, взрывы смеха и звон серебряных кубков. И музыка. Отовсюду лилась музыка. Магическая, страстная, живая, она звучала то громко, то тихо, мягкие переливы сменялись резкими стаккато, и мои ноги, подчиняясь необычной мелодии, сами отсчитывали такт. Ох, как давно я не танцевала… Даже не помню, когда это было. Кажется, на свадьбе. Да, точно. Сергей не любил, как он говорил, «все эти глупости», и наш свадебный танец был обычным медленным топтанием на месте. Причем, в буквальном смысле — муж пару раз наступил мне на ногу, и мне с трудом удалось удержать на лице счастливую улыбку, но я старалась. Очень старалась. Еще бы! Меня любили. Обо мне заботились. Не той, вынужденной заботой бабы Кати, а настоящей, искренней. И разве важно, что мы с Сергеем такие разные? Ну не любит он танцы, и что? Как и веселые компании. И моих подруг. И на собак у него аллергия. Зато он хозяйственный и ответственный, и с ним я — как за каменной стеной. Кто ж знал, что каменная стена в нашем случае окажется совсем не фигуральным выражением?

Я стащила надоевшую косынку и встряхнула волосами. Хватит думать о прошлом. Я уже не та доверчивая девушка Леся Аксакова, влюбившаяся без памяти в обычного проходимца. Я — Алессия Пьезе. И у меня больше нет права на ошибку.

Я глубоко вздохнула, и заставила себя вернуться в настоящее.

Большинство слуг столпились у дверей главной залы, подглядывая за нескончаемым застольем, а я стояла во внутреннем дворе, рядом с апельсиновым деревом, и смотрела на высокое распахнутое окно. Оно напоминало огромный экран кинотеатра, по которому шел фильм о давно ушедшей эпохе. Роскошно одетые гости, заставленный необычными блюдами стол, цветочные гирлянды, ярко горящие люстры. И среди всего этого великолепия взгляд выхватывал фигуру «ведущего актера». Герцог сидел на возвышении во главе стола, а над ним алел расшитый золотом балдахин. Взгляд невольно остановился на мужественном лице, и я вздохнула. Странно все-таки. Когда я добиралась до Навере, то не раз представляла себе загадочного герцога Абьери. Мне казалось, он будет таким же чванливым и заносчивым, как большинство ветерийских аристократов. А на деле оказалось иначе. Суровый и властный хозяин Навере был щедр к своим слугам, справедлив к жителям герцогства и никогда не повышал голос на тех, кто ниже по положению. Удивительная вещь для человека его статуса.

Я с трудом оторвалась от неуловимо притягательного лица и посмотрела на сидящего справа от герцога Форнезе. Еще один образчик местного аристократа. Он чем-то напоминал мне Абьери, но при этом чувствовалась в маге некоторая отстраненность. Вроде бы он улыбался, ухаживая за сидящей рядом с ним женщиной, но глаза его оставались напряженными, словно маг думал о чем-то своем. А вот его соседка явно наслаждалась праздником. Даже на расстоянии я заметила, что она изо всех сил пытается привлечь внимание герцога своими выставленными напоказ прелестями, но Абьери, как и Форнезе, выглядел слишком погруженным в собственные мысли и, казалось, не замечал ни явного интереса ньоры, ни веселящихся гостей. Гумера рядом с герцогом не было. Не иначе, опять на кого-то охотится.

Я вспомнила, какой злобой горели алые глаза, и поежилась. Странная собачка. Как бы она снова не испортила мои планы. Нет, не стоит настраиваться на неудачу. Нужно мыслить позитивно. У меня обязательно все получится. Надо только почаще повторять себе эту фразу, и тогда так и будет.

Я снова посмотрела на герцога, невольно подмечая и сгустившуюся больше обычного черноту маски, и твердую складку губ, и задумчивый взгляд. А музыка, что звучала под сводами залы, впивалась в сердце, бередила чувства, «задавала» неприятные вопросы.

Неужели в моей жизни больше не будет любви? Нет, я не очень-то в нее верю, но все равно где-то в глубине души затерялась робкая надежда, и иногда… Да что там? Не иногда, а с тех пор, как я попала в Навере, собственное одиночество стало казаться особенно тягостным. И хотелось простого женского счастья, тепла надежных рук, настоящей семьи.

«Бред какой-то, — шикнула на разошедшееся воображение. — Зачем мне нужно это самое женское счастье?»

Но раззадоренный музыкой внутренний голос не унимался.

«Ты ведь еще так молода, — убеждал он. — И тоже хочешь любви, даже если и запрещаешь себе мечтать об этом. Подумаешь, обожглась один раз. Какой смысл жить прошлыми обидами и страхами?»

Глупости это все. У меня есть Беттина. Моя любовь нужна ей, а мужчины… Мне и без них хорошо.

Да, действительно. Что за мысли лезут мне в голову? Главное, вернуться домой, а уж дальше я разберусь и со своим будущим, и со своими мечтами.

Музыка смолкла, а когда заиграла вновь, я встрепенулась. Какая знакомая мелодия! Она так похожа на вальс, который звучал на моем последнем конкурсе. Если закрыть глаза, то можно даже представить, что я снова лечу в легкой поступи танца. Правую руку в сторону, левую — на плечо воображаемого партнера, голову чуть повернуть, шаг назад, поворот, раз-два-три, раз-два-три…

Мелодия звенит, греет весенним солнцем, подхватывает теплым ветром. В груди вспыхивает давно забытая радость, на губах появляется улыбка. И вот я уже не во дворе, а в бальной зале, и моя рука лежит на могучем плече мужчины. Глаза закрыты, сердце бьется часто и сильно. Раз-два-три, раз-два-три…

Музыка плывет, подхватывает и кружит все быстрее, и я лечу, лечу… В объятиях невидимого незнакомца. Воображение рисует мужественное лицо, черную маску, красиво очерченные губы. Абьери. Почему он?

Наверное, сейчас, когда шансы покинуть дворец и вернуться домой так высоки, я могу быть честной и признать, что мне нравится герцог. Даже больше, чем нравится. Он так похож на папу… В моем мире подобных мужчин совсем не осталось. И, возможно, я буду вспоминать его в своих снах. Снова ощущать наш поцелуй. И жар, сплавляющий два тела в одно.

Мелодия, выводимая скрипками, взлетела под небеса и увлекла меня следом, да так, что я задохнулась от очередного поворота, открыла глаза и наткнулась на сияющий синим взгляд.

— Вы?

Я растерянно смотрела на такое близкое лицо, на широкие плечи, на сжимающую мою руку ладонь.

— Тш-ш, — тихо прошептал Абьери. — Не отвлекайся.

Он закружил меня быстрее, и я невольно прижалась к обтянутой бархатом груди и потерялась во власти чарующего танца. Это был не совсем вальс. Точнее, совсем не вальс. Но счет оставался прежним. Раз-два-три, раз-два-три… Сердце стучало неровными толчками. Дыхание сбивалось. Взгляд тонул в сапфировой черноте, а тело льнуло к мужчине, что так уверенно и властно вел меня в танце.

«Алессия, — слышалось мне в нежной мелодии флейты. — Моя Алессия. Только моя…»

Музыка становится тише. Темнота маски завораживает. Губы все ближе. Еще ближе. И я не хочу противиться тому, что искрит между нами. Не хочу бояться. Возможно, сегодня мой последний вечер во дворце. Я могу позволить себе то, в чем отказывала долгие два года. Просто побыть женщиной. Просто довериться мужчине. Ненадолго. Всего лишь на одну ночь.