Горелый магистр (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 5

— Разумеется, Моисей Соломонович. — Александр улыбнулся — Могу даже сказать, что это был триумф достойный Иакова.

— Ну уж и Иакова. — Усмехнулся хозяин, не преминув отметить, что сегодня внук их соседки говорит как-то очень правильно, и самое главное чётко артикулирует голос, словно лектор со стажем. — А ты-то откуда знаешь эту историю?

— У бабушки Коран лежит рядом с Библией. — Коротко ответил Александр, продолжая стоять. — А я довольно любопытен.

— Ты даже не представляешь себе насколько. — Хозяин городского легпрома, усмехнулся и жестом предложил мальчишке сесть, но тот продолжал стоять. — И что же привело тебя ко мне?

— Предложение, предложение, просьба.

Моисей Соломонович, от удивления сел, чуть не промахнувшись мимо стула. Он был совсем не религиозен, и действительно был убеждённым атеистом и коммунистом, но смотрел в глаза мальчишки четырнадцати лет, и видел в них настоящую бездну, откуда не было возврата. Словно шхина[2] осенила этого мальчика и покоилась в его душе.

— Я слушаю. — Хрипло произнёс он.

— Понимаете, в очередной раз смотря на свой гардероб, я задумался. А как можно исправить это безобразие, и понял, что тут нужен специалист, который знает, что и как устроено в нашем городе. А такого специалиста я знаю только одного, и это вы, Моисей Соломонович. Но в нашем мире, ничего нет бесплатного, кроме сыра в мышеловке, и я естественно готов заплатить за нормальную одежду. И заплатить так, чтобы это хоть немного компенсировало все сопутствующие затраты. Ну, скажем полуторной ценой. Или даже двойной. Но за это я хочу одну небольшую услугу. В принципе, у подростка моего возраста не может быть денег, ну, не считая мелочи на мороженое. Но вот совершенно случайно у меня есть деньги. Достаточно. Но нужно сделать так, чтобы обновление нашего гардероба прошло вроде как без денег. Ну, я не знаю. Вы ведь можете воспылать ко мне любовью, и взять под покровительство? Надарить там одежды, обуви… Я понимаю, что легенда слабая, но ничего другого мне в голову не приходит.

Он достал из кармана и положил на стол пять тысяч рублей. Александр уже поменял деньги, которые добыл в бою, на те, что держала в качестве накоплений его бабушка, в старой жестяной коробке. Там было тысяч сорок, но Сашка кинул туда все бандитские купюры, забрав те, что лежали в коробке. Конечно вряд ли бандиты переписывали номера банкнот, но даже если вы параноик, это не значит, что за вами не следят.

А Моисей, смотрел на пачку денег и не мог отвести взгляд, потому что эта картина окончательно ломала весь мироуклад человека который не без основания считал, что знает, как устроена жизнь.

— Пять тысяч. — Ответил Александр на невысказанный вопрос. Если не хватит, есть ещё. Деньги не краденые, чистые, хоть сейчас в сберкассу. Взяты не у бабушки.

— Интересно. — Моисей вдруг успокоился, и встав со стула, дошёл до стены, где сиротливо стоял его рабочий портфель. Слегка потёртый, но ещё вполне солидный представитель бюрократических войск видавший и высокие московские кабинеты, поезда дальнего следования и пропылённые ГАЗики. Мужчина вытащил пачку бумаги, пенал и положил на стол. — А не мог бы ты изобразить что тебе нужно? Вряд ли ты пришёл ко мне за обычными штанами и костюмом, который мог бы купить в ГУМе.

— Могу. — Александр пожал плечами, и вынув из пенала карандаш, начал набрасывать силуэты. — Костюм полувоенного кроя, типа немецкого френча, времён первой мировой, свободный пиджак, спортивного типа, рубашка с отложным воротником и почти такая же со стойкой, плащ — тренч…

Моисей смотрел как твёрдая рука, выводит рисунки на бумаге, и гнал от себя мыль о том, что так не бывает. Три месяца назад, на совещании в Обкоме, первый секретарь устроил всем причастным настоящую баню, из-за того, что товары, выпускаемые государственными швейными фабриками, никуда не годятся, и залёживаются на прилавках, а вот те, которые делают кооперативы, раскупаются мгновенно. Моисей много раз пытался выжать из художников Первой Швейной хоть какие-то внятные эскизы, привозил им иностранные журналы, но всё тщетно.

И самое плохое, что он, уверенный что решит эту проблему, выбил из своих московских знакомых целый эшелон дефицитного китайского шелка из самой Китайской Республики, и шерсти от Московского камвольного комбината. Тогда, два месяца назад это показалось ему отличной идеей, но уже спустя три недели он крепко задумался куда девать дефицитный товар, чтобы не попасть под каток БХСС. А всё потому, что художника нормального найти так и не удалось, а разговаривать с мастерами не имея эскизов, значило просто терять время.

И вот сейчас, этот юный пионер, словно художник закончивший Мухинское училище, рисует ему фасоны, и где-то даже уточняет крой.

— У меня есть хорошая мысль. — Моисей Соломонович через силу улыбнулся, растягивая чуть онемевшие словно резиновые губы, и положил широкую натруженную ладонь на рисунки Александра. — Завтра, с утра, поедем на фабрику. Суббота конечно, но все, кто нужно будут на месте. Там я устрою тебя на полставки художником, а прежних кошёлок переведу в цех спецодежды. Пусть фуфайки рисуют. Пока фабрика на реконструкции, ты подготовишь летнюю коллекцию. Брюки двух видов, пиджаки трёх видов, пару рубашек, и я не знаю, ну пару плащей.

— Ткани, технологи, фурнитура. — коротко ответил Александр.

— Смешно. — Прокомментировал Моисей. — Молодой человек которого я прочил на это место, первым делом спросил про зарплату, и что он будет иметь сверху. А вы, спросили про ткани, с которыми у нас действительно проблемы, технологов, и фурнитуру.

— Что я буду иметь это и так понятно. — Александр улыбнулся. — Опытный отдел, будет шить пробные экземпляры, и почему бы им не шить на меня? А за такое дело, грамотные люди вообще-то должны приплачивать. Деньги нужно делать в других местах.

— Приплачивать не нужно. — Со смехом сказал Моисей. — Но если всё сойдётся, то, обещаю премию, всю одежду которую сошьют на тебя, бесплатно, и что-нибудь ещё придумаем.

Уже спустившись домой, Александр достал учебники, и стал разбираться чего ему оставил в наследство прежний хозяин. Дневник был потрёпан, но вполне в меру, а оценки чуть выбивались из категории «троечник». Особенно огорчали круглые тройки по алгебре, физике, и химии, чего Саша, как технарь понять не мог. Чего там в математике непонятного? Зато в гораздо лучшем состоянии была литература, русский язык, пение и физкультура, что было вполне понятно, так как он вполне уверенно шёл на второй юношеский разряд по боксу, и этой подготовки для школьных уроков хватало с головой.

Быстро порешав все задания, он сложил портфель, и заглянул в зал, где всё ещё сидела бабушка.

— Ба, иди спать. — Александр подошёл ближе шлёпая босыми ногами. — Ты же знаешь, не выспавшийся воин — мертвый воин.

— Я-то знаю. — Бабушка выпрямилась и громко рассмеялась неожиданно молодым голосом. — А вот откуда знаешь ты?

— Всплывает в голове что-то такое временами. — Александр пожал плечами, повернувшись пошёл спать.

Утром проснулся ни свет, ни заря и минут пять оглядывался, пытаясь вспомнить куда это его занесло, а вспомнив, первым делом подошёл к маленькому зеркалу, и посмотрев на себя, с удовлетворением отметил, что синяка почти не видно, а шрам на брови практически затянулся превратившись в тонкую тёмно-красную линию.

Почистив зубы порошком, и одевшись, выбежал на улицу, где уже ждала служебная машина Моисея Соломоновича — новенькая еще пахнущая краской и кожей двадцать первая волга модного цвета «кофе с молоком».

Но поехали не на фабрику, а в Городской Комитет, где сначала Александра не слушая отказов, накормили завтраком, а к девяти, приехали люди которых вызвал Моисей.

Две женщины лет сорока, полные и одетые в цветастые платья, мешковатые плащи и старенькие стоптанные туфли, девушка лет двадцати в китайском ципао, и совсем седой мужчина, лет пятидесяти с кустистыми бровями, одетый в серый мятый пиджак, которому самое место было на огродном пугале.